Рассказ
Мама болела. Весну промучилась, а к Пасхе отошла. После похорон, недолго погодя, отец привёл женщину с ребёнком. Как без хозяйки в доме? Никак. С Надеждой, дочерью мачехи, Варя подружилась быстро, делить то особо нечего. А вот мачеха оказалась женщиной суровой, спуску падчерице не давала, да и своему дитю тоже. Здесь без обид - обеих держала в чёрном теле. Дочь помогала ей по дому, а потом и с новорожденным. На Варе лежало хозяйство: утки, куры, поросята да телята. Было тяжело, но Варвара не роптала, тянула упавший на плечи груз, как могла. К семнадцати годочкам выскочила (лишь бы из дома) замуж за Петрушу, с их улицы парнишку. Как посватался, так сразу и согласилась, хотя не особо он ей и нравился. Малорослый и конопатый. Какой-то несерьёзный как мужчина. Не опора. Хотя и добрый был.
- Варька, вставай, хватит дрыхнуть, пора убираться да скотину кормить, - поднимала её свекровь, уходя поутру на колхозную делянку. – Да печь протопи.
В общем попала, из огня да в полымя.
- Полежи ещё, - жалел её муж.
После ухода матери подскакивал и делал большую часть обязанностей, предназначенных Варе. Любил её очень. А у Варвары душа к нему всё равно не лежала. Раздражал. Уж если не люб, то хоть расстелись, всё равно не угодишь.
К весне Варвара родила дочку. В честь своей подружки-сестрёнки назвала Надеждой. А тут вскорости и война случилась, вместе только и успели - дочку окрестить. Крёстной Надежду взяли.
- Прощай, Варюшенька. Даст Бог, свидимся ещё, - шептал Пётр, обнимая на прощанье.
Готов был заплакать, да перед мужиками стыдно.
«Вояка, тоже мне. Хоть бы ты не вернулся», - неожиданно подумала Варя.
Потом устыдилась своих мыслей и перекрестила мужа.
Не вернулся. Сгинул где-то подо Ржевом.
В войну, хоть и тяжело, но тяжко всем. А вот после победной весны бытие поменялось. Свекровь надеялась на чудо и ждала сыночка. Но когда стало ясно, что сын не вернётся, осатанела. Проходу не давала.
- Нахлебники. И так жрать нечего, а тут вы ещё на моей шее сидите, - шипела она, обиженная на судьбу за сына.
Долбила каждый день. Вынудила вернуться Варвару в отчий дом. А там тоже не мёд, семеро по лавкам. Хоть вой. Одно утешение – дочь. Это и удерживало Варвару на белом свете, а то бы давно в омут головой.
- Господи, хоть какой-нибудь калека на тебя б позарился, - выговаривала мачеха.
Не со зла, а от жизненной безнадёги.
Варвара и рада бы была, да где он, её калека. Их и девки-красавицы не чурались, за нехваткой женихов в округе. Один свободный мужчина – сосед Михаил. Да и тот заполошный. С войны пришёл, после плена, краше в гроб крадут. По ночам метался и дико кричал, мать сладить не могла. Варвара его до ужаса боялась, стороной обходила.
До войны он был женат, и дочь была. Да жена с тоски свихнулась, к пленным бегать повадилась. Привяжет дочь за ножку к столу и убегает. Донечка незадолго до возвращения отца померла. С таким присмотром-то.
После появления в селе Михаила Тоська, его жена, исчезла. По селу слух пошёл, что Михаил её закопал. Спокойно судачили, без осуждения.
- Правда, что ты Таисию жизни лишил? - нечаянно столкнувшись у плетня с соседом, набралась смелости Варвара.
- Откуда такие зверские новости, - усмехнулся, не поднимая от земли глаз, Михаил.
- Люди говорят, - ещё больше осмелела Варя.
- Люди наговорят, верь больше, - поднял он на неё глаза, полные звериной тоски. – Вытащил я её за косу на гору. Ничего не говорила, только скулила. Не стал брать грех на душу, навидался смертей. Только и сказал: «Иди. Увижу ещё раз, камень к шее привяжу и под яр столкну».
«Глаза у него. Голубые. Только темью наполнены. Как небо перед грозой», - подумала Варвара, отходя от мужчины.
С того времени появилась между ними связь. Как ниточка. Одно неосторожное движение, и порвётся. Но они береглись. И Михаил изменился. Стал мягче. Перестал ночами кричать.
Варвара подрядилась деревенское стадо пасти. Подальше чтобы от мачехи, от её разговоров. Весь день с Наденькой на воздухе, на воле. Михаил приходил к ним на выпас, когда дела позволяли. То бутылку молока принесёт с краюхой хлеба. А то кусочек сала. Сядет рядышком на склоне взгорка и молчит. Изредка улыбается. Или с Наденькой играются, фигуры на холмике у норы суслика строят. Тепло от него стало исходить.
Однажды Варя задумалась, сидя на ветерке. Озябла. Вдруг почувствовала, что кто-то ей на плечи фуфайку набросил. Не удивилась. Догадалась – Михаил. От фуфайки, снятой с плеча, шло тепло. Быстро согрелась. Михаил присел рядом.
- Знаешь, Варюшь, хватит нам с тобой по раздельности горе мыкать. Давай попробуем друг друга отогреть. Должно ведь получиться. Хоть остаток жизни порадуемся, - нарушил он молчание.
Варвара ничего не ответила. Только, ухватившись за руку мужчины, притянулась и преданно прильнула к плечу.
Остаток выплеснулся в целую жизнь. Родили ещё двух дочек. Построили дом. Для Михаила всё посветлело. Он был любим женой, обласкан детьми. Успокоился, а пить и вовсе бросил.
Работали, а по вечерам в клуб ходили, на кино. И в тот раз также. Новый фильм привезли, «Судьба человека». Кода начали показывать концлагерь и собак, настигших в побеге героя фильма, Михаил не выдержал и, схватившись за голову, выбежал из зала.
У дома жена догнала и присела рядом с рухнувшим на завалинку Михаилом. Обняла за трясущиеся плечи.
- Успокойся, радёменький мой, успокойся, - шептала она. – Всё прошло, там осталось.
- Вот здесь оно всё, вот тут, - стукнул Михаил сжатым кулаком по груди и зарыдал. – Не уходит и никогда не уйдёт, до самой смертушки не забудется. Эти бесконечные колонны в один конец. Чёрный дым над трубами, и горы пепла. Целые вороха. Всё, что осталось от людей. А собаки. Разве могу я забыть их пасти. Когда они рвут тебя, а ты по земле катаешься и не можешь отбиться.
Постепенно успокоился, затих.
- А всё-таки надо было это увидеть. Надо. Чтобы знать – не забыли. И что эта тоска не только меня гложет и долбит, как обухом по голове, - вдруг, в звенящей ночной тишине, с нажимом выдохнул из себя.
На следующий день, в сопровождении детей, они направились в клуб на повторный сеанс. Михаил, не отрываясь, смотрел на экран, вновь переживая свою жизнь. В окружении прижавшихся к нему близких гнёт, который носил на душе с тех времён, постепенно легчал.