Сверчок
Часть 1
На царских харчах
97
Доктрина Барклая-де-Толли
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал...
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко, —
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
Свинца веселый свист, заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, —
Вотще! — Преемник твой стяжал успех, сокрытый
В главе твоей. — А ты, непризнанный, забытый
Виновник торжества, почил — и в смертный час
С презреньем, может быть, воспоминал о нас!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
Это стихотворение я посвятил Барклаю де Толли.
Ему не повезло, он имел иностранную фамилию, в отличие от Кутузова. И хотя Михаил Богданович был исключительно порядочным, храбрым умным человеком, способным полководцем, сумевшим в невероятно трудных условиях сберечь армию, народ несправедливо обвинял его в трусости, а то и в измене. Между тем, он сделал для победы не меньше, если не больше, чем Кутузов. План войны с Наполеоном (заманивание врага вглубь территории и контрмеры) а был разработан Барклаем де Толли с некоторым участием Александра I. После вторжения Наполеона, Барклай начал претворять его в жизнь.
«Избегая решительного сражения, я увлекал неприятеля за собой и удалял его от его источников, приближаясь к своим, я ослабил его в частных делах, в которых я всегда имел перевес. Когда я почти довел до конца этот план и был готов дать решительное сражение, князь Кутузов принял командование армией» - так писал полководец императору.
После того, как Барклая едва ли не в глаза начали обвинять в трусости, он не взвидел белого света и в день Бородинской битвы открыто искал смерти.
«С ледяным хладнокровием, которого не мог растопить и зной битвы, втеснялся он в самые опасные места» - свидетельствовал Ф. Н. Глинка. Под полководцем, надевшим парадную форму и все ордена, было убито 5 лошадей, сам он остался цел. Позже он напишет Александру I:
«26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание: провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит».
Восьмого августа 1812 г. состоялось назначение главнокомандующим Кутузова.
В письме от 24 августа 1812 г. мать Кюхельбекера пишет (оригинал по-немецки):
«Благодарю тебя за твои политические известия, ты легко представишь, что здесь говорят много вздора, из которого кое-что и верно, хотя многое преувеличено. Я напишу тебе о генерале Барклае только то, что совершенно достоверно и что скоро подтвердится в приказе корпусного генерала (des kommandierenden Generals) и выйдет бюллетенем. Император предоставил ему выбор: возвратиться в Петербург и снова исполнять обязанности военного министра или оставаться при армии. Барклай совершенно естественно выбрал последнее и командует первой частью главной армии под начальством главнокомандующего (Chefs). Если бы была хоть мысль об измене или о чем-нибудь, что ему можно было вменить в вину, — разве император поступил бы так? Однако Барклай теперь дает доказательство того, что любит свое отечество, так как по собственной воле служит в качестве подчиненного, тогда как он сам был главнокомандующим. Впрочем, пишу это для тебя, — учись не быть никогда поспешным в суждениях и не сразу соглашаться с теми, которые порицают людей, занимающих в государстве важные посты. Как часто случаются времена и обстоятельства, когда они не в состоянии действовать иначе, а отдаление и очень часто вымышленные сообщения враждебно настроенных и легкомысленных умов (K;pfe) вредят чести великого мужа. Я не хотела здесь писать оправдания генерала Барклая, я не сумею этого сделать, потому что я не военный и не муж, — я хотела только дать урок моему милому Вильгельму, о котором знаю, как часто увлекается он своими чувствами, урок — не так слепо верить всему, что он слышит. В твоем положении не следует противоречить, но не нужно выносить свой приговор, пока не скажут своего мнения заслуживающие доверия люди, которые имеют на это право по своему положению и опыту, или пока не выйдет манифест правительства. Но довольно об этом. Конечно теперь много разговоров и очень часто среди множества ложных слухов можно уловить, и кое-что верное».
Такова немецкая правда!
Такова истина Кюхельбекеров!
Таковы времена и обстоятельства!
История назначает героев!
Справедливость истории - не справедливость истины!