Нина настойчиво продолжала укреплять мою веру в то, что всё у меня с Ингой будет хорошо. Такая её убеждённость мне не казалась странной: из русской классики я знал, что женщины (и не только они) больше всего на свете любят сватать - хоть за чёрта, хоть за ведьму. Такой новый ход моих мыслей меня позабавил, и я сказал миролюбиво, подражая одному из персонажей Лескова:
- Будет тебе! Я и сам вижу, что девушка она с ясным умом, благородным характером и прекрасным и верным сердцем. Уверен, что оба мы поставим целью нашей совместной жизни заботу о счастии друг друга... У тебя есть карта местных автодорог?
- Есть, - не сразу ответила она, несколько удивлённая таким резким переходом от одного к другому. - А разве ты не знаешь дорогу на Питер?
- Знаю. Но я ещё не решил - стоит ли туда ехать... - начал было я вслух делиться своими сомнениями, но тут же прикусил язык: "А вдруг Порфирий Пантелеймонович незаметно прилепил куда-нибудь прослушку? У шефа его это дело поставлено очень даже неплохо!" - Впрочем, наверное, стоит... Надо плясать от печки... Но всё-таки лучше посмотреть - как туда удобнее добраться!
- Я сейчас! - сказала Нина, уловив по выражению моего лица известные опасения. И даже озорно подмигнула, обернувшись ко мне на входе в другую комнату. Она тоже любила экстрим и тайны недосказанности.
Через минуту она вернулась с миниатюрным атласом и быстро нашла мне нужную страницу.
- А лупы у тебя нет? - спросил я с лёгким раздражением.
- Зачем? Всё же понятно!
- Это тебе понятно, потому что ты местная.
- Не такая уж я и местная... Спрашивай, а я проясню непонятности.
Я вгляделся в расходящийся веер дорог. Федеральная автострады меня не интересовали. Больше всего моё внимание привлекла тоненькая ниточка, ведущая на юго-восток.
- Не знаешь, какая завтра будет погода? - громко задал я вопрос. - Снег, оттепель, гололёд?
- Не знаю точно, - опять поняла она меня. - Можно узнать из новостей. Они как раз сейчас начались.
- Включи, пожалуйста!
Когда телевизор заработал, и местная ведущая увлечённо стала рассказывать про совершённое преступление в Великих Луках, я притянулся к ушку Нины и тихо спросил, ткнув ногтем в поглянувшуюся ниточку:
- Это что?
Она удивлённо пожала плечами и также тихо прошептала:
- Бывшая колхозно-совхозная дорога. Разве не видишь - к деревням ведёт.
- Она проходимая?
- Конечно. Её чистят регулярно. Тем более у вас машина как у меня.
Пояснение её мне очень понравилось. Я ещё плотнее прижал свои губы к её ушной раковине - так что она поёжилась:
- Она выводит на другую большую трассу?
Она замерла на секунду и затем кивнула:
- Да. Вот смотри...
И перевернула страницу:
- Видишь?
Теперь кивнул я.
- Ты выведешь нас на неё?
- Конечно... Только вы потом довезёте меня на работу? Это недалеко от выезда на неё, а моя машина осталась в Порхове.
- Довезём... Укажи мне место где я могу бросить свои кости. Я ещё не вполне здоров - быстро утомляюсь.
- Будто не знаешь! Ты же спал уже там... Только я прежде напою тебя горячим молоком с нутряным жиром. Я так лечу своих детей.
- Я не хочу.
- Надо... Можешь устраиваться. Я принесу. Ты не успеешь заснуть.
- Ладно... Только лучше с маслом. Иначе меня вырвет.
Бокал с тёплым молоком, заправленным коровьим маслом и мёдом она принесла мне уже лежачему в постели. Этот момент застигла Инга. Она ничего не сказала, а только молча и вызывающе стала жужжать феном, не давая мне заснуть. По окончанию этой процедуры она зашла ко мне с большим шприцем.
- Перевернись на живот, пожалуйста, - сказала она, холодно улыбаясь.
- Я же прошёл уже положенный курс?! - возмутился я.
- Это для профилактики... Витамины.
Я покорно повернулся. Она пребольно меня уколола и вводила целую вечность. Но заснул я почти сразу - прямо на животе.
Сон случился тревожный и вещий. Из пустоты вдруг возник обтянутый кожей и ремнями Чапаев, от которого несло запахом водки и лука. Он приблизился ко мне, и я узнал в нём Костю Горна. Рядом с ним нарисовалась стильная и красивая Анка - тоже в коже и с невыносимо синими глазами. Такие я видел только у Вероники.
"Снюхались!" - с грустью подумал я, а вслух, почему-то радостно, спросил:
- У вас новые роли? Будете и дальше играть вместе?
Вероника покачала головой, а Костя разгладил чапаевские закрученные усы и, прокашлявшись, глухо, почти сипло сказал, жарко дохнув луково-водочным ароматом:
- Вы рано расслабились. Возьмут вас как нас в фильме братьев Васильевых... Довольно спать. Вставай!
- Я только заснул... Я устал.
- Если не встанешь - уснёшь навсегда!
Анка-Вероника прикоснулась к моему вспотевшему лбу прохладными пальцами, на которых я с удивлением успел заметить крашенные коготки Марии. Она слегка карябнула ими меня по лицу:
- Вставай!.. И надень на палец кольцо, которое я тебе подарила...
И я встал, а они исчезли. Девушки продолжали пить чай с пирожными и мирно шушукаться. Я подошёл к ним в одних трусах:
- Надо ехать... Прямо сейчас.
- Тебе приснился кошмар? - спокойно спросила Инга. - Это я виновата. Следовало перевернуть тебя на бок.
- Мне было видение. Вещее. Со мною такое бывает. Надо ехать.
Говорил я твёрдо и убеждённо, но Инга смотрела на меня с недоверчивым недовольством: срываться сейчас, после бани и от вкусного чая, ей, конечно не хотелось! Но мне помогла оперативно чувствующая ситуацию и скорая на реактивные действия Нина:
- Раз надо... Я провожу вас!
И решительно встала.
Моей новобрачной ничего не оставалось, и она тоже встала - очень неохотно.
- Давайте я сяду за руль! - предложила вдруг Нина Инге, когда та открывала дверцу жёлтой "Нивы". - Мы быстрее и незаметнее доберёмся до нужного места.
В этом был резон: мы с Ингой разместились сзади. До самого выезда на деревенский тракт она молчала. И только после того как наша хозяйка и проводница с нами попрощалась, приняв разумное решение добираться до своего места работы пешком, дабы там переночевать, она заговорила:
- Что за фокусы? С таким беспокойным характером и необоснованными порывами ты не выздоровеешь!
- Я уже выздоровел! Экстрим поднимает тонус, а значит организм начинает работать бойчее и целеустремлённей. Как говорится, движение - это жизнь!
Она нахмурилась. "Наверное, жалеет что связалась с таким обормотом..." - подумалось мне, когда я вновь бросил взгляд на её лицо. Губы были сжаты, руки стиснули руль, но на газ она нажимать не торопилась.
- Может, ты хочешь остаться и дождаться вертухаев-преследователей, чтобы они вернули тебя к твоему уютному и богатому папику?! - невольно вырвалось у меня, и, как оказалось, вовремя и к месту. - Вон они, кстати!..
Наша машина стояла задом в нескольких метрах от основной трассы, но не заметить знакомый чёрный броневик, который пронёсся мимо нас на огромной скорости, мы не могли.
Ресницы Инги взметнулись: хоть и была она пепельноволосой блондинкой, брови её и ресницы были тёмными, что делало лицо особенно фотогеничным и привлекательным. "Красивая!" - уже не к месту и не по времени подумал я, залюбовавшись.
- Ты чего так улыбаешься? - смутилась она, зардевшись после того как перехватила мой взгляд. - Что-то не так?
- Всё так... Просто ты очень красивая.
- Наконец-то дождалась комплимента.
- Я и раньше говорил. Ты забыла.
- Тогда ты был болен и как бы не в себе. А я уши развесила.
- Мне кажется, у тебя выражения не вполне подходящие для латышской культурной девушки.
- Что делать? Обрусела...
"Почему она не едет? Стыдится выставить меня из машины?"
- Отвези меня на вокзал. Я поеду своим ходом. А ты возвращайся. Я не достоин тебя. Будешь всю жизнь локти кусать что связалась со мной.
- Опять говоришь глупости? Раз охмурил - неси ответственность. Тем более что мы повенчаны. Перед богом...
- Так почему ты стоишь?
- Я боюсь ехать в эту деревенскую темноту. Я представляю себе какие там населённые пункты. Нет ничего ужаснее русских сёл! А нам придётся проехать не одну, прежде чем выберемся на нужную трассу.
"А ведь она права! При первой же отлучки в магазин или ещё куда - у нас сольют бензин. А если останемся ночевать где-нибудь (а это неизбежно) - нас и вовсе разуют - снимут колёса!"
Но вслух спросил, усмехнувшись:
- А что? В балтийских деревнях не так?
- Совсем не так.
- Всё равно ехай! - скомандовал я. - Они скоро вернутся на трассу. Там нам не уйти от них. И вряд ли на этот раз нам удастся их нейтрализовать.
Инга послушалась, и мы поехали. Дорога была вполне приличная, и она
повеселела. А я, наоборот, загрустил. Возникшее ощущение, что что-то пошло не так - не отпускало меня.
Между тем пошёл снег. Он пошёл ещё раньше, когда мы стояли, и моё опасение, основанное на охотничьем опыте, что свежая пороша - лучший ориентир для поиска искомой добычи - подтвердилось. Минут через пять после начала нашего движения в спину нам засветили фары приближающейся машины.
Я ничего не сказал, чувствуя свою вину. Должно быть, Инга была права - нам следовало ехать по основной трассе - там было больше шансов найти помощь или где-нибудь спрятаться за сооружениями или припаркованными машинами. Впрочем, фары следующей за нами машины могли принадлежать и кому другому.
Однако Инга, судя по всему, была не согласна с этой версией и резко прибавила ход. К моему удовольствию, расстояние между нами перестало убавляться.
- А где мой чёрный пистолет? - спросил я весело, хлопая руками по карманам куртки.
- Я его забрала. Сейчас он неуместен. Они могут выстрелить на опережение. Если что - выходи с поднятыми руками.
- Так может сразу и сдадимся?!
- Не дождёшься. Я буду бороться до конца...
Наша "Нива" летела как на крыльях и даже чудом перелетела через ручей по дощатому полуразломанному мостику. Мы легко взяли подъём, и тут машина остановилась.
- Что случилось?!
- Выходи скорей! У тебя есть спички?
- Спички у меня всегда есть. Я же охотник. Ты хочешь взорвать машину7
- Не болтай! Лучше помоги...
Она вытащила из багажника канистру с бензином, и я понял её. Перехватив баклажку, я скатился вместе с ней вниз на собственном заду, второпях поскользнувшись на свежевыпавшем снеге. Едва я разлил содержимое на щербатые скрипучие доски, как на противоположном взгорке ожидаемо возник тёмный силуэт машины, который показался мне вражеским "Тигром".
Я суетливо полез в маленький внутренний карманчик за спичками, забыв в спешке насухо вытереть замокревшие от снега пальцы. Влага передалась на коробочку. Первая спичка обломилась не загоревшись. У второй стёрлась головка о самое волглое место. Тогда я ухватил целый пучок и со злостью чиркнул им по другому боку. Манёвр удался. Я бросил рассыпавшийся веер огоньков на обильно политое место и отшатнулся, зажмурившись от взрывного всполоха.
"Чёрт! Неужели глаза выжег?" - мелькнула ужасающая мысль.
- Ты чего? Пойдём уже! - услышал я сзади встревоженно-ласковый голос Инги, который подействовал на меня успокаивающе. - Зрелище, конечно, интересное, но нам не стоит задерживаться...
Я открыл глаза и поморгал ими. Зрелище было действительно впечатляющим. За всполохом пламени едва были видны фигуры выскочивших из машины людей. Но пронзительный голос одного из них, обращённый к нам, мы услышали. Он принадлежал Порфирию Пантелеймоновичу:
- Ингалина Арнольдовна! Мы вас просим остаться! По просьбе Георгия Бенджаминовича. Он очень ждёт вашего возвращения!
Инга ухватила меня за плечо:
- Пойдём скорее! Не будем тратить время на ненужные разговоры...
Мы поднялись к нашему автомобилю, который в отсветах пламени стал оранжево-красным. Я оглянулся. Отсюда машина преследователей и они сами были как на ладони. Я чётко увидел как один из них прицеливается пистолетом в нашу "Ниву" - видимо, - в колесо.
- Садимся и отъезжаем! "Макар" не "ТТ", но достать может...
И он достал, но пуля попала в железную часть и отрикошетила в чистый, сверкающий оранжевым, снег. Я видел это собственными глазами. А ещё я успел заметить как худой аристократичный Порфирий повис на руке массивного стрелка, в котором я узнал водилу "Хаммера".
На этот раз мы ехали хоть и споро, но не особенно спешно. Повалил густой снег, который сейчас уже был совсем ни к чему. Металлические ориентировочные столбики с указанием километража отсутствовали, снятые, должно быть, предприимчивыми людьми из местных на металлолом, и мы высматривали теперь дорогу больше по наитию. Ветер тоже отсутствовал. Снег с дороги не сдувался, и скоро она сравнялась, укрытая белым покрывалом, с остальной равнинной поверхностью.
- Видишь сооружение справа? - спросил я. - Поворачивай к нему!
- Оно же не жилое! Это какая-то полуразбитая ферма.
- Мы в ней сможем развести костёр. И крыша имеется - пусть и дырявая.
- Будем ночевать там?
- Да. А утром разберёмся...
Ферма находилась на возвышенности и въезд на неё оказался достаточно бесснежным. На обледеневшем склоне закрепиться снежинкам почти не удавалось - они сдувались еле ощутимым ветерком. Шины на "Ниве" были шипованные, и мы въехали в распахнутые ворота без особого труда. В свете включенных фар и моего фонарика нам предстала довольно грустная картина: старый шифер на крыше был весь в пробоинах, откуда сыпались, завиваясь, рои белых холодных мух. Они скапливались в местах бывшей дислокации телят и коровок, перегородки между стойлами которых были полностью разобраны. Но кое-какие доски остались- большей частью половых.
- На костёр хватит! - сообщил я удовлетворённо Инге, остававшейся в машине, пока я бродил под высокими сводами.
- Не стоит торопиться с костром, - ответила она и отключила фары. - Погаси и ты свой фонарик!
- Думаешь, они переедут через речушку вброд?.. Это вряд ли. А если и попробуют - то завязнут. Здесь дно наверняка глинистое. Даже "Хаммеру" не по зубам.
- А если пешком? Они уже один раз опростоволосились. На второй раз их Георгий Бенджаминович может не простить - уволит!
- Почему же эти фофаны сразу не ринулись через ручей? Боялись омочить свои импортные башмаки и замарать костюмы?
- Скорее всего... К тому же они все тугодумы. Из бывших двоечников и прапорщиков - пока придёт мысль!.. Но сейчас с ними есть человек с воображением, который наверняка что-нибудь придумает, и они переберутся.
- Мы отъехали километра на три от переправы... Конечно, расстояние плёвое... для нас с тобой... но не для этих лощённых боровов. Зря ты беспокоишься! Они вернутся в Порхов греться коньяком и утешаться с ночными бабочками.
Инга вздохнула и тревожно застучала пальцами по рулю.
- Хорошо! Где моя сумка?
Я вытащил из своего саквояжа бинокль.
- Я залезу на крышу. Отсюда дорога просматривается далеко. Деревьев и кустов нет. Чёрные движущиеся точки, пожалуй, удастся увидеть. А они курят?
- Курят... кроме одного боксёра. Но его я среди них не заметила.
Я обошёл ферму и понял что удобнее всего взобраться на крышу реально только с железных распахнутых ворот. Засовы на них сохранились, и они сослужили службу как точка опоры. На карниз я залез легко, но взойти на конёк по скользкому от выпавшего снега шиферу никак не удавалось. Я весь изматерился, использовав весь арсенал знакомых мне слов на заданную тему, полагая, что Инга сидит в машине и ничего не слышит. И очень удивился, когда услышал снизу её спокойный и доброжелательный голос:
- Попробуй вот это средство вместо кошки!
И следом за этими словами в прореху рядом со мной вертикально выдвинулась тёмная от старости доска с торчащими из неё ржавыми гвоздями.
- Это дело! - обрадовался я, ухватившись за неё. - Какая ты молодец!
Доска оказалась длинной и зацепистой. Я продолжил выражать свой восторг до тех пор, пока не устроился на коньке и не навёл окуляры в сторону недавно преодолённой нами дороги. В километрах двух от нас я увидел три чёрные фигурки, время от времени сигналившие о себе загоравшимися индикаторами от характерных огоньков затягиваемых ими сигарет...