— По шкале от одного до десяти насколько хорош был секс?
— Ну-у… — тяну я. — Семь. Нет, восемь, пожалуй.
— Неплохо. Но для более точной оценки необходимо повторить, — выносит вердикт Джесс, и девчонки смеются.
Мы вчетвером — Кассия, Сандра, Джесс и я — сплетничаем на кухне, завершая последние приготовления к приходу остальных гостей.
— У парня неплохие перспективы — докторская степень и профессорская кафедра. При этом хорош в постели, свободен и, думаю, финансово обеспечен, раз уж может позволить себе столько лет посвятить учебе. Симпатичен, одевается стильно, в отличие от Марко с его жуткими галстуками. Один недостаток — неместный, — подводит итоги Джесс.
— Франческа, что вы думаете о переезде в Болонью? — Кассия тянет в мою сторону вилку с кусочком ананаса, имитируя интервью.
— Ни о чем таком я не думаю.
— Хочет встречаться с Сеской — пусть переезжает сюда, — заявляет Джесс. — Болонья! Да она там зачахнет без нас от скуки.
— А может, Сеске понравится в Болонье, — заступается за мои перспективы Сандра.
Уже давно все мои друзья в курсе, какой мне дарить подарок — я донесла до них прямо, без намеков — пожертвовать посильную сумму приюту для животных. В остальном, по желанию: кто-то приносит цветы, кто-то — блюдо к праздничному столу.
Микеле с Чинцией, Сандро с Барб и их дети врываются практически одновременно, и поручив мужьям присмотр за маленькими, Чинция и Барб присоединяются к нам на кухне.
— Слушай, еще вчера хотела с тобой посекретничать, — наклоняется ко мне Чинция, параллельно копаясь в телефоне. — У нас на работе появилась новенькая: умница, красотка и сейчас как раз одна, — она демонстрирует мне фотки на странице в инстаграмме. — Может, познакомим ее с Джено или Винче?
Честно говоря, я не большая поклонница этих «познакомим», в-первую очередь, потому что из них редко что-то выходит. Ну и, во-вторых, я знаю, как относится к подобным знакомствам Джено. Чинция, впрочем, тоже в курсе, поэтому продолжает:
— Я зашлю ее как-нибудь к вам в офис под предлогом что-нибудь передать. Ну, а ты там поболтай, кофе с ней попей… в общем, чтобы мальчики ее увидели, но ничего такого не заподозрили.
— Не заподозрили, ага, — смеется Барб. — Скажи сразу «не заметили». Знакомить их с кем-то за работой — гиблое дело. А Винче так вообще бесполезно. До второго свидания с ним еще ни одна не дошла, за исключением нашей героической Сески. Им с Джено надо сменить ориентацию и встречаться друг с другом. Получится крепкая однополая семья.
— Девочки, я, конечно, понимаю, как вас прет от этих сестринско-однокласснических заморочек про дружбу на всю жизнь и желания осчастливить парой всех и каждого вокруг, но как бы, «мальчики» уже в том возрасте, когда могут самостоятельно решать, с кем трахаться, а с кем нет.
Слово «трахаться» Джесс произносит по-английски.
— Когда у тебя нет ни братьев, ни сестер, легко так говорить, — пожимает плечами Чинция.
— Есть у меня братья и сестры. Просто я уважаю их личное пространство и не лезу в их личную жизнь. Вот такие мы, англосаксы, холодные и скучные.
В дверях появляются Мария, следом Серджио и Леа с подносом и букетом цветов, и я делаю шаг им навстречу, принимая новую порцию поздравлений.
— А вот и получатель всех плюшек с этого дня рождения, — шутливо приветствует Марию Чинция, и легкая неловкость от того, куда перед этим зашла беседа, тонет в обмене приветствиями, блюдами и новостями.
У Булочки, который теперь Джек, все хорошо, что подтверждают не только фото в соцсетях, но и беседа Марии с его хозяевами. Кассия замечает кольцо на пальце Леи, и та поднимает руку, с довольной и смущенной улыбкой подтверждая — Серджио сделал ей предложение, буквально вчера.
— Прости, я не хотела красть внимание на твоем празднике, — извиняется Лея, а я лишь отмахиваюсь и поздравляю ее и Серджио с помолвкой.
Появляются Анджело с Джованной, возобновляются приветствия и поцелуи. Возвращаются Джено и Винче, ездившие на вокзал встречать Липе, младшенький обнимает меня и, поскольку все гости, наконец, собрались, мы усаживаемся праздновать.
Родители присоединяются к нам за столом. Перед этим мама похищает меня на минутку у гостей, чтобы сказать:
— Франческа, мне бы хотелось подарить что-то нужное и полезное тебе. По твоему молчанию я поняла, что от поездки на обучение ты решила отказаться. Поэтому я дарю то, что, надеюсь, поможет тебе благополучно пережить этот тайм-аут и определиться со своими предпочтениями.
Мама целует меня в щеку и протягивает конверт. Честно говоря, я заинтригована. С некоторой опаской, которую пересиливает любопытство, заглядываю в него. Там талон на посещение психолога, помогающего выбрать профессиональную ориентацию, в любое удобное для меня время в будние дни. Неожиданно. Мамин подарок трогает, заставляя верить, что она наконец близка к тому, чтобы понимать меня и поддерживать, а не давить. Целую и обнимаю ее в ответ.
— Спасибо.
Папа говорит, что подарок от них с Липе ждет меня завтра и что это сюрприз. Липе успевает из-под стола показать большой палец, намекая на крутость сюрприза.
Вечер идет своим чередом, малыши уже спят в комнате для гостей, а гостиная постепенно наполняется сигаретным дымом. Родители давно ушли к себе, предоставив первый этаж в наше распоряжение, так что Джесс, Кассия и Анджело смолят свободно прямо в комнате, хоть и при раскрытых окнах. Сандро с Микеле рассуждают о плюсах и минусах ипотеки, Леа и Серджио делятся планами на свадьбу, Джованна обвиняющим тоном вещает о том, что в нашем перенаселенном мире иметь троих детей — преступление против человечества, видимо, в качестве предупреждения родившей двоих Барб и одного — Чинции, а заодно и не успевшей толком задуматься о детях Лее… Представления не имею, как Анджело выдерживает наедине с Джованной выходные — наверное, его спасает любовь и то, что выходных у нее совсем немного.
У меня замечательные подруги и друзья, но когда они вот так собираются все вместе, зачастую возникают споры, а то и ссоры от того, насколько они все разные — по возрасту, поведению, убежденьям. Джованна обожает затевать дискуссии и пропагандировать концепцию «нулевого роста»*, Леа, напротив, старается сгладить все углы и временами раздражает остальных неестественностью своих попыток. Ну и конечно, есть Джесс, периодически эпатирующая своими высказываниями, Барб, обожающая отстаивать справедливость, Сандро с его бесконечными разговорами о футболе, Микеле, невпопад несущий всякую ерунду, и постоянно пытающаяся свести всех со всеми в пары Чинция, не говоря уже о вечно ворчащем Винче и по большей части отмалчивающейся, но иногда взрывающейся Сандре.
Весь этот гомон, в котором одинаково трудно говорить и слышать, тем не менее, не напрягает, а создает привычную, комфортную атмосферу, в которой каждый может высказаться о том, что накипело. А о том, что вообще-то сегодня мой день рождения снова вспоминают, когда приходит время резать торт.
Рано утром меня нетерпеливо расталкивает Иполито, уверяя, что все уже готовы, и осталось мне собраться, чтобы они могли вручить подарок-сюрприз.
— Что одевать? — сонно спрашиваю я, двигаясь в ванную.
— Что-нибудь спортивное, — отвечает младшенький. — Сэндвичи я взял с собой, перекусишь в машине.
Липе сажает меня, так и не проснувшуюся окончательно даже после душа, в машину к папе. На заднем сиденье я оказываюсь одна с походным боксом, полным всякой снеди. Родители улыбаются и желают доброго утра с передних сидений, а братья с Чипо стартуют раньше нас на машине Джено. Это похоже на поездки к дедушке на выходные в детстве, с той лишь разницей, что тогда на заднем сиденье нас умещалось трое.
— Мы к дедушке? — спрашиваю перед тем, как откусить найденный в боксе шоколадный батончик.
— Ага, только сначала заедем за сюрпризом, — папа подмигивает мне в зеркальце. Он доволен как ребенок и предвкушает удовольствие едва ли не больше меня самой, привычно заряжая этой своей солнечной, радостной энергией всех вокруг.
Нам везет — мы относительно быстро выбираемся из Неаполя и едем в сторону Амальфи. Закончив походный завтрак и отставив бокс с едой в противоположный угол, я устраиваюсь поудобнее, чтобы подставить лицо утреннему солнцу и ветру в бездумном удовольствии дорожного созерцания. Папа уже давно включил музыку, и я улыбаюсь, слушая, как они с мамой тихонько подпевают «Кошачьей дрожи»*2 Мины и Челентано. Мне всегда нравилось, как родители проявляют свою любовь в повседневности — в том числе таким вот совместным мурлыканьем под понравившуюся песню.
Во мне нет пустоты. Меня переполняет тепло и любовь ко всему миру, но больше всего мои тепло и любовь обращены к человеку, который вчера сказал мне об этом. Хочется прикоснуться к Джено, передать брату мои чувства, но он за рулем, в другой машине. И я просто смотрю. Братья едут впереди, так что кроме головы Чипо между спинками сидений мне видна свесившаяся в окно и дирижирующая в воздухе рука Липе с одной стороны и локоть Джено на дверце с другой. Интересно, что они слушают? Или о чем-то говорят? Чипо, похоже, внимательно слушает.
Вслед за машиной Джено папа съезжает с основной трассы на проселочную и начинает подъем вверх по холму. Дорога петляет, местами становясь довольно крутой. На самой вершине мы выезжаем на площадку с видом на Салернский залив и Тирренское море.
На площадке со следами автомобильных шин в форме петли стоит грузовик с распахнутыми дверцами кузова. Мы останавливаемся, и при выходе из машины я замечаю стоящий чуть поодаль, за грузовиком воздушный шар. «Стоящий» тут неправильное слово, при более внимательном рассмотрении я понимаю, что корзина уже над землей, совсем немного, но над.
— Джено тебя сдал, — улыбаясь, сообщает подошедший Липе, но я это и так уже поняла. — Все готово, забирайся и полетишь.
В подтверждение слов брата мужчина в корзине делает приглашающий, поторапливающий жест рукой.
— Я, что, одна полечу?
— Да. Это же твоя мечта. Тебе ее и осуществлять.
Я оглядываюсь на родителей и Джено, вижу их ободряющие и ожидающие улыбки и делаю шаг вперед. Мужчина-инструктор помогает мне забраться в корзину и представляется. Его зовут Марио, и уж он-то точно летит со мной — управлять воздушным шаром я не умею.
— Готова? — спрашивает Марио.
Я киваю, задержав дыхание в предвкушении.
Корзина начинает плавное движение почти непосредственно над землей, так что даже дном цепляет какой-то камень, и сквозь шум газовых горелок я слышу скрежет камня. Край площадки приближается очень быстро, и в следующее мгновение я вскрикиваю, обнаружив, что корзина действительно висит в воздухе, а склон холма все дальше под ней. Моя семья, запрокинув головы, машет мне, и я машу им в ответ.
Шар летит почти на одном уровне, не слишком высоко, давая прекрасную возможность увидеть горы, покрытые напоминающими соцветия капусты брокколи кронами деревьев. Зелень всех оттенков и тонов, от нежно-салатового до черно-зеленоватого, серые, белесые и коричневые оттенки скал, синева, линяющая к горизонту, солнце, еще не в зените, но уже припекающее, и блестящие под ним воды… Я смотрю на всю это привычную для жителя Средиземноморья картину с нового ракурса, и с благодарным удивлением думаю, что появилась на свет в том числе, чтобы увидеть эту красоту, чтобы вот так внимательно ее разглядывать. Петля автомобильных следов на площадке, уменьшаясь, продолжает служить мне ориентиром, а шар постепенно движется все дальше от нее и все выше над землей, открывая возможность любоваться одновременно двумя заливами — Неаполитанским и Салернским.
Наверное, это странно, но когда шар поднимается совсем высоко, меня охватывает грусть. Будто оторвавшись от земли, я вдруг утратила связь с теми, кто остался на ней, с сегодняшним днем. Будто он уже стал прошлым, а я ностальгически о нем вспоминаю. Ощущение одновременности проживания момента и взгляда на него, как на уже минувшее, раздваивает меня и наполняет сожалением о быстротечности времени, о невозможности его остановить. А ставшие почти неразличимыми люди и машины внизу напоминают о хрупкости всего живого, о том, как мал человек и его жизнь в сравнении с космосом.
Любовь — не в последнюю очередь тоска о том, что рано или поздно с любимыми придется расстаться. Поэтому, приземлившись, я бегу к папе, в надежную, безопасную гавань его объятий. Прижимаюсь головой к папиному плечу и замираю.
— Солнышко, — растроганно шепчет он и гладит меня по волосам.
Я не хочу думать о времени, когда рядом не будет ни его, ни мамы. Они нужны мне. Всегда. Нужен Джено, нужен Липе. Я не могу без них.
Концепция «нулевого роста»* - ссылаясь на истощение природных ресурсов и опасность нарушения экономического и экологического равновесия, авторы этой концепции пришли к выводу, что экономический рост подходит к определенному пределу, за рамками которого человечеству угрожает катастрофа. Поэтому рост производства, а также во многом обуславливающей его рождаемости, должен стать нулевым, то есть прекратиться, если человечество хочет выжить.
Brivido Felino*2 (Кошачья дрожь) - песня итальянских исполнителей Мины и Адриано Челентано (https://www.youtube.com/watch?v=cIEfpco3wG4).