Часть 1. Аэрофлот
Заканчивались годы восьмидесятые. Предложение поехать в командировку в Узбекистан для меня было совершенно неожиданным. Но я всегда любил поездки и путешествия, это приписывают практически всем, рождённым под знаком Стрельца, который всегда нацеливает свою стрелу в неизведанное. Цели поездки были понятны, методы и способы выполнения цели надо определять на месте.
Купил билет, поцеловал жену, детей, маму, взял документы, портфель и поехал в аэропорт.
Этот рейс из Ленинграда был ночным, над перевёрнутыми стаканами здания воздушной гавани во всю мерцали далёкие звёзды, словно заманивая в небесное путешествие.
Предстояло пять часов полёта на большом широкофюзеляжном самолёте ИЛ-86.
У него огромные крылья, их размах около пятидесяти метров, его длина почти шестьдесят метров, высотой с пятиэтажную «хрущёвку» и ещё у него четыре двигателя.
Пассажиры проходят на борт воздушного гиганта по трём боковым трапам самолета со своим багажом и оставляют его на первой палубе, а потом поднимаются на вторую, верхнюю. А всего воздушных путешественников – больше трёхсот. Такой большой воздушный корабль, а мы в нём такие маленькие.
На самолетах ЯК-40 и ЯК-42 свои сумки и чемоданы также заносят на борт и оставляют сами пассажиры, но в хвосте самолета, позади пассажирского салона, зайдя по заднему трапу. Но вот ИЛ-86, в сравнении с ними поражает своими размерами.
Девять кресел в одном ряду против четырех у ЯК-40, два широких прохода между рядами кресел. Яркое освещение потолка. При посадке включена музыка, передавали песни советских композиторов, так было принято в Аэрофлоте.
Вылет в два часа ночи, прилет в семь утра, но в Ташкенте уже будет десять часов.
Мы летели навстречу заре, впереди нас ждало теплое среднеазиатское солнце. Мы взлетали, чтобы прибыть в славную республику Узбекистан, и, хотя это был несколько иной мир, но все же формально это был советский мир.
И полёт, и этот самолет – все было великолепно и произвело сильное впечатление, все-таки я первый раз летел в Среднюю Азию, да ещё на таком большом самолете.
Погас свет в салоне, начался взлет, начинаю дремать. За окном – тёмная ночь и видны те самые северные звёзды на небе. Турбины самолёта мерно рокочут, помогая быстро заснуть.
Сон увлекает меня в безбрежное воздушное пространство. Крылья нашего самолёта начинают изгибаться, на закрылках и их концах прорезаются перья диковинной птицы.
Воздушные массы подталкивают её всё выше и выше, крылья стали уверенно взмахивать вверх-вниз. Клёкот летящей птицы становится низким мужским голосом.
Это бог сновидений Морфей зовёт плыть по эфиру вместе с ним, в его сладкое спящее царство, пронизанное таинством и волшебством…
Вспышка как молния, как удар грома! Слышу Морфея, лицезрю Осириса? Что со мною?
Сильный и спокойный голос предлагает соки, лимонад, минеральную воду. Салон освещён ярким светом. Так ведь меня и других пассажиров разбудили для питья в воздухе в половине третьего ночи. Стюарды и стюардессы катят по проходам тележки с напитками.
Да, это всё хорошо, но хочется спать. А правила Аэрофлота не позволяют этому.
Ну, вот, и стюарды со стюардессами скрылись в своих отсеках, свет в салоне погашен.
Блаженный сон тут же начинает пеленать пассажиров, снова мы внутри сказочной птицы, шелестящей крыльями навстречу восходу. Ночь и сон. Сон и ночь.
Я никогда раньше не уезжал на восток дальше Волги. Узбекистан представлял себе по книгам, виденным картинкам, кинофильмам об исторических событиях, о борьбе с басмачами, а также по восточным сказкам.
Там горы и пустыни, сады с фруктами, верблюды и халаты на узбеках.
По дороге идёт Ходжа Насреддин со своим осликом, они подходят к колодцу, Ходжа достаёт из мешка хлеб, подзывает ослика…
Сильный голос сверху вызывает свет и требует привести спинки кресел в вертикальное положение. Откинуть столики. Сейчас будут раздавать горячий ужин. И это в три часа ночи?!
Все пассажиры зажаты подлокотниками кресел и пристёгнуты к ним ремнями. Но они покорно проснулись. Начали раздавать горячие блюда в одноразовой посуде. Деваться и двигаться некуда. И никуда не спрятаться от жестких правил Аэрофлота.
А спать так хочется! Смотрю на грустные лица соседей. Они начинают вяло жевать ту самую знаменитую аэрофлотовскую курицу с рисом, запивая её чаем.
Ура, посуду забирают, значит, есть два часа на крепкий утренний сон. Раньше я читал, что организм человека интуитивно спит в промежуток с двух до четырех часов ночи.
Это есть то самое время. Можно вновь откинуть спинку кресла и утонуть в объятиях Морфея, или кота Баюна, это уж кому как благо, они всегда где-то рядом.
Ходжа Насреддин идёт позади ослика, они вдвоём медленно уходят по тропе, ведущей в Хорезм. Там метёт белая метель яблоневого цвета, возле маленьких белых домов, почему-то на ярких персидских коврах, лежат горки сочных спелых персиков…
Журчит прозрачными водами арык, вдоль него шумно бегают дети, они что-то кричат…
Ох, нет, это не они, это снова сильный и спокойный голос сверху и опять яркий свет. Что такое? Половина пятого утра! Всем проснуться! Привести спинки кресел в вертикальное положение! Откинуть столики на впереди стоящих креслах. Будут подавать завтрак!
Слышу недовольный ропот нескольких соседей-пассажиров.
Но кто вы все? Подневольные Аэрофлота. Роптать, будучи пристёгнутыми и втиснутыми в кресла на скорости восемьсот километров в час, на высоте одиннадцати тысяч метров над землёй – бессмысленно.
Вам разрешили жевать, так займитесь этим.
Опять вялое поглощение солоноватого завтрака вместо сладкого сна.
Через иллюминатор ильюшинского лайнера виднеется зарево солнца, которое скоро должно подняться над землёй. Ночь сдаёт свои права...
Ну что ты ворчишь? На дворе двадцатый век, за бором минус семьдесят градусов и там ещё и ветер. А здесь – тепло и светло. Всю ночь подают еду и чай, за тобой убирают посуду. Всех пассажиров ждёт гостеприимный Ташкент, где ещё теплее и много яблок.
Ещё остаётся маленькая возможность поспать, ведь днём снова в дорогу, уже другим рейсом Аэрофлота, в другой город, но это будет уже не ночью.
Лучи солнца над горизонтом – это всё наяву или во сне? Такая тонкая грань…
Интересно узнать: волшебная лампа Алладина могла исполнять желание сразу уснуть?
Эта лампа далеко на Востоке. Скачут по горам сорок разбойников, везут сокровища в пещеру Сезама. Путь их долгий, кони устали и хотят спать в своих стойлах. Там они будут жевать ячмень, солому, курицу от Аэрофлота. Стюарды и стюардессы пристёгивают их ремнями безопасности, у каждого из них в руках по кнуту. Кони начинают ржать, стюард бьёт одного из них кнутом.
Бред! Это не удар кнута. Это вспышка, яркий свет, сильный и спокойный голос объявляет, что все должны приготовиться к посадке. Спинки кресел привести в вертикальное положение, закрыть откидные столики, поднять шторки иллюминаторов, пристегнуть ремни безопасности.
Кстати, в то время не просили выключить телефоны и другие электронные устройства, их просто не было.
Ух! Снижаемся. Ярко светит солнце, внизу плодородная земля, сады, арыки, Ходжа Насреддин, сорок разбойников, ослик, Али-Баба, плов и самса.
Что это было? Приятное путешествие в виде добровольного плена на борту воздушного судна?
Но всё-таки, это перелёт в другую часть света – из Европы в Азию и без остановок, сиречь – посадок или пересадок. Сытно и вкусно накормили. Дробный сон, по частям, по мнению врачей – полезен.
У трапа, на выходе из самолёта тебя обдаёт жаркий, почти тропический воздух, наполненный как запахом керосина, так и какими-то неведомыми ароматами.
Раньше я много летал самолётами, но этот был первый перелёт такой продолжительности, да ещё и ночью, да за Волгу и Уральские горы.
Сейчас меня ждал Ташкент и другой самолёт до Ферганы.
Времени было ещё достаточно, я поехал на маленький базарчик возле аэропорта. Вроде бы Ташкент, но это не город. Но зато здесь всё было. Ковры, дыни, виноград, халаты, плов и самса.
После аэрофлотовской еды есть не хотелось, и я взял с собой впечатления. Но они оказались иными, в сравнении с теми, что ждали меня в Фергане.