Друзья! Прошу вас дать обратную связь на мой рассказ. Он о реальном событии, свидетелем которого я была.
Почему он не понравился жюри?
Очень жду ваших справедливых отзывов.
Нелепая смерть на пляже
Миша не спеша бродил по пляжу и собирал на берегу красивые разноцветные камни, отшлифованные до округлости и блеска солеными морскими волнами.
Каждое лето они с семьей ездили на отдых в разные места – папа с мамой старались непременно вывезти детей на море, чтобы оздоровиться перед наступающим школьным сезоном. Зимой в холодной и сумрачной Москве было тоскливо, и только воспоминания о незабываемом и живописном летнем отдыхе скрашивали одинаково пасмурные зимние дни. Этим летом они выбрали Грецию за спокойный и размеренный отдых на тихом острове и предвкушали удовольствие от греческих блюд, общения с доброжелательными и улыбающимися греками, и от новых знакомств с хорошими друзьями.
Внезапно Мишино внимание привлек шум, резко отличающийся от звуков прибоя и разноголосья обычных детских криков, доносившийся откуда-то справа. Неподалеку, в двух минутах ходьбы от Миши, собралась огромная толпа. Все кричали, галдели, и размахивали руками.
Мишка медленно, никуда не торопясь, подошел к собранию отдыхающих. Зрелище было не для слабонервных – на песке неподвижно лежал грузный мужчина, а по виску у него стекал красный ручеек свежей крови.
Земля под мишкиными ногами заходила ходуном, ноги внезапно сделались ватными, и Миша сделал усилие, чтобы не упасть. С внезапно охватившим его смертельным ужасом он узнал в пострадавшем своего папу. Сознание упорно отказывалось верить тому, что ясно видели его глаза.
- Папа, папочка! – Мишка грохнулся на колени рядом с неподвижно лежащим обмякшим телом.
Какой-то мужчина начал делать отцу массаж сердца, пытаясь его запустить. Окружающие старались не дышать, и боялись громко разговаривать, лишь сочувственно перешептывались и переглядывались.
Миша не увидел, а скорее, почувствовал сквозь мутную пелену сознания, как по песку бегут мамочка и младшая сестричка, игравшие до этого в волейбол на спортивной площадке. Они грохнулись на колени рядом с Мишкой и взвыли в голос, так же, как и Миша, не осознавая до конца ужаса происходящего.
Миша начал биться головой о песок:
- Ну, почему мой папа? Почему именно мой папа? Почему сейчас, почему здесь, почему именно сейчас? Почему-у-у-у?
Слова сливались в тягучую массу, а толпа безмолвно и жалостливо на него смотрела, не двигаясь, как будто в каком-то страшном сне или замедленном фильме ужасов.
К Мише подошла красивая женщина с белокурыми волосами, обняла его, и тихо сказала:
- Молись, Миша. Если Господь есть, его спасут. Кроме Бога, твоему папе сейчас никто не сможет помочь.
О Боге Миша имел самое смутное представление – он знал, что нужно ходить в церковь, молиться, быть хорошим и совершать правильные поступки, чтобы Бог не разгневался на него.
Сейчас он мог бы стать каким угодно хорошим, исправил бы все свои оценки в школе, помогал бы маме с утра до вечера, и ходил бы с отцом на рыбалку хоть каждый день, лишь бы Бог увидел трагедию, происходившую прямо сейчас на тихом греческом пляже, и помог ему.
У них была очень хорошая и счастливая семья, образцовая во всех отношениях. Старший брат только что окончил школу, еще были две маленькие сестренки дошкольницы, а самому Мише исполнилось уже 14 лет, он считал себя взрослым и сильным.
Добрая тетя успокаивала Мишу, но чем она могла ему помочь?
Внезапно толпа встрепенулась и громко выдохнула:
- Задышал.
Мама и Миша подняли головы, надеясь на чудо. Им показалось, что папа открыл глаза, а его грудь начала подниматься от медленного вдоха.
Но нет, это была ложная надежда. Мужчине продолжали делать искусственное дыхание, он синел прямо на глазах. Обслуживающий персонал бегал кругами, как перепуганные курицы, официанты и служащие что-то лопотали между собой на греческом.
«Скорая помощь» все не ехала.
«Черт его знает, как тут ездят скорые, в этой Греции. Как вообще машина проедет на песчаный пляж?» - пронеслось в Мишиной голове.
С того момента, как совершенно счастливый и довольный жизнью Мишка собирал камни, прошло сорок минут. Каждая минута длилась целую вечность.
- Хоть бы тетя никуда не ушла, - думал Миша. Она успокаивающе на него действовала, если только можно было сейчас хоть на минуту успокоиться и прекратить бег черных удушливых мыслей по нескончаемому кругу.
- Что теперь делать? У нас четверо детей, как мы поедем в Москву? – спрашивала мама у людей, стоявших плотным кольцом вокруг них, и прятавших виноватые глаза.
- Наверное, каждый радуется, что это не с ним такое произошло, - грустно и почему-то со злостью подумал Миша.
Наконец приехала «скорая», врачи в белых халатах принесли аппарат искусственного дыхания, и пытались хоть что-то сделать.
- Кто теперь будет поднимать детей? – спросил Миша у тети. – Как мы теперь будем жить?
Мысли у него путались, он начал нести какую-то ересь про страховку, добрая тетенька гладила его по голове. Но какой с нее был прок? Какой прок с молитв и веры в доброго Бога, если папа так и не начинает дышать?
Очень тихо Миша сказал:
- Всё. Уже не спасут. Как дедушка, папин папа. Лег на стол, как я сейчас на песок, и сразу умер. В 58 лет. А папе 40.
- Боже, всего 40, - сочувственно сказала тетя, заплакав вместе с Мишей, и осторожно его обняв.
Надежда тихо уходила от них, помахав на прощание белым крылом. Бог, наверное, отвернулся в этот момент, помогая кому-то другому.
Папу увезли.
Народ стал делиться воспоминаниями о событии, которое через пару дней забудется и выветрится из памяти туристов, как будто его никогда и не было.
На пляже в тот день висел красный флаг, сигнализирующий, что купаться запрещено. Немцы и англичане с утра разъехались по экскурсиям – для них слово «нельзя» означало слово «нельзя».
А наши-то зачем будут терять день отдыха и купания? И море, надо отметить, было в этом месте совсем мелким. До глубины еще нужно было добраться по каменистым острым глыбам, торчащим из воды.
Папа был бывшим чемпионом по плаванию, воды он никогда не боялся. Ничто не предвещало беды.
Один из свидетелей, врач, который первым бросился за папой в воду, начал рассказывать:
- Он кричал: - Help me! Help me! - и махал рукой из воды.
Люди, расслабленно лежавшие под пестрыми зонтиками, спасаясь от обжигающего солнца, тогда думали, что Мишин отец шутит и прикалывается.
Врач выдвинул свою версию: скорее всего, папу накрыло волной, и он ударился виском о камни. А пока все на берегу лениво поднимали головы, начиная догадываться, что что-то неладно, стало уже поздно. У отца отказало сердце.
Врачи со «скорой» сделали маме укол, и увели ее, поддерживая под руки. Тело – какое жуткое слово! – бывшее еще полчаса назад Мишкиным любимым папой, увезли на машине.
На пляж прибежал старший брат, только узнавший о происшествии, и забрал Мишу в отель.
Через пару дней Мишиного папу отправили самолетом в Москву, а маме представители турфирмы не разрешили уехать вместе с отцом – нужно было уладить формальности и остаться до конца оплаченного срока.
Еще пять дней по вечерам мама ходила на вечерние дискотеки с веселящимися артистами, исполняющими зажигательные греческие танцы, в черном платке и со слезами на глазах. Она не могла по вечерам оставаться одна в номере.
Народ старался обойти ее стороной и поскорее забыть о чужом горе.