Мы встретились с ним в далеком Сыктывкаре, название которого многие с трудом выговаривали. «Пути Господни неисповедимы» - это библейское выражение еще раз доказывало, что предугадать судьбу невозможно, хоть нам и дана свобода воли.
Узнали друг друга сразу, хотя прошло более двух десятков лет со времени нашей студенческой юности. Передо мной был Кирилл, мой давнишний приятель. Слегка располневший, он сохранил былую осанку и привлекательность. Крепкое телосложение выдавало в нем бывшего спортсмена. Высокий лоб с густыми бровями, глубоко посаженные серые глаза, волевой подбородок говорили о человеке сильной воли и уверенности в себе. На нем была добротная дубленка и шапка из меха норки. Так выглядели вполне успешные люди.
В конце 50-х годов мы посещали в Одессе спортивный зал. Мы оба были родом из провинциальных городов и подавали большие надежды в гимнастике, и это нас объединяло. В основном, поддерживали спортивную форму, и свое будущее не связывали с этим видом спорта. Кирилл был студентом экономического факультета, эрудированным и остроумным. Он выгодно отличался от нашей спортивной братии, опровергая устоявшееся мнение о спортсменах, как о «недоумках». Телосложением походил на статую копьеносца Дорифора античного скульптора Поликлета. Ему легко давались силовые комбинации на кольцах и махи на коне.
Мы зашли с ним в, недавно открытое, уютное кафе. За окнами валил мягкий снег, начало смеркаться, и мигающие вспышки газосветных вывесок устраивали пляску на тротуаре.
-Ты помнишь, как возвращались мы поздними вечерами с тренировки гурьбой, и встречные девушки пялили глаза на тебя?- сказал я ему. Да в тебя влюблялись многие, и все мы тайно завидовали тебе.
-Я как то рассказывал тебе о моей первой влюбленности еще в школе, - ответил задумчиво Кирилл, смахивая прядь волос со лба. - До сих пор не могу вычеркнуть ее из памяти. Вот я добился всего, о чем могут мечтать многие. Удачное продвижение по службе. Прилично зарабатываю. Жена, родила мне двух дочурок. Очень забавные растут. Сейчас командирован проверить финансовые дела одного здешнего треста.
-Я тогда заканчивал школу, - продолжал он. Это был один из вечеров, когда больше нравится сидеть дома. На улице разгуливал осенний ветер и моросил дождь. Внезапно появилась на пороге моя одноклассница Люся.
- Выручай Кирилл. Ты же давно мечтаешь разучить вальс бостон. Так вот, сейчас в Доме культуры набрали танцевальную группу. Отличный педагог - балерина в прошлом. Не хватает парня для пары. Я сразу подумала о тебе. Ну, ты же чувствуешь ритм, мелодию. Есть координация.
-Да где мне найти время на ваш танцевальный кружок, - отмахивался я, мне бы с гимнастикой разобраться. Скоро в область ехать на первенство.
-Только один раз в неделю. Пару часов, выкроишь как-нибудь,- настаивала она.- Пойдем, это недалеко, нас ждут.
-А почему бы не пойти, - подумал я.- ведь мы же вольные упражнения разучиваем тоже под музыку. Ладно, не помешает.
- Мы будем с вами в паре.- Подошла ко мне девушка лет шестнадцати. На ней была повседневная школьная форма - коричневое платье и черный передник.- Меня зовут Ванда. Она говорила с легким украинским акцентом. Вы когда-нибудь, танцевали?
-Да так, немного, но не профессионально. - Ответил я.
Нам показали несколько начальных движений.
-Возьмите меня за талию.- Я ощутил на себе дерзкий взгляд темных бархатных глаз. Густые светлые волосы окаймляли широкоскулое с румянцем лицо, переходящее в узкий подбородок, акцентированный пухлой нижней губой. Голос тихий грудной.
-Ну, что тебе сказать? Я стал посещать эту студию с завидной регулярностью. Ванда была из другой школы. Мы возвращались со студии вместе, и я даже вызвался однажды проводить ее до дому. Жила она далеко, за железнодорожной насыпью. Люся ущипнула меня за локоть.
-Ты знаешь, чья она подруга? Будь осторожен. За ней ухаживает Мирон.
Это имя было известно многим. Непререкаемый авторитет. Но меня нельзя уже было остановить. Вот так и свела меня судьба с ним.
Он был в те времена авторитетом городской шпаны, значительно старше своих подельников. Больше известен по кличке «Косой». Высокий худощавый с длинными светлыми волосами, он обладал аристократической внешностью. Мирон наводил страх на многих и мог расправиться с кем угодно. В драке был изворотлив, как ягуар, мог нанести удар кастетом и привести соперника к увечью. Встреча с ним не сулила ничего хорошего и многие обходили его стороной, пытаясь не злить. Как хищный зверь, почуяв трусость, измывался над своей жертвой. Он вымогал денег на выпивку. Как только она сдавалась, и начинала платить ему «дань», то шантаж становился бесконечным. Пьяным его не видели, хотя постоянно был навеселе. Мирон чувствовал свою безнаказанность. Измываться над слабым приносило ему особое удовлетворение, как капитану Ларсену из повести Джека Лондона «Морской волк».
Когда-то был отличным гимнастом, гибкость и выносливость помогали ему исполнять упражнения на перекладине с особым изяществом. Видимо «звездная болезнь» не обошла его стороной, Мирон стал выпивать, забросил спорт, и уже не мог обойтись без нескольких стаканов вина в день. Не прибегая к хитрости, он просто вымогал деньги у всех знакомых. И многие давали, откупаясь от приставаний.
Он остановил меня на улице.
-Ну, я знаю, что ты тащишься за моей Вандой. Так я тебе скажу, как спортивному корешу - она мне уже порядком надоела. Я предлагаю тебе « отступные». Ты даешь мне на бутылку водки, и я сваливаю.
-Ты что, продаешь её? – недоумевал я.
- Не буду тебе мешать. - пробурчал Мирон - Он был уже навеселе и ему требовался допинг.
Я брезгливо сунул ему в руку деньги, чтобы отвязаться. И попался на крючок. Он уже не оставлял меня в покое. Мирон находил меня везде - в спортзале, наведывался в школу, ожидал с дружками возле Дома культуры. И я, признаюсь, откупался от него. Меня парализовал липкий страх, делая меня безвольным и податливым. Я сам превратился в вымогателя денег у своих родителей. И вот, однажды он вызвал меня во двор студии за очередной «данью». Дружки окружили меня полукольцом. Я прижался спиной к стене. И, вдруг, возникшая во мне волна ярости, переборола страх. Драться я не умел, хотя слабаком себя не считал. И нанес Мирону внезапный удар в лицо. Очевидно, он получился сильным. Мирон резко откинулся назад и рухнул на землю. Я приготовился к самому худшему. Решил- держаться до конца. Мирон приподнялся на корточки, обхватив голову руками. От боли на его лице появилась неприятный оскал, как у гиены, которую отогнал от добычи более сильный хищник. Дружки ринулись на меня.
-Назад! - прохрипел Мирон и сделал знак всем удалиться.
-И ты знаешь, старик,- продолжал свой рассказ Kирилл - он больше не подходил ко мне, ни разу. Я не чувствовал себя победителем, хотя мог встречаться с Вандой беспрепятственно. Провожал домой и пару раз были с ней в кино. Я знал, что Мирон продолжал наведываться к Ванде домой под хмельком, измываясь над ней. И она не прогоняла его, терпела. Я не выдержал и сказал ей:
-Ну, зачем тебе этот подонок. Почему ты не можешь его отшить? Он же не достоин тебя.
-Да что вам всем от меня нужно? – выпалила Ванда, смерив меня холодным взглядом. Лицо ее стало пунцовым. Из бархатных глаз выкатывались слезы.- Вы все такие, правильные, исключительные. Я большего, чем Мирон не стою. Отстань от меня, чем ты, в конце концов, лучше его. Убирайся!
- Наступила весна. Танцевальную группу я забросил, потеряв к ней всякий интерес. Заканчивал школу и готовился к поступлению в институт. Мирон, говорили, спился окончательно и исчез из города. Ванду я не видел полгода. Став студентом, я приехал на осенние каникулы домой, я решил навестить ее. От знакомых я узнал, что она пыталась поступить в институт, но не прошла по конкурсу и устроилась продавщицей в магазин железоскобяных изделий.
Ванда не ожидала увидеть меня. Она чувствовала себя смущенной, но с нескрываемой радостью обняла и расцеловала меня.
- Подожди, у меня заканчивается рабочий день. Проводишь меня. Она сбросила серый халат. На ней было платье темно - бутылочного цвета, очень импонирующее ее румянцу на щеках и ладно сидевшее на ней. Она повзрослела и стала заметно женственней. Мы провели вместе оставшиеся дни. Это были самые счастливые дни в моей жизни.
Расстались мы с ней на вокзале. Ванда выглядела грустной и немного растерянной. И ты знаешь, старик, она предчувствовала, что мы расстанемся ней.
Я писал ей письма полные признаний, и она отвечала мне. Это было тоска по ушедшим дням нашей юности и надежды на скорую встречу. И тут, черт меня дернул блеснуть остроумием. В письме я назвал ее золушкой, торгующей примусными иголками, по которой я сильно соскучился. Отправил письмо и опомнился. Ванда ведь тогда сильно переживала, что все ее подруги разъехались, и она осталась одна из школьного выпуска. Я получил гневное письмо, где она напомнила, что не достойна таких умников, как я между нами все кончено. Как я ни пытался ей объяснить, что не хотел обидеть ее, неудачно пошутив, но Ванда была непреклонной, и мы расстались навсегда.
Прошло двадцать лет. Она давно уехала из города нашей юности. Я все же решил ее разыскать. И лишь недавно одна из ее подруг сказала, что Ванда вышла замуж и уехала в Днепропетровск. Там я разыскал ее через справочное бюро. Благо, она осталась на девичьей фамилии. Мне очень хотелось покаяться за ту нелепую шутку.
Дверь открыла мне женщина средних лет, слегка располневшая с легкой сединой в волосах. Только бархатистые глаза и дерзкий взгляд в ней остались неизменными. Она приняла меня без особых эмоций. На стене я увидел большую фотографию. Это был Мирон.
- Я вышла за него замуж. Он появился в нашем городе снова, отсидев пять лет за ограбление магазина. Мы прожили вместе 15 лет. Он выпивал, но редко и был хорошим мужем. Мирон поступил на завод электриком. Он хорошо относился ко мне и детям, хотя все эти годы был каким-то подавленным. Два года назад он погиб при довольно странных обстоятельствах. Полез в высоковольтный распределитель, не отключив рубильник напряжения. Он ведь не был пьяным. Как будто искал своей смерти. Я была счастлива с ним все эти годы. От него у меня осталось двое сыновей. Старший сейчас в школе, а младший у бабушки.
Я заторопился уходить, забыв о цели своего визита. За окном свирепый ветер гонял по улице осенние листья, сбивавшиеся на обочинах в мокрые кучи. Я вспомнил ту осень, когда мы встретились. Ванда поставила в проигрыватель грампластинку.
- Помнишь, мы любили напевать эту песню. «Тот, кто рожден был у моря…» Это же из нашей юности. - Тихо сказала она.
-Вот и осталась только песня - закончил свой рассказ Кирилл.
Мы вышли на улицу и, постояв немного, распрощались. Улицы изрядно замело снегом.
Начиналась долгая северная зима. Я думал, что у каждого из нас случалась такая же осень, вызывая болезненные воспоминания о чем то потерянном навсегда. Рассказ Кирилла напоминал возможно судьбы многих, кто считает, что добиться взаимной любви можно своим положением, талантом, красотой или большими деньгами. Любят же не достоинства, а просто - сердцем.
Берлин. 2019