Чтоб лошадь бежала не останавливаясь, ей надевают шоры. Чтоб не отвлекалась — её дело бежать, бежать пока не упадет... А упадет... Загнанных лошадей пристреливают. Не правда ли?
Юра и Даша бежали в паре. И шоры —"чтоб всё — как у людей" надели себе сами. И неслись сквозь жизнь без остановок — зарабатывали, исхитрялись, откладывали, отказывали себе во всём. Думали, что вот, очень скоро заживут... Но бога лучше не смешить и в азартные игры с судьбой не играть. Сперва меняли пятидесятирублевки, потом вклады на сберкнижках сгорели, потом повыростали пирамиды эти идиотские и уйма людей осталась без трусов... Но жизнь Юра и Даша прожили не зря — дети подрастали — Саша и Марина. Свет в окошке. Сын и дочка. Квартира Даше досталась от двоюродной бабушки. Две крохотные квартиры продали и купили одну нормальную. Сделали перепланировку, балкон пристроили — всё не хуже, чем у других. Квартира эта была когда-то точкой, где самогон продавали. И Юра справедливо решил, что глупо терять такую возможность. Сделал самогонный аппарат и пошло дело. Ублажил участкового и зажурчал первач, зашуршали денежки. Юра, правда, сам стал попивать — дегустация, потом с каждым"нужным" человеком выпить ... Короче — втянулся незаметно. Даша страшно стыдилась и самогонного бизнеса и того, что деньги в дом приходят через людской порок и беду, и того, что Юра опускается... Она блюла семейную благопристойность — скрывала, врала, а тех, кто рубил правду в глаза — вычеркивала из круга общения. Саша и Марина подрастали. Им она тоже что-то путанно объясняла, чтоб авторитет отца оставался незыблемым. Но это слабо помогало — дети то не всё понимают, но абсолютно всё чувствуют.
Сашка, закончив школу, уехал в Киев учится, а Марина осталась с родителями. После школы поступила в институт. Хотела стать экономистом. И своих родителей и своей квартиры она ужасно стеснялась, сочиняла всякие небылицы, только бы правда — отец самогонщик, пьющий, опустившийся дряхлеющий неудачник; мать — забитая, вечно перепуганная, ограниченная стареющая дура не выплыла. Планировала к брату съездить в Киев. Он редко выходил на связь, но жил, всё-таки, в столице — если у него всё хорошо, то может поможет Марине. Она очень хотела уехать от родителей, от своих знакомых из маленького захолустного своего городка... Если б Сашка мог ей помочь... Выпросила денег у матери, вечером села в поезд и утром на перроне её встречал Сашка. Ехали к нему на такси, он расстарался — стол накрыл в честь ее приезда, но Марина поняла, что брат её изменился. И дело было не в его новой манере поведения, не в необычном внешнем виде( дома только за малиновые джинсы в обтяжку Сашка мог бы получить по тыкве), дело было в том, что этого нового Сашку, разговаривающего кокетливо и с придыханием, в малиновых штанах и рваной майке со стразами, Марина стыдилась ещё больше, чем самогонщика-отца и дуру-мать. Она ещё поняла, что общаться с ней Сашка рад, он любил и сестру и родителей, но помочь ничем не поможет — не те у него связи и знакомства. Вечером пришел друг Сашки, хотя Марина понимала, что это за друг. Они пили шампанское, ели пирожные и, видимо вино так ударило Сашке по мозгам, что он заявил, что на Пасху приедет в гости к родителям вместе с Эдиком. Марина только брови поднимала удивлённо, но не возражала брату. Весь следующий день они пробегали по "Глобусу" — искали подарки. Вечером Сашка провожал сестру на вокзал. Марина решилась ему сказать, что если Сашка заявится на Пасху с Эдиком, то папка повесится - и самогон не поможет. Сашка побледнел, кивнул и поцеловал сестру на прощанье.
Марина вернулась домой совсем расстроенная — её надежды на переезд рухнули. Нужно было искать варианты в родном городе. Скоро предстояли экзамены на бакалавра. Марина решила дальше пока не учиться — осточертел институт, преподы, рефераты и зависимость от родителей. Мама украдкой совала пятьдесят гривень — и будь довольна, ни в чём себе не отказывай. Однокурсницы пили кофе в кафе, ходили в клубы, посещали салоны красоты, а Марина, как нищебродка, брала кофе из дома в маленьком термосе и бутерброды с сыром, одевалась в секонд хенде и косметику покупала на рынке. Отец говорил, что нечего деньги трынькать по всяким кафе-мафе, бутикам-будкам...
Теперь, каждый вторник и четверг Марина покупала газету "Из рук в руки" и искала себе работу по объявлению. Несколько раз она сама давала объявление в эту газету. Звонили мужчины и предлагали всё, что угодно, кроме работы. И Марина зареклась от подобных шагов. Объявления о вакансиях приходилось фильтровать. В разделе "требуются" резвились просто придурки, мошенники( после одного звонка у Марины все деньги с телефонного счёта испарились, в другой раз отработала полтора месяца за двоих, а деньги не выплатили — объявили, что не прошла испытательный срок, в третьей фирме сразу предложили вложиться в акции), и искатели дураков, что будут работать без зарплаты. Поиск затянулся, денег не было и Марина отчаялась. Порвались колготки, нужно было пополнить счёт, да и вообще — город, хоть и маленький, а пешком ходить тяжело. Денег не было совсем. Отец выпивал с участковым, потом ещё с кем-то и деньги из пальто не вынул. Марина украла из кармана почти тысячу. Это было вечером, а с утра пораньше, она смылась из дома, чтоб не видеть, не слышать отцовское похмельное ворчание и материнские вздохи. Она пробежала по рынку и купила себе две пары колготок и чулки, пополнила телефонный счёт. Утро выдалось пасмурным и девушка, купив традиционную "Из рук в руки" зашла в кафе. Долго пила капучино, смотрела в окно и мечтала, что когда-нибудь она станет богатой и сильной...
"О, Мариш, приветик!" — к ней за столик подсела одноклассница Нелли. Они не виделись с выпускного и Марина была рада увидеть именно Нелли. Хоть и не дружили в школе, а просто изредка общались. Пока пили кофе, Марина немного пооткровенничала — рассказала, что безработная, что родители достали, а старший брат хоть и в столице, но толку от него никакого. Нелли выслушала и оставила телефон и электронный адрес фирмы, что арендовала у её начальника офис. Им требовались сотрудники. Нелли посоветовала послать по электронке резюме, а потом позвонить. Марина так и сделала в тот же день. Звонить по оставленному телефону ей не пришлось — менеджер по персоналу позвонил ей сам. И через неделю Марина вышла на новую работу.
Она вскоре съехала от родителей и стала жить самостоятельно. Работала старательно — не отказывалась задержаться или в выходной день выйти поработать — ей нравилось на работе, нравилось, что у неё есть кабинет, нравился просторный холл, бар для сотрудников. Даже стук каблучков её новых туфель создавал настроение и она едва сдерживалась, чтоб не запрыгать на одной ножке. Проработав несколько месяцев, Марина стала замечать, что заместитель директора обращается к ней чаще, чем к другим, в обеденный перерыв старается сесть с ней за один столик в буфете. Как-то она задержалась, а выходя из офиса встретила зам. директора. Ей показалось, что Виталий её ждал. Он предложил подвезти Марину домой и когда она села в машину, предложил куда-то заехать поужинать. По дороге Виталий распрашивал чем она занимается в свободное время, про учёбу в институте, про родителей. Марина очень тщательно подбирала выражения, почти как дипломат недружественный страны. Ведь не скажешь — родители-самогонщики, брат — голубой, в институте ходила нищенкой — трусов лишних себе позволить не могла, не то что — увлечений. Про себя Виталий рассказывать не спешил. Они уже сидели в маленьком ресторанчике, щеголеватый официант принес меню и винную карту, Марина прикрыла глаза, а Виталий выбирал вино для неё. Когда принесли заказ, Виталий вдруг начал говорить о себе, что ему так нужна нежность и понимание близкого человека, а близких нет. Они с женой давно чужие, спят в разных постелях и не разводятся только ради сына — у парня астма. Марина держала лицо, изредка касалась губами бокала. Вино ей не понравилось, но у этого вина на этикетке значился год урожая. Вот она и цедила кислятину эту. Еда, правда, была выше всяких похвал, но Виталий всё нудел о своей тяжёлой судьбе и портил ей всё удовольствие. После ужина он напросился к ней на кофе...
Этот служебный роман продлился шесть лет. Виталий жил на два дома, Марина ждала, на работе шифровались так старательно, что в любую разведслужбу их взяли бы не задумываясь. За эти шесть лет сын у Виталия стал совершеннолетним, жена его родила дочь. Марина тогда чуть с ума не сошла — он клялся, что с женой не спит, что его семейная жизнь — формальность, и вдруг такой сюрприз. И Марина решила, что с неё хватит. На звонки не отвечала, дверь не открывала и на работе стала его сторониться. Она даже попробовала закрутить роман — познакомилась на тренинге с парнем, обменялись телефонами. Но парень оказался уж слишком полигамным. Причем ничего не скрывал. То, что Марина будет .. надцатой его подругой, никаких серьезных отношений и никаких собственнических амбиций. Взамен — теплый дружеский секс без обязательств. Такой вариант Марине не подходил, переделывать и воевать за этого самовлюблённого самца не было ни сил ни желания. Но Виталий ревновал как чёрт! Следил за ней, звонил, писал, и в отчаянии признался жене, что любит другую и хочет развода. Жена скандалила, била посуду, плакала и честила Виталия так, что у него в глазах темнело, но развод состоялся и он, оставив всё своё имущество старой семье, пришел с чемоданчиком в съёмную квартиру к Марине. Вскоре случились два печальных события — умер отец Виталия. Пока хоронили, поминали, оформляли всякие бумаги, не стало отца Марины. Отец Виталия завещал сыну свой дом на окраине города. После небольшого ремонта Виталий с Мариной переехали туда. Пока обживались, пока Марина осваивалась на новой работе — решили, что из фирмы ей лучше уволится — генеральному не нравилось когда у него работали родственники или супруги, мама Марины угодила в больницу. Диагноз поставили печальный — порок митрального клапана. Нужна операция, иначе и года не проживет. На операцию требовалось три тысячи долларов. У Марины такой суммы не было. Виталий очень сочувствовал, даже всплакнул, но сказал, что денег дать не может. Он что-то бубнил про плату за обучение для старшего сына и содержание малышки... Потом его осенило — предложил продать квартиру матери и купить ей квартиру поменьше. Но примчался из Киева Сашка и привёз деньги. Маме сделали операцию. Сашка дневал ночевал в больнице. Марина тоже проводила там почти всё свободное время. Мама стремительно поправлялась. Когда ее выписали из больницы, Сашка уехал в Киев. Перед отъездом нанял для мамы помощницу — после такой операции запрещались любые нагрузки, аккуратно переводил деньги — заботился, хоть сам был далеко.
Марина ждала от Виталия предложения. Хотелось этого чёртового белого подвенечного платья, кольцо на безымянный палец и родить ребёночка. Но Виталий жениться не спешил, никакой свадьбы не хотел, а когда Марина заикнулась о ребёночке, заявил, что у него двое и нужно их поднять. Но, боясь потерять Марину, или вернее, чтоб она не смотрела тоскливо и не ныла, пошли в РАГС и расписались. Без торжественной части, без родственников и без друзей. Из обручального массивного перстня Виталию сделали два тоненьких колечка. "Семьсот пятидесятая проба" - гордо говорил он. Марина поскучнела — семейная жизнь оказалась не такой и заманчивой. Но шоры — чтоб перед людьми не было стыдно она себе выбрала сама. Она теперь постоянно обновляет обстановку в доме — новые шторы, новые подушечки, новая посуда. Выпивает, но очень тщательно шифруется — всем известно, что женский алкоголизм неизлечим. В последнее время похаживает к психологу. Сашка беспокоится за сестру — психолога нашел он и оплачивает тоже он. Но Марина всё равно жутко стесняется его голубизны и любопытствующим рассказывает, что это сотрудник с работы и возится с ней потому, что она — ценный кадр. Люди верят или делают вид. По правде — всем плевать...