Я стремительно бежала на встречу с батюшкой Василием, зная, что именно в это время обычно не бывает много народа и можно будет нормально поговорить с ним обо всём, обо всём и подробно. И было у меня столько трудных вопросов и неразрешимых проблем, что только он – мой родной духовный отец мог помочь мне выкарабкаться из жизненных сложностей. Он всегда точно знал как поддержать человека в трудную минуту…
В церкви действительно было немного людей, а сам батюшка Василий разговаривал с какой-то женщиной рядом с иконой Николая Чудотворца. Разговор перешёл в несколько повышенные тона. Увидев меня, он приветливо кивнул и продолжил: « И сколько раз я говорил, что в храм к Богу надо идти ответственно подготовившись и точно знать какую помощь ты хочешь получить от Всевышнего, а ты собственного имени не знаешь… Ну, как ты будешь обращаться к Богу? Кто ты такая?» В ответ послышалось слабое лепетание: « Я Алиса…»
Ну, вот, пожалуйста! Она – Алиса. Из страны чудес, что ли? Ты же в православный храм пришла, а не на дискотеку - понимаешь? Какое у тебя православное имя? Каким именем тебя крестили перед Богом? Алисы нет в наших Святцах…» Алиса запечалилась, зашмыгала носом и стала подвывать, пытаясь что-то сказать на ухо отцу Василию. Он оторопел:« А я тут при чём? Тебе надо к врачу идти, а не ко мне и лечить нервы, если ты такая экзальтированная особа… И молиться надо и утром, и вечером. Да и в течении дня нужно в душе своей обращаться к самому главному заступнику - Господу своему. А ты молишься, просишь у Бога милости и Благодати?.. А… Не молишься… Ну, тогда чего ты сюда пришла? Тебе кто-то сказал, что я научу тебя жить? Нет, ты сначала пойди узнай у мамы каким именем ты крещена и начинай молиться как положено. Молитвослов копейки стоит… И вообще подумай о том, что я тебе сказал. И тогда приходи. Всё.» Батюшка мягко похлопал Алису по плечу и сделал шаг в мою сторону.
Но тут – откуда не возьмись – перед ним, вдруг, появилась черноокая цыганка в сверкающей синей блузке и ярко-красной бархатной длинной юбке, но босиком. Батюшку трудно было чем-нибудь удивить, но он удивился: « А это ещё что за явление такое? Кто ты такая?» Цыганка радостно и громко заявила о себе: «Я Аза!» Батюшка аж зажмурился: «Кто?..» Цыганка весело подтвердила: « Я Аза.» Отец Василий тяжело вздохнул, посмотрел на вертевшуюся перед ним Азу и сказал уставшим голосом: «Ох… И эта тоже…Всё сначала…» Он повернулся ко мне: «Лена, иди на подмогу. Объясни ты ей что к чему… Я уже устал повторять одно и тоже.» И он пошёл в сторону кухни.
Я спросила Азу зачем она сюда пришла. И она бодро ответила, что так много слышала о нашем батюшке Василии, что пришла с ним познакомиться. Таков был простодушный цыганский ответ. Я стала объяснять ей правила поведения в церкви. О том, что надо женщине носить покров на голове и о том, что нужно знать своё христианское имя. И, в разговоре, мы постепенно вышли из храма.
И на паперти она пристально посмотрела мне в глаза и предложила: « А давай я тебе погадаю? У тебя в глазах такая печаль и тревога… Я могу и без денег. Всё тебе скажу. Что было, что сейчас, что будет…» Я увидела в этом порыве Азы добрый посыл и желание мне помочь… Я улыбнулась, пожала ей руку: «Православные гаданий не признают. Вся наша жизнь принадлежит Господу. Всё в его руках. И в никакие предсказания мы не верим.» Аза стала, вдруг серьёзной и спросила: «А можно я сюда ещё приду?.. По настоящему, от всей души?» Я ей посоветовала приходить на службу утром или вечером, чтобы понять для чего храмы на земле существуют и научиться молитве. Она порывисто прижалась ко мне с улыбкой, а потом легко соскочила с крыльца и побежала по аллее к выходу, сверкая своими голыми пятками.
Я стояла и смотрела ей вслед, мысленно пытаясь понять как же отразится в жизни Азы это посещение Божьего храма. А тут и сам отец Василий вышел на крылечко подышать свежим воздухом. Вид у него был умиротворённый и благостный. Наверное, напился батюшка чая с любимыми пряниками – подумал я. И мы молча стояли и наслаждались видом природы в предзакатном состоянии летнего вечера и думали каждый о своём… Я решила, что наступило время высказать батюшке всё, что на душе у меня накипело и открыла рот… Но, взглянув на него в эту редкую минуту тишины и спокойствия, поняла, что слов не надо. Рот закрылся сам собой. Но батюшка сам нарушил благостное мгновение:
-Ну что – расправилась с весёлой цыганкой, Лена?
-Да…как-то… так. Она мне на прощанье предложила погадать… Батюшка рассмеялся: « Как волка ни корми – он всё равно в лес смотрит. Цыганское племя – народ старинный и своеобразный…» Но тут он неожиданно прервал свою мысль о цыганах и удивлённо сказал: « Ого… Глянь…» Я посмотрела в сторону его взгляда и поняла, что «недолго музыка играла»… Тишина была нарушена громким стуком высоченных каблуков.
По аллее решительным шагом шла девица в весьма странном одеянии. Точнее - его почти не было. Нечто прозрачное и светлое было надето на верхнюю часть туловища, а ниже пояса, где должна бы быть юбка – трепетал какой-то небольшой кусочек ткани непонятного цвета. Про такое батюшка говорил: «Юбка – выше пупка», и ноги демонстрировались просто, как говорится, от бедра. При чём, форма ног была сногсшибательной – они от колен расходились в разные стороны, как у горной козочки и высоченные каблуки только подчёркивали этот несуразный вид…
-Вот это… калбуки… А на голове что… Это всё как понимать? – спросил меня отец Василий. – Так ведь всякое в жизни бывает, батюшка… Ну, забыла дамочка юбку надеть… Зато на голове вона какой начёс соорудила… Для кладбища – это самый лучший прикид – по её понятиям… Тут Батюшка пригляделся и с весёлым испугом в голосе сказал: «Нет… она не кладбище пришла. Она, видать, к нам идёт.» Тут и я увидела, что гражданка стала сильно загребать левой ногой и заворачивать в нашу сторону. «Да, батюшка…Вечер перестаёт быть томным… Если, вдруг что – беру удар на себя». И посмотрела на него. «Вот, вот, бери, конечно. Ты подтренировалась на цыганке – опыт уже имеешь… Проведи с ней чисто женский разговор… сама понимаешь какой. А я пойду, пожалуй. Если что – беги ко мне сдаваться». Улыбка у Батяни была ироническая и во весь рот. Он, в знак поддержки, крепко хлопнул меня по плечу и быстро удалился.
Я сделала два шага назад и встала – аккурат перед дверью. Девица попыталась меня обойти, но я стояла как танк на оборонительной позиции. Она тогда посмотрела на меня и спросила: «Ты что – меня не пускаешь, что ли?» Я как можно суровее посмотрела на неё: «Да. Не пускаю». - А почему это?
А потому что… Есть к тебе вопросы.
Какие вопросы? Ты меня совсем не знаешь.
-Ну, вот и расскажи – куда ты пришла в таком виде и каким именем крещена?
Я – Татьяна. Куда я пришла? В церковь я пришла. И при чём здесь мой вид?
Очень даже при чём, если учесть, что юбки на тебе нет и голубые трусы сверкают во все стороны света... Ты считаешь, что в церковь можно являться в полуголом виде?
Как это нет, как это нет… А это что, по твоему? И она попыталась руками нащупать на себе мнимую юбку.
Ты хоть видела себя в зеркале, когда одевалась?
Видела. Но у нас в общежитии зеркало только по пояс… Большое разбили.
- Короче. В таком виде входить в церковь нельзя.
Девица на секунду задумалась, а потом на поясе стала распускать завёрнутую, видимо для укорочения, юбку и она стала на ладонь длинней т.е. уже можно было бы назвать это юбкой, хоть и мятой, но всё равно ещё очень короткой. И, увидев мой недовольный взгляд, она нагнулась, завернула подол и вытащила из него толстую нитку, которой юбка также укорачивалась. И ещё на ладонь юбка стала длиннее. Это уже было кое-что, хотя смотрелось жутко.
-Ну, тебе ли с такими ногами – носить мини- юбки…
-С какими такими ногами? Да у меня самые красивые ноги… в нашем общежитии.
Ладно. С юбкой чуток разобрались. А платок на твою дурную причёску у тебя есть?
Почему это дурную? Я полчаса начёс делала... А платок от загара у меня есть.
Ну, ладно… А как быть с каблуками – то?
Ой, так у меня в сумке есть пляжные шлёпанцы, можно?
Можно. И начёс немного распусти…
Таня молча достала из сумки расчёску и после небольших манипуляций с причёской и покрытая платочком – передо мной стояла вполне симпатичная девчушка с грустными глазами. Она смотрела на входивших и выходивших из двери людей, а взор её был направлен внутрь себя… Я спросила: « А чего ты, собственно, пришла? Ты, небось, к отцу Василию?» Она кивнула в ответ и доверчиво рассказала мне, что её любимый Витька, от которого она сейчас беременна, бросает её из-за Ольки. А поскольку, Витька ходит в эту церковь и чтит отца Василия – она и пришла, чтобы напрямую поговорить с самим священником.
И тут, очень кстати, выходит батюшка Василий: « А я уж думаю – как ты тут?.. А кто это?...» И он с интересом стал разглядывать бывшую несуразную девицу, превратившуюся в приличную девушку. «А где же вы юбку взяли? А где колбуки?» Мы обе заулыбались. «Это, батюшка, наши женские секреты. Но теперь она вполне может предстать перед вами и рассказать о своих душевных секретах и бедах.» Отец Василий молча согласно кивнул, приобнял слегка - и повёл Таню на исповедь.По выражению его глаз - было видно, что он уже полюбил эту девчушку.
Перед дверью он остановился и оглянувшись спросил: « А ты - то чего хотела мне рассказать? Что - то важное?». Я заулыбалась в ответ на его добрую улыбку: « Да нет, батюшка… Всё нормально.» На прощанье я помахала своему родному духовному отцу рукой и пошла домой. И не пошла я, а почти полетела. Потому что на душе было легко и свободно. Будто не домой я шла навстречу всё тем же проблемам, а в какое-то светлое пространство, освящённое добротой и молитвой святого наставника. Почему –то после встречи с батюшкой Василием –всегда появлялась надежда на лучшее. И только от одного его присутствия и внимательного взгляда - ответы на жизненные вопросы разрешались, как бы, сами собой…