Скрипнула входная дверь. Мелкие, частые шаги послышались сначала в прихожей, потом переступили порог комнаты.
- Устал, сынок?
Женщина озабоченно склонилась над лежащим на диване лохматым подростком и, как в детстве, потрогала его лоб: не заболел ли?
- Много разгружать пришлось сегодня, -вздохнул мальчишка и открыл глаза. – Немножко устал. Говорят, лесник себе в помощь кого-нибудь ищет, место новое будет – вот к нему бы податься. И денег бы больше платили. А то грузишь-грузишь, таскаешь-таскаешь и больше ничего не видишь, а за это – гроши.
- Учиться б тебе, Ленни, сынок, - всхлипнула мать. - А лесник то ищет, то не ищет, нрав у него такой…непонятный. Да и как ты там будешь? Один в лесу. А дурной человек придет деревья рубить – стрелять ведь положено!
- Вот уж в лесу я точно не заблужусь, - улыбнулся мальчик. – А стрелять – так сначала в воздух стреляют, чтоб напугать.
- Не всех напугаешь-то, родной, - вздохнула мать. – Увидят ребенка – только изгаляться будут. Лесник наш Петер на что страшный да огромный – а ведь и то не побоялись той осенью с ножом на него пойти!
- Ну и получили пулю, - как можно развязнее произнес мальчишка, но его меняющийся подростковый голос дрогнул. – Это настоящий бандит оказался, господина Петера еще и чиновник хвалить приезжал. А учиться, мам… Ну выучился у нас Марк, и что толку? Сидит в помощниках господина Маттиса, книжки переставляет. Да в лес ходит под деревом сидеть и стихи писать.
- Не говори так про старшего брата, - голос матери стал строгим. – Работа в библиотеке – хорошее место для образованного парня. Что еще он бы делал в нашем захолустье? В школе места все заняты. А тут кто образованный приедет с какой комиссией – и прежде всего в библиотеку идут, хвалят, что в нашем городке – и такой храм знаний, так они в прошлый раз сказали. И нашему Марку руку пожали.
- Вот если б в руке Марка после этого остались какие монеты – я б тоже сказал, что это хорошо, - по-стариковски проворчал Ленни. – Что есть-то будем, если я учиться пойду? Заказов на шитье у тебя мало сейчас, у нас даже самые бедные сейчас моду завели в город ездить и в магазинах одежду покупать, чтоб деревенщиной не казаться. Слушай, мам, а махнуть бы нам в город, а? Хоть в подвале поселиться. Ты бы шила для какого-нибудь магазина, красота такая – самые модницы бы не отказались! Элейн и то вон до сих пор у тебя заказывает – а все думают, что она-то уж точно из города наряды возит.
- У Элейн отец строгий, - улыбнулась мать. – Даже с тетушками не хочет ее в город отпускать, боится, видать, что сбежит с каким парнем. Такая она девица, бойкая. Хотя кто-то и говорил, что, может, и отпустят ее учиться… Но пока вот – ни-ни. И впрямь, позор же будет: дочь заместителя самого мэра!
Ленни расхохотался и кувырнулся на диване вверх ногами:
- Ой, не могу. Не смеши, мам, ну что такое для городских шишек дочь какого-то заместителя какого-то мэра маленького городка? Да губернатор небось и не знает, где мы на карте находимся!
- Тихо, - рассердилась мать. – Поговори еще про губернатора. Сам-то и слово «губернатор» правильно не напишешь!
Ленни вскочил, вытянул вперед руки:
- А вот и напишу!
Мать улыбнулась и шутливо схватила мальчишку, давно обогнавшего ее в росте, за руки:
- Не напишешь!
- Зато я тебя сильнее! – засмеялся Ленни и сделал вид, что хочет с ней бороться. Мать налегла всем весом – но парнишка даже не замечал ее усилий, оба громко смеялись и не уступали друг другу. Казалось, что нет ни прожитых тяжких лет, ни полноты, ни морщин, что она снова молоденькая и порывистая хохотушка - юная Роза, только что вышедшая замуж за бедного писателя, странного бледного парня, приехавшего из столицы в их городок. Он шел по улице, сочиняя что-то и глядя в землю – и так столкнулся с сиротой, которая воспитывалась у ворчливой бабушки… Бабушка была только рада их браку, потому что все боялась не успеть пристроить внучку. Вот только не надолго пережил ее внучкин муж. То ли не вынес радости рождения второго сына, то ли просто не дано было долго жить на земле человеку с горячим, тонко чувствующим красоту, но от рождения больным сердцем. Роза осталась одна – с семилетним Марком и новорожденным Ленни в своем стареньком доме. Нужно было как-то жить…
- Мама, ты чего? Вспомнила что-то? – догадался Ленни, увидев, что мать прервала игру и смотрит куда-то сквозь него. – Да не волнуйся, все у нас будет хорошо. Слушай, а давай женим Марка на дочке губернатора? Сшей ему костюм, пусть поедет посватается.
- Так дочке губернатора уже лет сорок… - рассеянно произнесла мать. Ленни прыснул.
- Ах ты такой-сякой, - засмеялась мать. – Лишь бы дразниться!
Хлопнула дверь – это вошел Марк.
- А ты чего в плаще, на улице-то уже жара? – поприветствовал его младший брат.
- Не такая и жара еще. Здравствуй, мама, - тихо сказал Марк и ушел наверх, в свою комнату.
- А помочь ни в чем не хочешь? – крикнул, задрав голову вверх, Ленни.
- Ну-ну, сынок, брат устал на работе, - удержала его мать.
- Ага, знаю я его усталость. Пылью подышал, потом в лес ушел, зад отстудил на земле сидючи, стихи посочинял – и отдыхать.
- Не говори такое слово в доме! Сколько можно повторять?
- Какое слово? – хихикнул Ленни.
- А вот такое, - мать опустилась на стул. – Может, брат твой еще известным станет, вот напечатают стихи…
- Ага, напечатают, как же. Ты же знаешь, какое письмо ему пришло на той неделе?
- Письмо? – удивилась мать.
- Ага. Он куда-то посылал свои стихи, и ему написали, что они не годятся. И это уже не первое такое письмо. Хотя если честно -я не знаю, почему они там не нравятся. Недавно заходил к нему в библиотеку, помог новые книги распаковать – так там книжку какого-то богатого промышленника издали. Стоит на фотографии такой важный и в шляпе. Вот, мол, и богатый, и стихи пишет. Открыл я…ох, ну и глупость же там! Пьяный Вилли в кабаке с его песенками и то прямо профессор в сравнении с тем, что я там прочел.
- Ну так то богатый, вот и печатают, - развела руками мать. – Ладно, дорогой, побездельничала я с тобой тут – и будет, пойду платья шить, пока еще есть кому заказывать. А ты отдыхай, отдыхай. А хочешь – на улице посиди, пока еще светло.
Она ушла в свою комнату, которую Ленни еще в детстве прозвал каморкой – как у Золушки.
Мальчик было направился по узкой лестнице наверх, к брату. Но потом передумал – и быстрым шагом вышел из дома.
***
Марк сидел за столом, обхватил голову руками.
Он не хотел больше жить.
Сколько раз он представлял себе этот разговор с Элейн! Так и виделось ему: вот она, в своем чудесном белом платье, оставляя за собой шлейф из духов, идет по улице на тонких каблучках, видит его, и здоровается, и завязывается беседа. А он - он прочтет ей стихи, и поведет под руку по тропкам весеннего, почти уже летнего леса, покажет опушку, где эти стихи слагались в его сердце лишь для нее. И когда-нибудь он расскажет ей красивую тайну, которую поведал ему лесник, и она будет все чаще приходить с ним туда, где к этой тайне можно прикоснуться, и однажды, прильнув вместе с ним к тому самому дереву, она ответит на его предложение словом «да»…
- Это снова ты, Марк? – Элейн повела острым плечиком.
- Да, я…я так рад тебя видеть! - выпалил он, не зная, что делать дальше.
- Ты будто мне что-то сказать хочешь? – впервые она никуда не торопилась.
- Я…да, могу сказать, - он совсем растерялся.
- Говорят, что как день стал длиннее – ты после работы торопишься в лес. Уж не в помощники ли к Петеру собрался? – и смех ее зазвучал, как несколько колокольчиков.
- Нет, - Марк приосанился. – Я там пишу стихи. Тихо там. И красиво вокруг. Деревья, ветерок на опушке…
- Странный ты, - пожала плечами Элейн. – И все говорят: Марк странный, в своем ли уме.
- Как?.. – еле выдавил из себя Марк. Он-то представлял себя одиноким, непонятым поэтом на этом краю вселенной, которого, конечно же, способна понять только она – его утонченная и прекрасная возлюбленная. И вдруг…
- И о чем же ты пишешь стихи? – насмешливо спросила девушка. Её белая ручка с накрашенными прозрачным лаком ноготками поправила локон, который нет-нет да пытался потрепать еще свежий ветерок.
Марк раздавленно вздохнул и еле выговорил:
- О тебе.
И добавил:
- Я тебя люблю.
Глаза Элейн расширились. Она смотрела на него не то возмущенно, не то удивленно. Наверное, так бы она смотрела на какого-нибудь уродливого сказочного тролля, если бы тот осмелился сделать ей предложение.
- Обо мне? Марк, ты точно не в своем уме.
- Почему? – спросил он, уже ни на что не надеясь.
- Но это же смешно. Марк, мы не дети. Это в сказке принцесса может полюбить свинопаса.
- Но я не свинопас, - еле дыша, прошептал Марк.
- Нет, ты просто помощник библиотекаря, который работает за смешную плату. Сочинитель стихов, которые никому не нужны и нигде не печатаются. И я должна тебя, такого, полюбить?
- А разве стихи обязательно должны где-то печататься? – Марк попытался хоть как-то спасти положение. – Разве не достаточно того, что они просто есть? Разве обязательно писать их ради славы?
Элейн вновь округлила глаза:
- А для чего же еще их писать, как не ради славы? Нет, Марк, ты действительно не в себе. Или не повзрослеешь никак.
- А что я, по-твоему, должен делать? – тихо спросил юноша.
Элейн покачала головой:
- Это я тебя учить должна? Хорош жених. Да хотя бы стал библиотекарем. Написал бы начальству, что господин Маттис уже стар, ему тяжело исполнять обязанности. Библиотекарь в городке – это , конечно, не принц, но хоть как-то звучит. Может, хоть какая-нибудь невеста на тебя посмотрит… не такая, как я, разумеется. Попроще.
- Написать? Но это же…неправильно!
- Тоже мне добряк, - скривила личико Элейн. – Не бойся, не пропал бы твой Маттис. Он находится на этой должности только потому, что старый больной чудак. Хочет он, понимаете ли, жить в тихом местечке у леса. А так у него есть и состояние, и дом в городе, который он оставил почтительному сыну, его толстой женушке и нескольким пухленьким маленьким Маттисам. Только вчера отец об этом смеялся с мэром.
Марк провел рукой по лбу. Но тут же встрепенулся:
- Знаешь…идем со мной в лес!
- Что? – изумленно вымолвила Элейн.
- Я покажу тебе … нет, не так. Я открою тебе одну тайну.
- Тайну? Нет, Марк, я давно не играю в детские игры.
- Вот увидишь: это не игра. В конце концов…ну, сможешь рассказать потом всем, какой я дурак, если вру!
- Как бы я и впрямь этого не сделала, - поджала губки Элейн. – Ну, что ж…идем. Надеюсь, ты и вправду знаешь что-то такое, что может меня удивить.
- Понимаешь, - рассказывал по дороге Марк, - когда я только начинал писать стихи – я был вот таким мальчишкой, как Ленни. И как-то взял и заблудился в лесу. Мама тогда две ночи не спала, потому что много заказов было, а тут заснула вечером. И я ушел, когда уже темнело. Потерялся. Меня нашел Петер. Забрал к себе в дом. Поил меня чаем, а сам пил виски. И рассказал мне одну большую тайну…
- У меня уже ноги устали, - вздохнула Элейн. – Долго еще?
- Сейчас, надо по тропинке пройти немного.
- Надеюсь, Петер и сейчас нас найдет, - казалось, что девушка сейчас лопнет от злости. – Если мы заблудимся, ты в нашем городке и подметать площадь никогда не устроишься, папа тебя отовсюду выгонит.
- Пришли, - выдохнул Марк.
Он подошел к дереву. Ствол дерева мог бы обхватить руками и ребенок, однако оно было высоким, а ветви начинались очень близко к земле.
- Ты притащил меня сюда, чтобы показать обычное дерево? – Элейн топнула ногой.
- Это не просто дерево! – воскликнул Марк. – Оно…не совсем дерево.
- А что же это? Дерево как дерево, - Элейн похлопала по стволу.
- Кажется, что так. А на самом деле под корой оно – все из драгоценного камня. Мне тогда лесник об этом рассказал. А за несколько следующих дней научил определять, какие из деревьев – вот такие. Эти деревья не цветут, они холоднее других на ощупь… еще кое-что, но мне теперь уже не нужно: я научился их видеть сразу. Иногда у них засыхают ветви, и если найти такую ветку быстро – то она еще не успеет вся превратиться в простое дерево, часть останется драгоценным камнем. Или полудрагоценным, деревья разные бывают. Петер показывал мне целую коллекцию таких камней.
- Бред, - покачала головой Элейн. – Если бы он умел видеть такие деревья – давно бы их срубил и продал. А ты сам хоть раз отламывал от них ветки – проверить, что тебе не наврали?
- Ломать? Но зачем? Знаешь… Мне всегда было достаточно просто знать, что оно внутри вот такое. Быть рядом, думать о его красоте. О волшебстве, которое, оказывается, существует. Я потому тогда и решился уехать учиться. Думал – когда буду образованным, смогу много узнать об этом чуде.
- Ну и как – смог? – усмехнулась Элейн. – Марк, теперь ты мне кажешься еще более странным. Если предположить, что твое чудо и впрямь существует, хотя это глупость, конечно….так вот, если бы ты хотел, чтобы тебя полюбила девушка – так надо было наломать таких ветвей, продать их, а лучше – срубить все эти деревья!
- Срубить?!
- Конечно! Еще вырастут. Заранее заплатить за вырубку, - Петер же не сможет доказывать своему начальству , что они волшебные? Накопить состояние и уже тогда признаваться в любви!
И Элейн, осторожно ступая каблуками по тропинке, пошла прочь, повторяя вслух: «деревья из камней! Это надо же такое придумать!»
Несчастный Марк потащился за ней.
***
На рассвете в комнату Марка ворвался Ленни.
- Что случилось? – простонал Марк, который не сомкнул глаз почти до утра.
- Скорее собирайся! Я пришел на рынок мешки разгружать, а меня слуга мэра выловил, он собирался сам к нам идти. Сегодня к нам в городок Деррик приезжает. Еще до обеда должен быть. Естественно, этот напыщенный баран прежде всего поползет к вам в библиотеку, вещать про храм знаний, как обычно, и про то, как его предки сто поколений назад вышли из этого городка и напоследок библиотеку основали. Маттис уже там, подняли бедного деда ни свет ни заря.
- Сам господин Деррик! – подскочил Марк и суетливо засобирался.
- Терпеть не могу глупых чиновников, - поморщился брат. – Ладно, беги, встречай этого индюка. Удачи тебе. А мне еще работать и работать…
Очень скоро Марк уже был на рабочем месте. Маттис, приодетый для случая, расставлял новые книги, которые не успели разобрать накануне. Больше особой работы не предвиделось, в библиотеке и так всегда царила чистота и порядок, но ради приезда высокого гостя все-таки следовало постараться.
- Чтобы мэру за нас не краснеть, - подмигнул Маттис Марку.
Мэру, одетому настолько «парадно», что и ворот рубашки, казалось, скрипит, - действительно, краснеть не пришлось. Более того: на этот раз надушенный и толстый министр губернского правления Деррик так расчувствовался при виде любимой библиотеки, что распорядился пригласить и Маттиса, и Марка на банкет. Перед тем, как уходить, он взял с полки томик стихов:
- Стихи… Всю жизнь я мечтал быть поэтом. Быть известным как поэт, видеть свое имя на обложках книг – что может быть лучше! Но, увы, пока я известен только как министр… Ах. Если бы кто обучил меня поэзии – я бы его озолотил!
В гостиной мэра министр долго и пламенно разглагольствовал о судьбах губернии – до тех пор, пока не вошла Элейн. В невообразимом сиреневом платье со шлейфом и тоненькой диадеме она казалась сошедшей со страниц журнала о королевских фамилиях. Деррик осекся на полуслове, опрокинул в рот бокал вина, который до сих пор без дела держал рукой, встал и медленно поклонился девушке.
Весь остаток вечера она сидела подле него и благосклонно улыбалась, как если бы была королевой и снизошла до встречи с просителем.
- А ваш гость-то холост, - сказал Марку, стоявшему у стены, один из приехавших с Дерриком, протягивая руку за очередным бокалом. – Что-то подозреваю, что мы теперь будем к вам приезжать еще чаще…
На едва стоящих ногах Марк подошел к библиотекарю, который мирно вел беседу с старушкой в больших очках и старомодном наряде – супругой распорядителя мэрии.
- Господин Маттис, простите, мне плохо. Я пойду домой, - сказал он, хватаясь рукой за стену.
- Мой мальчик, но ты же совсем не пил, - обеспокоенно взял его за руку Маттис. – Заболел? Давай-ка скажем слугам отвести тебя в комнаты и позвать врача.
- Нет-нет. Я дойду до дома, - замотал головой Марк. Он резко вырвал свою руку из рук все так же участливо смотревшего на него старика и быстрым шагом направился к выходу.
***
До заката еще оставалось время.
Марк быстро, будто за ним гнались, добежал до своего жилища. Не заходя в дом, взял в сарае топор.
Вот и опушка, которая много лет была ему роднее дома. Подошел к дереву, над которым смеялась Элейн. Похлопал по ветке, которая показалась ему самой тонкой из нижних.
Вдруг все его существо пронзила странная боль. Будто бы кто-то кричал в нем. Так, наверное, кричала бы женщина любимому, который вздумал поднять на нее руку: «Как ты можешь! Столько лет ты приходил любоваться мной, столько лет писал здесь свои стихи! Не я ли утешала тебя в грусти, делила с тобой веселье?»
Он ударил топором по ветви. «Разве топор разрубит камень?» - успела пронестись мысль. Но ветвь будто бы отделилась сама от удара – и упала в траву.
Марк схватил ветку, жадно взглянул. Он верил и не верил глазам. Марк видел перед собой скол прекрасного зеленого агата, чьи молочные слои заменяли годовые кольца. Лесник показывал ему этот камень: его тонкая пластина, пропуская сквозь себя лучи солнца, казалась принадлежащей к иному, чудесному миру.
Он попытался сковырнуть кору с камня. Она не поддалась.
Марк сел на землю и стал ждать наступления темноты.
***
- Что там такое? – тревожно спросила мать, выглянув из каморки. – Что за странный стук? Марк, сынок! Что ты там делаешь?
- Расчленяет мертвое тело, - хохотнул Ленни, по обыкновению лежавший на диване вверх ногами. – Надо сходить узнать, не пропал ли кто из городка…ай!
- Не пущу больше в кино с мальчишками, если будешь такие ужасы про брата говорить! -прикрикнула мать, отвешивая сыну подзатыльник. – Марк!
Она быстро поднялась по лестнице, Ленни в три прыжка догнал ее. За дверью запертой комнаты раздавался стук молотка, и что-то падало на пол.
- Я мастерю кое-что, скоро закончу, - недовольным голосом сообщил Марк.
-Мастерит! Он что-то умеет мастерить? – скептически протянул Ленни, уворачиваясь от второго подзатыльника.
- Я стул чиню, - неохотно ответил Марк за дверью.
- Даже не обругал меня, странно, - почесал нос Ленни. – Ну, стул, может, и починит, кто ж знает… ладно, мам, идем…
Утром растрепанный парень с покрасневшими глазами стоял на пороге ювелирной мастерской. В руках у него был мешок, из которого изумленные мастера достали несколько больших зеленых агатов.
- Ничего себе! – присвистнул ученик. – Впервые такое вижу, - мастер, а вы?
- Это семейная реликвия, - прошептал Марк.
- И что заказывать будем? – спокойно, будто привык каждое утро видеть парней с мешками, полными агатов, осведомился мастер. – С оплатой как? В качестве оплаты могу взять часть камней.
- Так лучше всего, - сказал Марк и бессильно опустился на пол.
Через полчаса, договорившись обо всем, он заторопился на работу.
- Эй, господин, вы уронили! Внимательнее, господин! – окликнул его мастер, и было непонятно, заискивает он или смеется над ним. Он протянул Марку конверт. – О, адресовано лично господину Деррику? Наверное – у вас было какое-то важное поручение от него?
Марк как-то встревоженно взглянул на мастера, воровато оглянулся и схватил письмо, будто у него собирались его отнимать.
Потом вышел на улицу, бегом добежал до почтового ящика, опустил в него конверт и облегченно выдохнул.
***
- Марк! Подожди!
Это был голос Элейн. Она шла очень быстро по площади, ему казалось, что эти каблучки стучат в его сердце.
- Хоть ты и оказался…такой, а все равно не думай, что я буду еще и бегать за тобой! – гордо вскинув голову, сказала она.
- Такой – это какой? – засмеялся он.
- Такой смелый и…скрытный. Подумать только: внезапно тебя назначают библиотекарем, и ты не просто поселяешься в доме, который оставил Маттис, но еще и покупаешь полностью новую мебель! Весь городок только и судачит об этом. Причем кое-кто сказал отцу, будто деньги тебе платит Деррик за какие-то услуги! Ничего себе новости! И пока я думаю об этом – прибегает слуга и говорит мне, что ты явился с подарками для меня к моему отцу просить его разрешения ухаживать за мной! Меня, разумеется, не пустили в зал, - противные традиции! Но сегодня-то я могу спросить, откуда у тебя все это? Ты, значит, давно все распланировал, просто прикидывался дурачком?
- Тебе понравилось? – понуро спросил Марк.
- Да, конечно! Особенно эта шкатулочка! Да и серьги, и бусы, и браслет, и… Это так идет к моим новым платьям!
Она огляделась и зашептала:
- Я надеюсь – твоя мама не обижается, что я теперь покупаю наряды в городе?
Элейн посмотрела себе под ноги и сказала:
- А какие там шьют свадебные платья… Но к такому свадебному платью нужны и поистине королевские украшения… Ты завтра не опаздывай на прием!
- Украшения, - повторил Марк. – Думаю, за неделю успеют.
- Что? – удивилась Элейн.
- Через неделю будут готовы украшения к помолвке, - повторил он, взяв ее за тонкие пальцы.
- Ой, а что за книги привезли вам сегодня из города? – кокетливо высвобождая руку, спросила она.
- А… Это сборник стихов господина Деррика, - хмуро ответил он. – Только что вышел из печати.
- Не знала, что он пишет стихи! – ахнула Элейн. – Я попрошу у него автограф, как только приедет.
Через пару часов ее жених стоял с топором в чаще леса, где притаилось тонкое, маленькое деревце дикой вишни ростом чуть выше Марка. Пара гибких веточек неловко сплелись.
«Будто ребенок ручками пытается закрыться», - невовремя подумалось ему. Но руки уже нанесли удар топором под корень. Деревце пошатнулось, будто не веря, и упало.
- Хорошо, - сказал Марк, осматривая алый рубиновый срез. – Очень хорошо.
***
Драгоценности, прибывшие из мастерской через неделю, произвели такое впечатление на заместителя мэра, что на следующий же день главная – и единственная – газета городка разместила объявление о близящейся помолвке Эйлин и Марка.
Пока городок пытался опомниться от сногсшибательной новости, будущий тесть выспрашивал Марка об источнике чудесного обогащения. Марк было пытался отговориться, но тесть сурово заявил, что не отдаст дочь человеку с сомнительным происхождением богатства и даже теперь, несмотря на огласку, готов расторгнуть помолвку. Марку некуда было деваться.
На другой день юноша отправился в лес - в сопровождении нескольких лесорубов и с разрешительной бумагой в руках.
Лесник открыл дверь своего дома – будто только их и ждал.
- Ты давно не приходил к любимому дереву, - мрачно сказал он Марку. – А теперь, смотрю, сочиняешь стихи не один?
- Тихо, - махнул на него рукой старший лесоруб.
- Не тебе мне указывать, - сделал шаг вперед Петер. Огромный, загорелый, с густой всклокоченной бородой, он был страшен. Лесоруб попятился, но все же продолжил:
- Сейчас мы сами срубим несколько деревьев. А потом будем приходить – и уже ты нам будешь показывать, какие из них те, что нам нужны.
- Откуда ж мне, простому леснику, знать, какие дрова нужны господину заместителю мэра, - засмеялся лесник.
- Ты знаешь, о чем я говорю. О деревьях из драгоценных камней.
- Не прячься, Марк, не прячься. Мне в чаще вчера почудился детский крик… Не обращайте внимания, это я так, песенки слагаю, - проговорил лесник.
- Страшная какая-то песенка, -подал голос один из лесорубов.
- Страшная, ты даже не знаешь, насколько страшная. Вы, ребята, зачем-то напились пива прямо с утра. Я вот по вечерам люблю, когда работа закончена.
- Что ты мелешь, - поморщился старший. – Никто здесь не пил!
- А раз не пил – так что ж несете всякую чушь? Деревья с драгоценными камнями! Да, есть такая сказка, я как-то был пьян и вон ему рассказал, будущему господину библиотекарю. Если всем детским сказкам верить – так надо великанов искать да драконов. Или фей с крылышками, вам это больше подойдет, наверное, парни-то молодые…
- Ладно, лесник. Поговорим с тобой после того, как работу выполним, - устало произнес старший и направился прочь от дома.
- И руку ей от-ру-бииил… - пропел басом лесник. - Пойти , что ли, вправду пива выпить.
Еще через полчаса лесорубы удивленно рассматривали срубленное дерево. Рубили ветви, даже обрывали листья, смотрели на свет. Но все было бесполезно: дерево оставалось деревом.
- Ты не перепутал? – насмешливо поинтересовался у Марка старший.
- Нет…но можно попробовать еще одно.. – еле дыша, проговорил парень.
Второе дерево тоже оказалось вовсе не сказочным.
- Идем, ребята, - сказал старший лесоруб. – Я так сразу не поверил в эти сказки. Зря только перед Петером опозорились, толковый он мужик, дружить бы с ним. За труд нам заплатят, а с завиральным зятюшкой пусть тестюшка сам разбирается.
Он плюнул под ноги Марку и ушел. За ним двинулись остальные.
Марк, шатаясь, побрел вслед за ними. Потом свернул на тропу поменьше и быстро исчез за деревьями.
***
- А как же мебель? – удивленно спрашивал новый библиотекарь, молодой парень высокого роста с кудрявыми волосами. Стесняясь, он часто снимал и вновь надевал очки. – Простите, я вновь забыл ваше имя, господин…
- Зовите меня просто Грег.
- Тогда я для вас просто Пауль. Итак?
- Оставьте мебель себе, никому она не нужна, - вздохнул пожилой господин в потертом сюртуке. Пиджак его висел на спинке дорогого стула, оставшегося от прежнего хозяина: Грег без всяких церемоний помогал вновь прибывшему разобрать вещи. – Семья отказалась взять это великолепие, мы уговаривали, поверьте, но мать ни в какую.
- А куда же все-таки подевался господин Марк? Ко мне тут не придет его призрак на чай? – попытался пошутить Пауль.
- Нет, что вы, какой призрак. Одно время его видели часто в кабаке: молча напивался и уходил куда-то. От дома этого отказался, от леса, когда-то любимого, шарахался как от… а потом подался, говорят, в город на заработки. И больше не объявлялся. Даже мать не знает, где он.
- Так дело не пойдет. Я узнаю, как продать вещи, и уговорю эту госпожу взять деньги. Я человек новый, вдруг послушает. На что она живет?
- Младший сын устроился к леснику в помощники. Уже командует: тут рубить, там не рубить. Один было заартачился, что не будет мальчишку слушать, - так малец ружьем пригрозил!
Грег помолчал, а потом продолжил:
- Странностей в этой истории хватает. Не надо бы мне вас пугать, но… Недавно был я у лесника, заказать дрова, записать, сколько выплатить в казну, то да се… Иду я обратно, и что-то меня дернуло свернуть на малохоженую тропинку. Смотрю – под одним деревом сидит Ленни, это мальчика так зовут, а в траве блестит будто что-то. У меня зрение хорошее, и я аж ахнул – драгоценные камни там были! Не то рубины, не то гранаты. Что у тебя, спрашиваю? Ничего, говорит, бездельничаю, на цветы смотрю. Ну конечно, Ленни – да на цветы смотрит! Подхожу – а там и впрямь ничего, кроме травы да пары цветочков, и нет. И будто бы смех мне откуда-то послышался.
- Ну, кто знает. Может, и парни с ружьем не прочь понюхать цветочки, - улыбнулся Пауль.
- Тут ведь одно время много глупцов повадились в лес, деревья незаконно рубить. Наслушались сказок, будто растут тут деревья со стволами из драгоценных камней. Вот и искали сокровища… Лесник, господин Петер, потому помощника и нанял. Он с ружьем да Ленни с ружьем, быстро всех болванов отпугнули.
- А как же мальчик успевает учиться?
- Не учится он. Читать -писать умеет. Вот Марк – тот образованный был, да вон как дело обернулось.
- Нет, так не пойдет. Я поговорю с лесником и с матерью Ленни. Дети должны учиться. Я сам могу его обучить, совершенно бесплатно.
- Ох, не думаю, что мальчишка согласится. Привык он к вольной жизни, да и, прямо скажем, нагловат он.
- Может, он в душе поэт? – вновь улыбнулся Пауль. – Ходит по лесу, стихи сочиняет, как брат…
- Какой поэт, - проворчал Грег. – Только ругаться горазд.
- Я все равно схожу к нему, - сказал, думая уже о чем-то своем, Пауль. – В лесу есть указатели, как пройти к дому лесника?
- Есть, есть, днем не заблудитесь, - закивал Грег. И добавил:
- Если вдруг увидите, у какого дерева он особо вьется…дадите мне знать, хорошо?
***
Он нашел мальчика у родника. Ключ бил прямо из холмика, и Ленни держал внушительных размеров ведро под холодной струей чистой воды.
- Давай помогу, - Пауль протянул руку, но Ленни покачал головой:
- Надломитесь еще, вон какой худой. Идите к господину Петеру, он вас пивом отпоит, потолстеете.
- Теперь вижу, что ты точно Ленни, - усмехнулся гость. – А я Пауль.
- Да знаю, что вас прислали, - мальчик махнул свободной рукой и зашагал с ведром. Пауль еле поспевал за ним.
- Подожди. У меня серьезный разговор к тебе есть.
Парнишка поставил ведро на землю:
- Выкладывайте.
- Хочешь, я научу тебя всему, что ты выучил бы в школе? Тебе бы надо подумать о будущем. Смог бы учиться дальше, работать, помогать матери. Я уверен, что ты талантлив...
- А если бы не был? Вдруг я дурак?– скривился мальчишка.
- Раз дурак – так тем более надо учиться, - в тон ему ответил Пауль. – Слушай, я тебе не враг. Наслышан о твоем отце, вот где был талант из талантов.
- Марк учился, и что вышло? Зря деньги потратили, – Ленни вновь взялся за ведро.
- Разве зря? Он был поэтом, пусть и никто никогда , кроме самых родных, не прочел его стихов.
- Ну, кое-кто прочел. Сначала стихи получил, потом и невесту, - брезгливо сказал Ленни о чем-то, непонятном для Пауля. – Ладно, я вас понял. Нет, я не хочу писать стихи. И не хочу в город, сидеть в пыльных комнатах, скрючившись за столом. Мне хватает того, что здесь все красивое, живое – и дышится легко. Приходите в гости, вам тоже здесь понравится.
Мальчик довел Пауля до дома лесника и поставил ведро у порога:
- Всё, стучите. Вот вода, чаю напьетесь. А я побежал, у меня дела.
Ленни бежал по тропинке и думал о том, о чем он не сказал бы ни Петеру, ни матери, ни этому приставучему – хотя, наверное, неплохому - Паулю. О том, что Петер был не прав, говоря, будто те деревья не цветут: цветут, еще как! Цветущая дикая яблоня на берегу мелкой речушки скрывает в себе желтый агат. Ониксом блеснул на днях маленький клен, когда сильный ветер поднялся, - но это для него не опасно, опасно лишь тогда, когда силком ломают люди. Животные-то чуют и обходят… А в молодой иве, что склонилась над речкой, скрывается лазурит.
Откуда Ленни знал это? Он не задумывался. И уж точно ни разу, никогда-никогда не хотел бы ничего проверять.
Ему достаточно было просто знать.
И всё.