Я расскажу Вам об одном замечательном месте на карте Удмуртии, где в низине под плавно нисходящими к речке Шорнинка приуральскими холмами раньше располагалась небольшая деревенька под названием Шорни с ударением на последнем слоге. В том живописном месте жили мои бабушка и дедушка по материнской линии. На той земле трудились мои дядя и тетя, к которым меня и моего брата увозили из города на лето, чтобы мы надышались свежего воздуха, поели лесных ягод и попили свежего молока. Благодаря плотине возле мельницы в деревне был большой пруд, в котором мы купались и ловили удочками пескарей и окуньков, а потом на берегу варили уху. Вкуснотища была необыкновенная!
Той деревни и пруда давно уже нет, а мои бабушка, дедушка, тетя, дядя с женой и их дети похоронены на кладбище, расположенном на одном из ближайших холмов, где длинную череду их могил теперь называют семейным захоронением Никитиных. Деревня Шорни исчезла с карты Удмуртии, как говорится, по росчерку пера одного районного партийного функционера, приказавшего всем проживавшим в Шорнях переселиться в центральную деревню Мужбер, расположенную в двух километрах от Шорней. И людям пришлось покинуть свои земли, которые они десятилетиями возделывали и удобряли. Только одна женщина не покинула своего родного места. Звали ее Евгения Васильевна. Мои родственники, проживавшие в Ижевске, помогли мне узнать ее почтовый адрес и весной 1992 года я ей написала о том, что буквально затосковала о Шорнях и очень бы хотела приехать туда в отпуск с мужем в начале августа. Ответ пришел быстрей, чем я ожидала. Евгения Васильевна написала, что будет очень рада нашей встрече. И вот первого августа мы приехали к ней. Евгения Васильевна оценила привезенную ей в подарок электроплитку с переключателем режимов и тут же заменила свою старую электроплитку на новую. Тогда прилавки магазинов пустовали, и мы были рады, что наш подарок оказался своевременным. Дом Евгении Васильевны находился в подножии холма, заросшем могучими елями. На участке возле дома располагалась пасека. Сын, приезжавший по выходным выкачивать из сотовых рамок мед, сказал нам, что на пасеке 92 улья. Примерно в пятидесяти метрах от ее дома струилась из-под земли чистейшая родниковая вода, а прямо за родником мы обнаружили поляну с молодыми березами и осинами, куда наведывались каждый день за грибами, которыми поляна была буквально усеяна. Маленькие, только что проклюнувшиеся грибочки мы оставляли, чтобы срезать их через пару дней. У нас не было причин для беспокойства, что их срежет кто-то другой, и за те две недели, проведенные у Евгении Васильевны, мы не встретили ни одного грибника. Лишь однажды, когда мы поднялись по пологому склону к малиновой роще, к нам приблизились два всадника, пасших на заросшем травой холме стадо коров, и один из них, слегка бахвалясь, спросил нас:
- Что это вы как самые бедные ходите за малиной пешком?
Мы не стали объяснять ему, что приехали из далекой Москвы, а сказали лишь, что хотим надышаться свежим воздухом, любуясь здешними просторами.
Окинув взором открывшуюся с высоты холма панораму с извивающимся в низине руслом реки Шорнинки, пастух гордо вымолвил:
- Да, красотища-то какая! – а потом добавил более конкретно:
- Прямо приуральские Альпы!
Начало августа для отпуска мы выбрали не случайно. Я с детства помнила, что малина в Удмуртии поспевает к первому августа. Когда мы возвращались с полными корзинами малины, ничего другого нам есть не хотелось. Евгения Васильевна в заполненные ягодами тарелки наливала утром надоенного охлажденного молока и мед. Вкус был бесподобный! И такая роскошная еда - каждый день! Позже, когда я с мужем вернулась из отпуска, коллеги по работе удивленно меня спрашивали:
- Где ты отдыхала? Такая посвежевшая и гладенькая приехала, словно на десять лет помолодела.
- На просторах нашей Родины! – шутливо отвечала я, а потом рассказывала, в каком глухом и далеком от промышленных городов месте я была – оно находится в ста километрах севернее Ижевска. Каждый день ела малину со свежим молоком и медом, дышала чистейшим воздухом, пила родниковую воду и чай со свежей ароматной душицей, собранной на одном из близлежащих холмов. А еще там такое место, где можно целый день ходить по лугам и склонам и не встретить ни одного прохожего!
В один из выходных дней приехавший к Евгении Васильевне сын сообщил, что в девять часов вечера в Мужберский клуб приедет Московский цирк. Конечно, такого культурного мероприятия мы с мужем пропустить не могли и после ужина отправились в Мужбер. Дорога вела нас на юго-запад, и мы видели, как усталое солнце садилось впереди за дальним лесом. Теплый легкий ветерок ласкал наши лица. Когда мы пришли в клуб, все места в центре зала были заполнены. Мы тоже присели на приставленную к стене лавку и стали ждать. Муж, периодически выходя на улицу, вел беседы с жителями Мужбера, а я караулила его место. Местные жители, не избалованные такими представлениями, не расходились и упорно ждали. Через пару часов кто-то из местной администрации сообщил, что московские артисты закончили выступать в одной из соседних деревень и скоро будут у нас. Никто из ожидавших в клубе тогда не мог предположить, что обещанное «скоро» продлится еще на час. Наконец, в начале первого часа ночи долгожданные артисты приехали. Ведущий поприветствовал тружеников села с успехами по сбору урожая зерновых, поблагодарил всех за ожидание, после чего объяснил задержку тем, что до приезда в Мужбер артисты выступили в нескольких деревнях, которые он перечислил. После этого торжественного вступления началось само представление, состоявшее из трех коротких шуточных реприз, между которыми выступили жонглер и гимнаст. И этим все закончилось. Такого небрежного, наспех скомпонованного выступления от труппы Московского цирка никто из собравшихся в клубе не ожидал, и мы вместе с утомленными от ожидания тружениками села поспешили выйти на свежий воздух.
Мы с мужем тогда еще не знали, что главное представление ожидало нас впереди. Когда огни Мужбера оказались позади и мы вышли на проселочную дорогу, мы увидели ночное небо, щедро усыпанное миллионами звезд. Прямо над нами параллельно дороге во всем величии и красоте предстала наша галактика Млечный Путь. Такого неба я не видела никогда. Млечный Путь, освещавший нам дорогу, мы увидели в поперечнике. Его диск, более плотно усыпанный звездами в центре, как будто застыл на время, чтобы показать нам эту величественную панораму, сформировавшуюся за миллиарды лет в стремительном кружении материи во Вселенной.
- Смотри, я вижу у галактики рукава, - воскликнула я, указывая рукой в нижнюю часть диска.
- Такое ночное небо я видел однажды, когда мы с группой альпинистов, поднявшись выше облаков, остались на ночлег в горах.
- Это говорит о том, что здесь такой же чистый воздух, как в горах! Мне вдруг пришла сумасшедшая мысль…
- Какая?
- Что мы идем сейчас не по дороге из Мужбера в Шорни, а идем по одному из рукавов нашей галактики!
- Фантастика!
Так, зачарованные величием панорамы ночного неба, к двум часам ночи мы добрались до дома Евгении Васильевны. Справа от тропинки во дворе, ведущей от калитки к крыльцу дома, темнели в ночи молчаливые улья. Пчелы спали. Они жили по своим, очень правильным и гармоничным с Природой законам. После восхода солнца их ждал новый трудовой день.