Полуденное солнце ярко изливалось из зарешёченного окна, и так навязчиво манило на свободу. Митрича тут, конечно, никто и не держал, да, вот без справки он уйти не мог…
- А может, Юрий Дмитриевич, - прошамкала старушка в белом халате, - вам уже и не нужно водить автомобиль?
- Может и не нужно, только ездить на нём надо…
- Да куда ж вам ездить – то?
- Куда надо, туда и поеду – это же не трамвай.
- Так по городу транспорт ходит, такси есть.
- На охоту тоже на такси ехать? На дачу?
- Так вам ещё и на оружие справку нужно?
- Пока нет, через два года срок.
- А доживёте?
- Леший её знает!
- А может Бог?
- Леший точно знает!
- А Крым наш? – старушка строго сверлила Митрича взглядом.
- Мне он побоку, я ещё Сочинскими сараями доселе сыт, а в Крыму этом, сосед говорил, фрукты как у нас стоят.
- Ну сказали бы просто наш, а то закавыки тут, понимаешь. Отдыхать где-то надо.
- Да я со старых времён в сентябре на Японское море, а теперь лучше во Вьетнам.
- Так Китай ближе!
- Близко локоть, да не укусишь! Вот, когда юань меньше четырёх рублей был, да проезд на такси по Хэйхэ как раз этот юань и стоил. Да когда в любой чифаньке на десять юаней лопнуть было можно. Тогда и на Жёлтое море, и на Хайнань… А теперь этот ихний рубль, почитай, десятку будет. Да и цены по Китайскому, а не по-нашему карману. Нет уж, Вьетнам сейчас выгодней, да и Таиланд.
- Вот вы, - старушка заглянула в бумаги, - Юрий Дмитриевич, рассуждаете вроде и разумно, но что же вы с Юлией Семёновной так?
- Как?
- Про возраст вы что ей сказали?
- Топорики.
- Какие такие топорики?
- Ну, как какие, из лото!
- Из лото, а… Семьдесят семь значит, забавно. Вот только она не застала лото. А почему вы на неё через очки таращились? Меня, ведь и без очков видите?
- Близорукость у меня, а у неё там в разрезе халата такие поросята, и резвятся, понимаете. Она чуть шевельнётся, а они, а они, ну так и норовят оттуда выскочить. А показалось мне, будто кожа у них как на попке младенчика… Вот я очки-то и напялил. Чисто с познавательной целью…
Митрич опустил взор с высоких сфер на старушку: цыплячья шея её представляла из себя коллекцию хорошо видимых без всяких очков морщин, похожее на печёный овощ личико с птичьим клювом, нимбом венчал одуванчиковый пух цвета седины с синевой. Он как-то враз заткнулся.
- И не стыдно вам старому больному человеку…
- Чем больному-то?
- Да есть, поди, чем! Давно у врача были?
- Три года назад. Сын приятеля на пенсию ушёл. Справку некому стало делать, ну, которая на оружие. Я сам дурилку вашу прошёл, нарколога. А жена советует, настойчиво так, скорее рекомендует, пойди мол в платную поликлинику, там очередей нет. Обследуют, опять же, вон, мол у Машкиной дочки там рак шейки матки обнаружили…
- Ну и как?
- С Машкиной дочкой?
- С вашим здоровьем!
- Кое как ушёл! Там меня только уборщица не хотела обследовать. А до этого на права сам проходил в нашей поликлинике – здоров по всем статьям.
- И кому вы верите?
- Да никому! На Руси у нас две болезни: херня и, - Митрич задумался и , щелкая пальцами, стал подбирать слово, аки Пушкин к своей нетленке, - а-а, капец! Так, вот, херня эта сама пройдёт, а капец не лечится
- Вот так вы, мужчины, и умираете, - строго произнесла старушка, - ни о детях, ни о жёнах не думаете!
- А что о них думать, на похороны будет повод из своих зарубежий собраться, мать заодно заберут, чтобы лишний бурьян на кладбище не взращивать.
- А, знаете, - врачиха под своим халатом вдруг как-то сдулась, и вся суровость взгляда мутно расплылась, - у меня муж умер, уже давно. И я каждый год вижу брошенные могилы, всё больше, больше и больше, - она всхлипнула, - а дети тоже далеко-далеко. Идите уже к своей Юлии Семёновне, поставит она вам штампик, позвоню ей!...
Вот тебе и «топорики»