Колон, Энтре-Риос, Аргентина - Париж.
Приходило время Рождества Христова. По разному его празднуют в разных странах, но есть объединяющее в этом замечательном празднике - дарение подарков. Яркие витрины магазинов манили к себе людей.
В маленьком городке Колон, в провинции Энтре-Риос, что расположился на границе с Уругваем, празднование Рождества мало чем отличалось от празднования в других городках подобного типа.
В семье потомков поволжских немцев, переселившихся сюда с незапамятных времён, подрастала приёмная дочь Эрика, десяти годов. Глава семейства, Генрих Кох, пятью годами раньше, привёз её из Чако, получив вместе с ней солидную сумму денег от её матери, пожелавшей скрыть таким образом свою незаконнорожденную дочь. Жена Генриха, Марта, была бездетна, но встретила девочку весьма холодно.
- Ты бы мог посоветоваться со мной, муженёк, прежде чем тащить в дом чужого ребёнка. Мне и без неё хорошо жилось. Запомни, я не буду ей матерью! - кричала она в первый день приезда Генриха с девочкой.
- Закрой рот, дура! - прошипел тогда Генрих, бросая жене солидную пачку денег. - Завтра поедешь с девчонкой в магазин и купишь ей всё необходимое. Заодно и себя приодень, а то смотришься, как ощипанная курица. Волосы приведи в порядок и впредь следи за собой. Денег я тебе отвалил достаточно. О девчонке ни с кем, ни слова. Не знаю, сколько она у нас проживёт. Пока я получил деньги на десять лет безбедной нашей жизни.
Марта завороженно смотрела на солидную пачку денег. Такой суммы она никогда не видела. Прикрыв глаза, вспомнила о витринах магазинов в столице провинции Паране. У родителей там была маленькая гостиница, которой управлял её брат. В многодетной семье она была старшей. Беззаботная юность Марты, несколько абортов от клиентов гостиницы и, как итог, бесплодие, но она никогда не жалела. С Генрихом их познакомила жена брата. В городке Колон жили её родители, вскоре умершие. Невестка больше не приезжала в городок.
В свои тридцать пять лет Марта смотрелась старухой. Неухоженные волосы, старое, потерявшее цвет платье. В тот год, с разрешения Генриха, она поехала к родителям в гости, взяв с собой Эрику. Первым делом зашла в магазин, приоделась сама и купила новые вещи девчонке. Потом посетила салон, отмыв и уложив там свои волосы. Теперь она смотрела на Эрику другими глазами. Воспитание девчонки стало для неё работой. Накупив недорогих сувениров, позвонила в дверь родительского дома, в котором не была долгих десять лет. Дверь открыла мать.
- Бог мой, Марта! Да ты смотришься богатой фрау! Неужто твой непутёвый муж взялся за ум и наконец-то нашёл себе работу? А это ваша дочь? Какая прелестная девочка! Типичная немка! Мы с отцом всё собирались к тебе, но в гостинице много дел. Только почему ты не предупредила о своём приезде? Ты думаешь у нас остановиться? - переминалась у порога мать, не предлагая пройти в дом.
- Я зашла на минутку, поздравить с наступающим Рождеством и вручить маленькие подарки. Нет, останавливаться мы у вас не будем. Кое-что купим в городе и вечером уедем с Эрикой, - ответила Марта, вручая матери пакет с подарками. - Пойдём, Эрика, нам здесь не рады.
Она уходила от родительского дома не оглядываясь. Знала, что мать смотрит ей вслед. Накупив одежды для себя и Эрики, упаковав всё в большой купленный чемодан, пересчитала деньги. Осталось ровно половины того, что дал ей Генрих. Решила оставить их на потом. Мало ли какие могут быть случаи в жизни, вдруг муженёк найдёт себе помоложе. Нет у них любви, да и уважения тоже.
Генрих был потомком немцев-переселенцев с Поволжья. Её родители были потомки немцев-переселенцев из Бессарабии. В семье Марты о бывшей родине говорили неохотно и мало. Генрих помнил о своей идентичности, гордо называя себя поволжским немцем-аргентинцем или просто - поволжским немцем. В его семье сохраняли немецкий язык. Сначала его предки поселились в провинции Энтре-Риос, на северо-востоке страны. Нехватка земли и экономические трудности заставили некоторых немцев и его родных переселиться в провинцию Чако. Генрих часто навещал родных, боясь потерять с ними связь. Там он и познакомился с богатой фрау из Германии. Странная была встреча.
Брат вступил в Союз немецко-аргентинских объединений и пригласил Генриха сходить с ним на одно мероприятие. Во главе городской ячейки союза стоял некто Крюгер. Он представил нового мецената Фриду фон Крюгер, жертвующую большую сумму на содержание домов престарелых. Неизвестно чем ей понравился Генрих, но узнав, что он приехал из городка в другой провинции, она настойчиво стала приглашать его к себе. Они поехали с братом, но брата в гостиную не пустили, отправив сразу на кухню перекусить. Привели девочку, она не говорила, не отвечала на вопросы фрау.
- Это пройдёт, гер Генрих. Вот документы на девочку, деньги на десять лет её содержания и ваша с женой заработная плата. Думаю, вы примите моё предложение. Мы немцы и должны помогать друг другу. Никто не должен знать откуда взялась эта девочка. На десять лет я забываю о ней. Вам следует воспитывать её в немецких традициях, ничем не отличая от ваших детей.
Услышав от Генриха, что у них нет детей, улыбнулась довольной улыбкой.
- Вот и славно, о таком я даже не мечтала. По приезду домой разделите деньги на десять частей. В год можете тратить одну часть, не более. Если мне понадобится забрать девочку раньше, вы будете должны вернуть мне часть денег. Сейчас вас отвезут на вокзал и мои помощники проводят вас до вашего городка. Брат не должен увидеть вас с ребёнком. Его накормили, вручат подарок и отвезут домой, волноваться за него не надо.
К Генриху подтолкнули девочку, вручили портфель с крупной суммой денег, но вещей никаких не дали. Двое крепких, молодых парней сопровождали его до городка. Девочка всю дорогу молчала, либо спала. От еды отказывалась, лишь пила воду.
Позже брат написал письмо, в котором высказал свою обиду по поводу внезапного отъезда Генриха, не простившись. Через месяц ему сообщили о гибели брата. Его сбила машина...
Иногда Генрих вспоминал фрау Фриду с содроганием. Лицо мертвеца, белее белого полотна, глаза смотрящие на мир с дикой злобой. Однажды довелось увидеть такой взгляд у бойцовской собаки, кинувшейся на него, загрызть мешал намордник, но на людей намордники не надевают.
Марта так и не приняла девочку, но делала всё необходимое, получая от мужа ежемесячное жалование. Он рассказал ей вкратце о фрау Фриде, связав гибель брата с ней и Марта затихла навсегда, с девочкой говорила тихим, спокойным голосом.
Немецкий язык Эрика понимала хорошо, хотя говорила на нём неохотно, предпочитая отмалчиваться. Росла она замкнутым ребёнком, в школу ходила нехотя, с детьми не дружила. Казалось, что девочка что-то ждёт. Иногда во сне она кого-то звала, говоря на французском языке. Генрих сделал для себя некоторые выводы, но с Мартой ими не поделился.
Пролетело пять лет. Многое в жизни семьи изменилось. Генрих рачительно расходовал деньги. Дом отремонтировал, клочок земли, полученный в наследство от родителей, засадил фруктовыми деревьями, оставив часть под овощи. На все вопросы соседей, откуда такие деньги, отвечал уклончиво. Преобразившаяся Марта вызывала зависть у соседок. На все вопросы об Эрике, она говорила о многодетной семье родственников, которым они с Генрихом захотели помочь и взяли девочку на воспитание.
- Всегда найдётся для одного ребёнка тарелка супа чупе и кусок жаренной говядины, - смеясь, говорила Марта.
Через день наступало Рождество Христово. Вечерней порой, когда в небе горели яркие звёзды. к дому Генриха подошли двое мужчин крепкого телосложения. Марта стояла у плиты, готовя ужин. Увидев в окно людей у калитки, сильно испугалась и позвала мужа:
- К нам пожаловали гости, Генрих. Закончилась наша спокойная жизнь. Она послала гонцов за Эрикой.
Генрих пошёл встретить незваных гостей. Ноги подгибались от страха. Накануне пришлось позаимствовать немного денег в счёт будущего года.
- Вы от фрау Фриды? - спросил он, открывая калитку и жестом предлагая пройти в дом.
Мужчины переглянулись и, ничего не ответив, прошли в дом. Марта тихо сидела на кухне. Внезапно ноги стали ватными и резкая боль пришла в сердце.
Пришедшие внимательно рассматривали гостиную комнату. Генрих стоял молча.
- Где девочка? - спросил один из пришедших на немецком языке, с большим акцентом.
- Она в порядке, находится в своей комнате, я сейчас позову, - испугано ответил Кох.
Пришедшие заговорили между собой на непонятном языке. Генрих вслушался и понял, что перед ним итальянцы. Они прошли в комнату Эрики следом за Генрихом. Эрика встретила их насторожено, её личико побледнело. Один из пришедших присел напротив её на стул и заговорил на французском языке. Генрих понял только имя Эжен. Эрика встала, подошла к мужчине, обняла его за шею и горько заплакала, о чём-то говоря.
- Мы забираем девочку, - объяснил говоривший на немецком языке. - Нам нужны её документы.
- Да, да, конечно! Они в другой комнате, я сейчас принесу, - ответил Генрих.
Марта встретила мужа в гостиной. Их обоих трясло от страха. Мужчины привели Эрику и попросили Марту подготовить девочке тёплую одежду и обувь в какую-нибудь сумку. Марта поспешила выполнить просьбу гостей. Взяв сумку мужчины собрались уходить.
- А деньги? - спросил со страхом в голосе Генрих.
Мужчины переглянулись, поговорили друг с другом, потом один из них достал из внутреннего кармана портмоне, вынул оттуда солидную пачку американских долларов и подал её Генриху. Они ушли. Марта и Генрих стояли остолбеневшие от происшедшего. В окно было видно, как мужчины покинули их двор, где-то раздался звук мотора, явно легковой машины, и всё стихло.
- Тебе не кажется, что эти люди не от Фриды? - спросила тихо Марта.
- Только сейчас это понял, - ответил Генрих, пряча в шкатулку полученные доллары. - Запомни! Мы отдали не только девчонку, но и деньги за пять лет до последнего песо. Откуда нам было знать, те или не те это были послы. Пришли, назвали имя хозяйки, мы и отдали. Пойдём, соберём все вещи девчонки и вынесем на чердак. Соседям скажем, что девочку забрали домой. Если захочешь, то отвези её вещи своим нищим родственникам.
- Родственникам? Ты забыл, как меня встретила родная мать пять лет тому назад? Сожгу, но им не отдам. Лучше съезжу на барахолку и обменяю на что-нибудь, - сказала Марта, складывая вещи в большую сумку.
От пережитого оба сильно разболелись. Январская жара была невыносимой. Впервые они могли себе позволить пригласить доктора.
Париж готовился к празднованию Рождества, традиционно украшенный белыми гирляндами, светился красочными огнями витрин. Праздничному настроению мешал откровенно осенний моросящий дождь. Его не замечали разве только влюблённые, идущие под большими зонтами, прижавшись к друг другу.
Элен стояла у окна, кутаясь в большой шарф. Андре и дети ещё не пришли из магазина, где покупали подарки. Стол был накрыт, своя семья и Марио с Вероник, всего шесть человек. Но поставив приборы, Элен с удивлением заметила седьмой прибор.
Пусть стоит, -подумалось ей. - Вдруг появится кто-то ещё. Рождество - время сказок.
К дому подкатила машина, из неё вышел парень и направился к их парадной. Сердце Элен сжалось от страха. Она кинулась к телефону, лихорадочно соображая кому звонить. Пальцы сами набрали номер комиссара Робер. Вероник ответила сразу и всё поняла:
- Двери не открывай! Я выезжаю с командой, будем минут через десять.
В дверь настойчиво позвонили. Элен ушла в ванную комнату, заперевшись внутри. Послышался вой сирен полицейских машин, но в дверь продолжали звонить. Элен вышла из ванной и прислушалась. Слышались голоса на площадке, потом раздался стук в дверь и охрипший голос комиссара Робер произнёс:
- Элен, дорогая, открой, это свои. Они привезли тебе рождественский подарок от сеньора Дарио Гвидиче.
Элен открыла дверь. Перед ней стояла девочка-подросток в лёгком пальто... Сколько бы не прошло времени, она всегда бы узнала свою маленькую Вероник. Они настолько были похожи, что парни, привезшие девочку, в изумлении переглядывались, а комиссар Робер стояла, прислонившись к стене, и плакала, как ребёнок шмыгая носом.
Парни спросили разрешение уехать. Они спешили на Сицилию, чтобы успеть поздравить своих родных. В аэропорту их ждал самолёт сеньора Гвидиче, на котором они прилетели из Уругвая. Полицейские не возражали. Подъехавшие на такси Андре и дети, кинулись мимо полицейских в подъезд. Навстречу спускались двое молодых людей с усталыми лицами, вежливо уступив им дорогу. В глубине прихожей стояли Элен и девочка.
- Эжен! Мой Эжен! - закричала девочка, кинувшись на шею брата.
Неожиданно повалил снег, крупными хлопьями, укрывая крыши домов белым покрывалом. Все вышли на балкон. Такого сказочного Рождества в их жизни ещё не было. Всем не верилось в случившееся. Каждый думал о своём. Элен вспоминала мужественное лицо Дарио Гвидиче и её сердце наполнялось теплом.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2019/03/23/1152