От неё пахло фрезией. Не духами, как он поначалу решил. Тонкий влекущий аромат исходил от её кожи, словно просачивался наружу из хрустального флакона, заключённого внутри её естества. Габриэль потёрла пальцы, слегка занемевшие от работы на ноутбуке, расстегнула голубого "крабика", стягивающего волосы на затылке, и сладко потянулась. Он сидел в нескольких шагах от неё, делая вид, что занят подборкой восторженных цитат к юбилею шефа, месье Ревю. Запах фрезий усилился, когда Габриэль засмеялась, глядя на его сосредоточенную физиономию.
- Эй, Анри, - сказала она, наклонившись в его сторону. - Похоже, что харизма нашего босса не вдохновляет тебя на подвиги! Целый час ты, подобно археологу, роешься в пыли и пепле, в которых уютно расположились всякие-разные Сенеки и Сократы, Апулеи и их "ослы". Не надоело?
Генрих сдвинул на кончик носа очки в изящной оправе и скупо улыбнулся в ответ:
- Ты, как рентген, Габи! На улице пляшет солнце в витринах, в переходе играет старый скрипач, в кафе на углу подают свежие круассаны с шоколадным кремом... А я копаюсь в чужих словах, в чужих мнениях и всё это ради того, чтобы Рири почувствовал себя в очередной день рождения Наполеоном или, на худой конец, Орлеанской девственницей. Он так млеет от чужой славы, что готов примерять её на себя сутки напролёт. А мне уже муторно от мумий, пусть даже освящённых наукой или церковью!
В открытое окно залетел самый обычный воробей, чирикнул, нахально клюнул кусочек багета, лежащий на столе, и выскочил обратно на волю - взъерошенным Гаврошем. Габриэль хлопнула в ладоши, стряхивая с себя усталость, и предложила, весело глядя Генриху в глаза:
- А давай сбежим!
- Куда? - удивился он, дрожа от нетерпения.
- Всё-равно, куда! - воскликнула она, вскакивая со стула и надевая поверх тонкой кофточки чёрную кожаную куртку. - Лишь бы подальше от восстаний бедноты по заказу толстосумов; подальше от разбившихся самолётов и от постных лиц, сообщающих об этом; подальше от кривых ухмылок, подменивших собой нормальные, человеческие улыбки; подальше от цифр, за которыми стоят толпы, и подальше от слов, в которых нет искренности. Ты идёшь со мной? Хотя бы на день? Или на всю жизнь?
- На всю жизнь, - повторил Генрих, чувствуя себя королём Наваррским, ещё не знающим, что впереди его ожидает Париж и вся Франция. - На всю жизнь, моя Фрезия!
Ноутбук выключился самостоятельно, не собираясь тратить силы на безделье. На столе лежали забытые очки в тонкой оправе. По подоконнику прыгал птичий Гаврош и хохотал над цитатами мудрецов, отданных на откуп тщеславию.