У ежей спина в острых иголках, хмурый нрав, и все свои дела они делают по ночам. Эта история случилась с ежом, у которого тоже был мрачный характер и большие и жесткие иголки. Иголки торчали в разные стороны, словно ощетинившийся репейник, и были такими твердыми и колючими, что иной раз ежу казалось, что они впиваются ему в кожу, терзают и жалят, будто бы хотят проткнуть насквозь или разорвать на части. Ни один из соседских ежат не отваживался приблизиться к хмурому ежу, потому что он всех колол. Иголки мешали спать и причиняли хмурому ежу неудобство, когда он охотился за мышами. А он считался лучшим охотником и всегда добывал столько мышиных хвостов, что их некуда было девать.
Когда терпеть стало невмоготу, хмурый еж позвал ежиного доктора. Ежиный доктор, что жил по соседству, внимательно осмотрел хмурого ежа и развел лапами.
- Единственное, что поможет, - сказал он, – это солнечные ванны. Если так будет продолжаться, иголки воткнутся вам в сердце, и тогда уже ничего нельзя будет сделать.
Хмурый еж мрачно посмотрел на ежиного доктора. Неслыханное дело для ежей – разгуливать днем. Им полагается промышлять ночью, когда запахи и звуки ясные и четкие, и их немного, а все вокруг выглядит тихим и темным.
- Нужно их размягчить. Самую капельку. А если боитесь солнца, можете завязать глаза, - пожал плечами ежиный доктор, что жил по соседству, и добавил. – Разумеется, все это останется между нами. Я буду хранить врачебную тайну.
Хмурый еж тяжело вздохнул, вручил ежиному доктору один из мышиных хвостов, которые некуда было девать, и проводил его за порог. А на следующее утро, когда все соседи спали после ночных вылазок, он на ощупь выбрался из норы и подставил солнцу краешек одного бока. Глаза он завязал листом лопуха. Но солнце светило так ярко, что лучи пробивались сквозь зеленые прожилки. Оно припекло краешек одного бока, и хмурый еж с удивлением обнаружил, что это было приятно, и захотелось подставить солнцу краешек второго бока, утыканный острыми иголками, торчавшими в разные стороны, словно ощетинившийся репейник, а то и всю спину целиком.
Так день за днем хмурый еж начал тайком от соседей принимать солнечные ванны, и его иголки стали причинять ему все меньше неудобств. Он все больше времени проводил на солнышке, и у него оставалось все меньше времени, чтобы охотиться за мышиными хвостами, так как ночью он спал. Как-то раз в особенно жаркий день лист лопуха оказался неплотно завязан, и сполз вниз. И тогда краем глаза хмурый еж увидел, что трава, по которой он привык ходить по ночам, не серая, а зеленая, и одуванчики, которые на ночь прячут личики в тугие бутоны, ярко-желтые и пахнут так, что хочется их укусить. И еще один, новый и сильный запах, смутил его, так что он еще немного сдвинул лопуховую повязку лапой и, щурясь, опасливо приоткрыл один глаз.
Оказалось, это расцвел куст с пионами. Нежные розовые кулачки разжались и выплеснули наружу аромат, от которого у хмурого ежа защекотало в носу. Он чихнул, задрав мордочку вверх. Тут повязка совсем спала с его глаз, и хмурый еж увидел небо. Но не черное ночное небо с холодными точками звезд, а ясное, синее, глубокое небо, по которому медленно плыла тучка, похожая на новорожденного ежонка. Хмурый еж глядел на нее, приоткрыв рот, и его иголки больше не торчали в разные стороны, словно ощетинившийся репейник, а послушно лежали вдоль спины.
- Раз уж вы все равно здесь стоите, - услышал он прямо у себя над ухом, - не могли бы вы помочь выдернуть из земли вон тот корешок ландыша.
Хмурый еж опустил глаза и увидел, что на нижней ветке елки, выжидательно наклонив голову, сидит скворец.
- Их страсть как любят мои детки, - весело добавил скворец и спрыгнул на землю. – Обещаю угостить вас, как только мы его достанем!
Хмурый еж застыл от изумления. Мышиными хвостами, которые он добывал, и которые некуда было девать, ему никогда не приходило в голову поделиться с соседями.
Они вдвоем со скворцом тянули упрямый корешок ландыша целый час, пока тот не выскочил, наконец, из земли, и пока они вдвоем со скворцом не полетели в разные стороны. Потом, сидя под сосной, они угощались корешком ландыша все вместе – скворец, его детки и хмурый еж. Скворец рассказывал истории, а детки скворца прыгали под самым боком хмурого ежа, и никто из них ни разу не укололся.
Когда село солнце, хмурый еж без задних ног поплелся домой, в свою нору, и проспал там до самого утра, так что вовсе остался без мышиных хвостов на завтрак. А на следующее утро он вылез на солнце открыто, никого не стесняясь, не завязав глаза листом лопуха. А еще он нашел у себя на пороге лист ландыша, а на нем свежих червяков, которые положил туда скворец.
Хмурый еж улыбнулся, потянулся и широко зевнул. Потом почесал брюхо и подставил его солнцу. И тут он понял, что острые иголки больше не терзают и не жалят его бока, подбираясь к самому сердцу. Тогда хмурый еж взял и отнес червяков на листе ландыша к порогу ежиного доктора, который, как и обещал, честно хранил врачебную тайну.