"На дощатой террасе близ конопляника вдова небезызвестного подьячего, веснушчатая Агриппина Саввична, потчевала исподтишка моллюсками, винегретом, можжевеловым вареньем и мороженым крем-брюле коллежского асессора Аполлона Филипповича под аккомпанемент аккордеона и виолончели."
- Агриппина Саввична, а как вы относитесь к экзистенциализму? - спросил Аполлон Филиппович утирая расписным рушником остатки крем-брюле с каурых усов.
- Ой, баловник вы, Аполлон Филиппович! Мы в наших губерниях всё больше по старинке! - червоно зарделась Агриппина Саввична.
- Отнюдь! - встрепенулся подбоченясь Аполлон Филиппович - В пенатах наших, в альма-матрах, волею судеб оторванных от столичного вульгарите, понятие это свежо трактуется!
- Ну, так и быть, Аполлон Филиппович, я согласна! - сказала пунцовая Агриппина Саввична, десертной ложечкой размешивая можжевеловое варенье в кружке с цейлонским кипреем.
- Я, любезная Агриппина Саввична, познакомлю Вас с прекрасным образчиком постмодернизма! - каурые усы Аполлона Филипповича подрагивали в такт аккордеона.
-Ах! - только и смогла вымолвить Агриппина Саввична. Виолончель взяла такую высокую ноту, исполняемую арпеджио, что захлебнулась и перешла на стоккато. Аккордеон басил Брамсом.