1.Род степняков
Хороша степь привольная! В какую сторону не взгляни - всё радуют родные просторы: холмы зелёные, перелески тенистые, равнины с тучными травами – сколько хочется да можется скота выпасай: мясо, молоко, кумыс веселящий – всё, что нужно человеку для жизни. Только не гневи небожителей и духов земных, а то нашлют на тебя они напасти жестокие, непогоду лютую, мор неудержимый, а то и лихих наездников на резвых скакунах, да с остро блещущим оружием. Хорошо ещё если не проспят дозорные стремительно надвигающуюся опасность; и ты успеешь хоть малую часть табунов да стада, да семью свою упрятать в заповедных оврагах – тогда и продолжится жизнь твоего рода. Вот и начинай всё снова, не ропща на судьбу, да на силы свои уповай.
И то верно. А то ведь и без этих бед всё труднее жилось роду Келемет: жёны его, как сговорились, рожали всё больше дочерей, а кто из сыновей если и родится да выживет - то вырастают почему-то не бойкими да без ловкости; с такими в набег не пойдёшь, да стадный скот и табуны доверишь не без опаски. Такой семье нужен чужак-невольник, крепкий работник , почти что свой человек в семье – глядишь, и кровь свежую подпустит - вроде бы тайно - кому-нибудь из дочерей на дойке коров в дальнем стаде. И то правда, что чей бы жеребчик не скакал - всё жеребятки наши будут. Да хорошо бы если и не один такой удалец. Только как его найти в здешних местах, хоть и просторных, да малолюдных.
Вот в двух переходах от стойбища Келемет на закат солнца есть большая река Итиль. В море без берегов впадает она тьмой рукавов. Часто там урус – бахатур крепкий, храбрый вниз по Итиль на больших лодках ходит, купцов караулит в протоках. Добычи богатой ищет. Поймать такого – большая удача будет.
Призвал Келемет третью жену свою, Акколы и наказал обучить младшую дочь Баалы не бояться речной воды, потому что много часов предстоит ей провести в тихой заводи, пока не придёт удача и сыновья мои не осуществят задуманное.
2. Лесные люди
На берегу невеликой реченьки, светлой своими водами, да щедрой рыбными промыслами на ней - стояла на высоком берегу невеликая же деревенька. Вокруг неё леса дремучие заступали стеной дорогу лихому человеку, а зверь, хоть и дикий жителям был не страшен, покорен их мольбами да жертвоприношениям. Разве что голодной зимой волчьи стаи пытаются добраться до лакомой наживы: ягнят, да телят; да только тщетно, ибо лес был щедр на древесину, а жители трудолюбивы, да искусны в строительстве домов, стаек, пригонов для скота; прясел, да прочих изгородей.
Лес-то и кормил жителей грибами, ягодами, и живностью мелкой да птицей. Ещё бортничали люди. И ещё, и ещё... В общем, не бедствовали. А, случалось и припеваючи отмечали дни народных гуляний, когда девки красно наряжались на веселье, а парни выставляли себя под взгляды честного народа этакими богатырями старинной выделки.
Когда и откуда взялись здесь люди – утверждать не мог никто. Старики, правда, сказывали многое. Но молодёжи трудно было отличить здесь сказку от были, да они и не пытались это делать. Но зато все жители твёрдо знали, как следует поступить, когда по реке (а других-то путей и не было в округе) покажутся во множестве недобрые люди. На этот случай устроены были на дальних урочищах зимовья, позволявшие без потерь пережить нашествие супостатов – не век же им быть на этих берегах. И верно. Пришельцы, не застав в деревне жителей, довольствовались оставленной немалой добычей и отбывали восвояси. Если же разрушения, причинённые усадьбам лихими людьми были совершенно полными – что за беда?! - совсем скоро деревня словно восставала из пепелища новыми срубами. И люди продолжали жить тайным своим заветом: - до князя далеко, а до солнышка Ярилы близко. Да и что князь. Сегодня один, а завтра, глядишь, и другой , а Хорс-Ярила неизменно пребывает с народом –равно беден он или богат. Жили-поживали лесные эти людишки, кто как может, да куда кривая выведет. А уж выведет-то она выведет, да куда уж ей вздумается - будь ты хоть семи пядей во лбу.
Семь не семь, а не без ума был Некрас. Хотя как раз и красив сам собою был сей муж деревенский, да вот примета такая есть, чтобы не спугнуть удачу называть себя наперекор. Вот и Некрас. Но уж имя было у него самое подходящее. Глоба. Потому что высоким был Некрас, едва ли в самом деле не с оглоблю. Ну а жену его звали и подавно – Олеся. У леса, значит, живущая. И как самый этот лес, была Олеся Некрасова плодовита. Носила Глобу через год по ребёнку. Вот и был у них Семик, значит, Некрасов. Понятно что, седьмой.
Вышел он статью в отца. Да уж больно задумчив рос, и оттого нескладен в деревенской жизни.. Так что все звали с детства его - Тёха.
Тёха этот в крестьянском труде не был горазд. Но вот в лес часто уходил один, да надолго. И всякий раз приходил с богатой добычей. Зверя ли добудет, грибов, ягод, а то и пчелиное гнездо принесёт едва-едва – настолько велико оно при богатырской-то его силище.
Мало-помалу мужал Тёха-Семик, да стал отлучаться надолго. Порой домашние и задумаются: - не сгинул ли Тёха где-то в одиночестве. Но нет. Заявится, да вроде бы как сам не свой. И добыча его больно странная. Человеческая. На большой реке, говорит, был.
- Это же сколько хребтов лесных надо туда перевалить?!
- Да вот, говорит, наткнулся на возок богатого человека. Сам-то он сгинул в одночасье- уже звери да птицы хищные одни косточки только и оставили, а добро вот теперь ничейное.
- Чудно – удивлялся Некрас Глоба – сколько лет живу на белом свете, а такой находки со мной не случалось.
И ведь время парню бы жениться, а он всё по лесам бродит. Бродил, бродил -да и совсем ушёл. Вроде как бы запропал.
2.Ватага и диво
Да нет, не запропал Тёха, а на большой реке встретил себе товарищей. Те робята реку эту называли Волгой, и что течёт она вдоль берегов вниз,сказывали, к морю синему. И по этой вот реке плывут лодьи большие, да всё с поклажей богатой. Туда везут одно, а вверх поднимаются с другим, заморским, дивным товаром. Вот нам и добыча. Лодья наша невелика, да быстра; и мы бойки, да смелы. Всегда с удачей будем, надо лишь подкараулить какую из отставших от каравана.Особенно сподручно это делать в понизовьи реки, там, где она перед встречей с морем разделяется на много рукавов – больших и малых.
Отправились.
Легко бежать большой водой вниз по матушке по Волге. Грести нет большой нужды. Разве что слегка подгребать, чтобы кормщик правил ход лодьи. Веселись пока робята - скоро рукава откроются, тогда уж будь готов к делу.
А всё плывём и плывём мимо пустынных берегов. Сколько уж дён подряд людей не видели, особливо баб. О них-то только и разговор на бездельи.
Между тем, вечереет. Туман от протоки стелется по над водой. Тут зри в оба. Всякое может обнаружится.
Гляди-ка, робя, в заводи у кустов баба голая плещется.Да уж как хороша! Вот бы пымать её ватаге на развлечение.
Совсем обезумил Тёха. Молвит трепещущим от нетерпения голосом:
- Вы, робята, идите тишком по над другим берегом, не спугните бабу-то, а уж я изловчусь, добуду нам потеху. Ждите за поворотом. Я быстро.
Только и видели, что нырнул в воду с лодьи, да на берег выплыл, а там и скрылся в зарослях прибрежных.
А Тёха притаился в кустах, огляделся. Тихо вокруг: ни зверя, ни птицы – удивительно! Только туманом веет от реки, да дива речная плещется и сладко напевает на диковинном своём языке. А голосок-то девичий нежен и завораживает до неё охотника. Осторожен Тёха, крадётся рысиным шагом, не шелохнётся никакая веточка, не треснет сучок. Один прыжок отделяет теперь Тёху от заводи. Да загляделся парень на девицу-красавицу. Всё при ней, всё на месте: грудки острые, стан стройный, и у места сладостного плещется вода тёмная, скрывая в себе то, что чреслами зовут в родных местах. Только тёмная вода, как ладонь нежит, ласкает, ласкает, нежит…
…Нырнул Тёха в заводь, да и вынырнул как раз перед самой дивой.
-Тихо, тихо, красавица - не бойся меня…. А дальше уж и крикнуть нет мочи – быстрой змейкой метнулась с берега волосяная петля, ожгла шею, да стянула так туго, что уж силушки нет дышать….
Очнулся Тёха уж на коне - кулём наперевес. Значит, прощайте други, уж не сиживать нам вместе на таборе, не пить зелена вина, не певать песни молодецкие. Конечно, хватятся робята Тёху своего удалого. Да только где уж там. Тёмен лес пойменный, а дальше степь без конца и края. Ищи-свищи!
Погибла вольная душа ни за грош, ни за копейку. А уж что с тобой, Тёха, теперь будет – то знает лишь Перун-громовержец. Да грешен ты зело перед ним, сколько душ загубил - веселия ради, да ради прибытка, который легко давался да быстро и утекал, как песок между перстами. Вот и не верь теперь людской молве о кикиморах да русалках! И ведь подвела же, заманила меня в полон русалка эта лихая. Теперь уж суждено тебе, Тёха, доживать у татей степных свой -хорошо бы если короткий! - невольничий век.
Тихо струит речная вода Волги-матушки, несёт к морю хвалынскому лодью разбойную. На лодье той ватага невесела: потерялся наш товарищ в заводи туманной. Знать завлекла его в царство подводное дива речная. Русалочка.
Ой, русалочка
Краса не здешняя
Пьяняща песнь, твоя прелестная
Русалочка-краса смертельная
Ой, не судить тебе забредшего.
К тебе забредшего, от нас ушедшего.
Продолжение темы на http://proza.ru/2019/04/21/189
18.03.2019 16:52:24