Мы отправились, по указанию Погосяна, к коменданту общежития. Нас встретила молодая, чуть раздобревшая на комендантских харчах, брюнетка.
– Вы из Кавэлектромонтажа? Мне уже передали, что приехало ваше начальство и двух специалистов надо разместить у нас.
Она достала толстую тетрадь и стала медленно переворачивать страницы, вчитываясь в записи.
–Ну вот одно место я нашла,– и она посмотрела на меня,– давайте командировочное удостоверение и паспорт.
Передав ей документы, я заметил:
– Нам бы вместе…
– Так нет у меня свободных двух коек в одной комнате. Только по одной койке в комнатах свободны. Да вы не беспокойтесь. И товарища вашего я пристрою. Он тоже будет доволен. А вы идите на второй этаж, в 211–ую. Там комната на три койки, две заняты. Посмотрите, оставьте вещи и приходите сюда. А я пока вашему товарищу найду место. Юра остался с комендантшей, а я отправился на второй этаж.
Постучав в 211–ую, мне ответил женский голос: «Входите».
Я вошёл и увидел вполне уютную, чистую комнату, с тремя кроватями.
. – Здравствуйте – громко произнёс я и тут же в ответ услышал от девушки, сидевшей на стуле у кровати, на которой лежал бледный, молодой человек лет 25–30–ти:
. – И вам не хворать!
Сказано это было резко, с некоторым вызовом и, как мне показалось, она была недовольна моим «вторжением» в их личное пространство.
. – Прекрасное начало беседы,– сказал я спокойно, намеренно не реагируя на её резкий тон, . – но у меня сейчас очень сложная жизненная ситуация: комендант общежития определила меня на постой в вашу комнату. По её данным у вас одна койка свободна.
. – Вот, располагайтесь на этой.– и она указала на соседнюю кровать, стоящую почти в стык к койке, на которой лежал молодой человек.
– Спасибо– ответил я и подошёл к свободной койке, снял порядком надоевший мне рюкзак и поставил его на пол у изголовья кровати. Девушка гладила руки молодого человека и непрерывно спрашивала :
–Ну, тебе легче?
– Да, – почти беззвучно соглашался он.
– Меня зовут Боря,– представился я.
–А я, Люся, а он Федя, – она замолчала и вдруг неожиданно продолжала,
– Вы уж извините нас, мы временно в этой комнате ночуем. Нам комендант обещала семейную комнату дать, но на сегодня свободных комнат нет.
« Так вот почему она так недружелюбно встретила меня, я был лишний и не вписывался в их семейную идиллию».
– А семейная комната эта как?– спросил я её, совершенно не представляя, что это за тип жилплощади.
– А эта комната на две койки, а между ними простыня висит. Одна койка на семью, так что одна комната для двух семей. С жильём на шахте плохо. Вот только в общежитие и можно устроиться. Да тут ещё это несчастье.
–Какое?
– Да Федю в прошлом месяце завалило в штреке. Пролежал почти месяц в больнице и никаких результатов. У него позвоночник повреждён, потому и ноги не слушаются его. Вот я его и таскаю.
– Надо домой уезжать и лечиться там нормально.
– А куда ехать нам, если и он, и я детдомовские? Уж спасибо администрации шахты, что разрешили нам здесь остаться.
– А вы на шахте работаете?
– Да нет, я санитаркой в больнице работала, где Федя лежал. Понравился он мне, можно сказать, полюбила. Да и я ему небезразлична. Вот и живём второй месяц вместе. Как, положено, зарегистрировались. Да что я вам голову морочу. Располагайтесь.
Было видно, что она уже смирилась с моим появлением в их временном пристанище и почувствовала, что я не угрожаю ни с какой стороны их семейному счастью.
– Мне ещё к коменданту идти,– сказал я ей и стал стелить постель.
– Я вам постелю, а вы идите к ней, а то уйдёт она куда–нибудь.
Я направился к коменданту.
В кабинете я застал Юру и комендантшу. Они сидели за шахматным столиком, на котором стояла бутылка армянского коньяка и тарелочка с карамелью типа «подушечки».
–Юра, ты что забыл, что мы работаем в ночную смену?
– Боря, не надо паники. У меня ещё полно времени выспаться и прийти в себя. Да и не пьян я. Тем более Ася меня оставляет в своём кабинете ночевать. Нет мне места в общежитие шахтёров.
– Ася, вы его разбудите в 22.30. У нас ночная смена в 23.00
Она посмотрела на меня. В её глазах я прочитал ответ: «А это будет зависеть от его способностей. Будет мне хорошо, и ему тоже будет неплохо».
–Хотел тебя в столовую пригласить,– обратился я к Юре. –Но вижу, что ты к Асе прилип прочно и надолго. Пусть она тебя к 22.30 подготовит к ночной смене. Ты понял?
– Так точно. Буду готов.
В 211–ой всё было в порядке. Люся сидела рядом с Федей. Моя постель была покрыта выцветшим, серым покрывалом, из–под которого выглядывала такого же цвета подушка.
–Вы–монтажник?– спросила Люся вполголоса, чтобы не разбудить Федю, который лежал с закрытыми глазами.
–Нет, я наладчик.
– А чего налаживаешь?
– Электрику.
– Не очень–то ты многословен,– заметила она, перейдя в разговоре со мной на «ты». Я то же не стал особенно «галантничать» и тоже перешёл на «ты».
–А ты работу нашла?
– Да нет не нашла. Не хочу я медсестрой в больнице работать.. Уж очень хлопотно. Как вспомню, так вздрогну! Я там вкалывала на полторы ставки. И сейчас, как глаза закрою так и вижу шприцы, вены пациентов, катетеры и капельницы. Особенно когда в реанимации дежурила. Надо здесь, на комбинате, искать работу, можно тоже медсестрой, но где–нибудь в здравпункте или в пищеблоке. Мне сказали, что есть вакантное место в пищеблоке. Вот устроимся с Федей в семейной комнате, тогда и пойду искать работу.
Вспомнив пищеблок, Люся непроизвольно вызвала у меня голодные спазмы в желудке и я почувствовал приступ голода: с утра во рту не было маковой росинки. Срочно надо было где–то перехватить хотя бы бутерброд.
– Люся, а кроме столовой буфет в общаге есть?
– Есть в той же столовой, рядом с раздачей. Сегодня там смена Нюрки –толстой.
– Это кличка «Нюрка толстая»?
– Да, нет, там ещё одна Нюрка работает. Так чтобы их отличать одну, упитанную, назвали «толстая». Другую, как жердь худую, прозвали «тонкая». Они смены между собой делят. Столовая на первом этаже.
Прихватив кошелёк, и на всякий случай, целлофановый пакет с надписью «Лучший отдых на левберДоне», которая для любого ростовчанина была ясна и сообщала, что «Лучший отдых на «левом берегу Дона», я отправился на первый этаж, в буфет.
На первом этаже царствовал смешанный запах щей и котлет, который усиливался при приближении к двери с табличкой «Столовая–буфет». Я вошёл. В середине небольшого зала стояли шесть столиков, за одним из которых сидела молодая пара, остальные были свободны. Слева была стойка для раздачи готовых блюд с горкой чистых подносов. За стойкой суетились две девицы в накрахмаленных белых халатах и высоких тоже накрахмаленных поварских колпаках. В углу справа стоял большой холодильник, на котором большими буквами было написано «Буфет». Перед холодильником стоял небольшой стеллаж, полочки которого представляли собой витрину, где под прозрачными дверцами виднелись не засиженные мухами бутерброды с колбасой и сыром, а так же разнообразные пирожки. Меня поразил ассортимент. Здесь были пирожки с картофелем, с повидлом, джемом, и даже с мясом.
За небольшим прилавком стояла у располневшая буфетчица.– Это была Нюра-толстая. Я вспомнил, что в рюкзаке есть бутылка газированной воды. «Возьму дюжину пирожков и поужинаю в компании с Люсей и Федей,–решил я.
Когда я вернулся в 211–ую, Люся всё также сидела на кровати, и что–то тихо говорила Феди, тот внимательно слушал и молча кивал головой.
– Давайте перекусим,– предложил я, обращаясь к Люсе.
– Мы уже перекусили,– ответила Люся и, увидев пирожки, которые я принёс в целлофановом пакете, добавила:
– Ты что на сухую пирожки будешь жевать?
–У меня ещё из Ростова в рюкзаке бутылка газировки.
– Это другое дело. Давай, ешь.
Я сел на кровать, достал из рюкзака бутылку газировки, раскрыл шире пакет с пирожками, жестом приглашая Люсю к прикроватной тумбочки, которая играла роль обеденного стола, и надкусил пирожок с мясом.
– Люся, пирожки – класс, угощайся….
Она, ничего не ответив, махнула мне рукой, давая понять, что разговор окончен и пирожки её не интересуют. Я стал с ловкостью фокусника уничтожать один пирожок за другим. Когда в «ЛевберДоне» остался один пирожок, я понял, что обед пора заканчивать и пора переходить к следующей процедуре: послеобеденному сну.Люся всё также сидела и гладила руки Феди. Федя лежал с закрытыми глазами,видно,спал.
– Люся я, с твоего разрешения, штаны сниму,-сказал я тихо. Хочу прилечь, а то мне в 23–00 в ночную смену идти.
–Не смущайся, снимай штаны. Я в реанимации столько голых мужиков перевидала, что одним больше, одним меньше отношение моё к мужикам не изменится. Тем более, что после того, как я с Федей сошлась и вижу как он мучается с повреждённым позвоночником, особенно по ночам, когда лежу рядом….Не может двигаться, страшная боль в пояснице. Уж чем только не мазали: и змеиным ядом, и разными кремами. Вот сегодня в аптеке приобрели немецкие свечи противовоспалительные.
Она замолчала, но тут же продолжила:
– Ты, Боря, видно, хороший человек, если я откровенничать стала перед тобой. Я нутром чувствую доброго и порядочного человека.
«Видно незлобливая и отходчивая Люся. Уже забыла, как она меня встретила».–подумал я, а вслух сказал:
– Спасибо, Люся,– я посмотрел на часы, было 18:40. – У меня ещё есть без 10–ти минут четыре часа, чтобы отдохнуть.
– Отдыхай, Боря. Я тоже прилягу, пока Федя спит, – сказала она, позёвывая.
Я прилёг на кровать и минут через пять полностью отключился.
Проснулся я от довольно громкого шепота Люси и Феди:
– Федюня, ну не надо так меня трогать, ты же знаешь, что у нас с тобой не получится, мы же с тобой уже пробовали ни один раз. Не выздоровел ты ещё.
– Люсик, ты забыла, я же сегодня свечи новые взял. Знаешь, мне, кажется, от них легче стало. Я могу к тебе повернуться, ну и ты повернись ко мне.
– Федечка, я, как и ты хочу тебя, но мы же не одни.
– Да что ты так переживаешь, Люсенька? Спит как убитый, наш Боря.
А я себя прекрасно чувствую. Люсик это же у нас первый раз за всю мою болезнь.
Я тихо лежал на своей койке, не шевелясь, не дыша, боясь нарушить великую и святую гармонию, которая может быть только между мужчиной и женщиной в эти высокие моменты любовного сближения. И только монотонный скрип койки возвращал меня к реальной жизни: к событиям почти минувшего дня и предстоящей работе в ночную смену.
16.03.2019