Молодая пара, высокий темноволосый мужчина и светловолосая женщина, шли через лесополосу по узкой тропинке, протоптанной жителями небольшого поселка. Машину оставили на стоянке заправочной станции, приютившейся рядом с трассой. Так было намного ближе, лесополоса была не шире километра, а в объезд по дороге пришлось бы ехать километров семь. Да и пройтись по лесу было приятно, пение птиц успокаивало, умиротворяло.
Ольга радовалась возможности пройтись по траве босиком. Свои босоножки она сняла с ног, бросила их в пакет. Увидав дикую яблоню, Ольга подошла к ней, поставила пакет на землю, и ловко залезла на нижнюю ветку. Сорвав плод, она откусила кусочек, немного поморщилась, но не выплюнула, а проглотила. Немного подумав, сорвала ещё несколько зрелых яблок и сбросила их Семену. Спрыгнув с дерева, Ольга пошла вперед по тропинке, постоянно крутя головой по сторонам.
Из лесополосы вышли как раз к середине поселка. Надо было понять, в какую сторону двигаться. Тот дом, который они хотели посмотреть, был старым, ветхим, и как жилье их не интересовал. Интересовал участок земли, на котором можно было поставить новый дом.
Страшно утомлял пыльный, грязный, шумный город. Хотелось вырваться в тишину. Но все куски земли, которые были годны под строительство и продавались, находились очень далеко от города. Но работа была в городе, да и в планах семьи были дети. Была большая квартира, продав которую, можно и отстроиться за городом, и ещё купить маленькую квартирку.
К дому их привел мальчишка, гонявший босиком по улице. Светловолосый, с конопатой смешной рожицей, он сам смело подошел к незнакомцам, спросил, какой адрес они ищут. Показав, в какую сторону идти, побежал впереди, распугивая кур, спокойно клюющих что – то в траве.
Толкнув калитку, мальчик побежал через поросший высокой травой участок к дому. Бревенчатый дом, уже заметно перекосившийся, с прорехами на крыше, смотрел маленькими окошками с мутными от старости стеклами. Мальчик постучал в окошко, на крылечко вышла хозяйка. Женщина, ещё не старая, была чем – то похожа на свой дом. Такая же уставшая, осевшая, будто придавленная годами, с потухшим взглядом. Назвалась Валентиной, пригласила в дом.
Ольга нерешительно переступила порог, Семен вошел следом. Валентина поставила на стол горячий железный чайник, стаканы, положила на салфетки ложки, принесла сахар и печенье. Ольга, стоя у стены, с любопытством рассматривала старые фотографии в потрескавшихся деревянных рамочках. На фотографиях были лица женщин, мужчин, детей. Особенно заинтересовало её лицо старика, с окладистой бородой и пронзительными глазами. Снимок выцвел, стал тусклым, но глаза были словно живые, и от этого Ольге стало немного жутко. Мурашками покрылись плечи и спина. Ольга отошла от стены, но глаза старика не давали покоя.
Валентина, посмотрев на Ольгу, заговорила.
- Это фотография моего прадеда, жуткий был старик, прижимистый. Тяжело с ним было моей прабабке. Прадед был купцом, а затем свое дело передал старшему сыну. Да тот молодым умер, убили его в деревне. Так прадед после этого случая вообще озверел. Деньги у него были и золото, так он все куда – то спрятал, а денег на семью жалел. Все кричал, что прабабка одних девок нарожала и кормить их дело неблагодарное. Прадед дом крепкий в городе строил, а как сына убили, так и забросил строительство, продал стройку другому купцу. Резко сдал , расхворался. Прадед умер, а схрон так и не нашли.
Пока прабабка семью подняла, сильно намаялась. Дети выросли, вышли замуж, разлетелись кто – куда, а прабабка с моей бабушкой осталась. Бабка моя этот дом унаследовала, так в нем и прожила всю жизнь. Здесь на кладбище и захоронена. А мать моя замуж вышла за городского, но бабка ей этот дом отписала. Уже и матери нет, а мне с домом не управиться, я - то одна с дочкой живу. Да беда у нас, дочку в больницу положили, говорят, что операция дорогая нужна, иначе не выживет. А дочке всего пятнадцать лет. Да и в роду у нас никого с онкологией не было, откуда только такая напасть? Вот землю и продаю
.
Валентина, горестно поникла. Ольга расстроилась. Семен вышел из дома, посмотреть участок, на котором дом стоял. Довольно большой надел земли, оставшийся ещё с советских времен, когда давали землю на большую семью, так и остался во владении частников. Можно было и дом построить и сад разбить, и земли для огорода ещё много останется. Он вернулся в дом, посмотрел документы и предложил Валентине проехать в город, что бы заключить сделку.
Вышли во двор и, когда Валентина закрывала замок, Ольга вдруг обнаружила, что до сих пор ходит босая. Босоножки остались в доме. Она засмеялась и попросила Валентину не закрывать дверь.
Войдя в комнату, нагнулась, что бы поднять с пола пакет с босоножками. Краем глаза заметила движение в углу дома, там, где стояла печь. Она резко выпрямилась и увидела прозрачную фигуру старца, одетого в длинную рубаху. Старец был похож на старика с фотографии. Ольге стало жутко. Она словно окаменела. Старец склонился, будто в поклоне, прижал правую руку к груди, словно о чем – просил. А затем фигура старца резко уменьшилась в размерах, и он пропал в нижнем углу стены, словно мышкой проскользнув в небольшое углубление в стене, там, где была сколота штукатурка.
Ольга, опомнившись, выскочила из дома. Она и раньше мельком видела разные тени, но все это списывала на игру света и тени. Но сейчас был совсем другой случай, старик что – то хотел сказать Ольге, и она это почувствовала. Захотелось все рассказать мужу, но рядом была Валентина, а она и так убита болезнью дочери. Решила отложить разговор на потом.
В городе были в два часа, оставалось время для похода в нотариальную контору. Нотариус, приветливая полноватая женщина, посмотрев документы, взяла их для оформления сделки. Сказала, что все в порядке и документы можно забрать уже через три дня. Семен довез Валентину к её дому. Валентина, выходя из машины, сказала, что – бы Семен забрал ключи от дома в деревне, и, если надо, то начинал там хозяйничать. Семен поблагодарил женщину за доверие, сказав, что снимет деньги со счета уже сегодня и передаст их Валентине у нотариуса, что - бы не терять время на переводы. На том и порешили.
Ольга, увидав ключи, сразу попросила Семена вернуться в деревню. Старик не просто так пугал её своим появлением. Что – то в доме есть очень важное, что – то необходимое сейчас. Он сделал большое усилие, для того, что бы Ольга его увидела.
Семен упирался, говорил, что уже порядком устал и хочет нормально пообедать дома, завалиться на диван и провести остаток выходного, как нормальный человек. Ольга настаивала, надув губы и порозовев щеками. Она начинала злиться, и Семен сдался.
Через сорок минут пара на своем джипе въезжала на окраину поселка. К дому подъехали минут через пять. Поселок был невелик, часть старых домов снесли, а новые постройки стояли только с одной стороны, выстроившись в линию. Остальные участки были приспособлены под огороды. Со стороны казалось, что поселок большой и многолюдный, на самом деле жителей было мало.
Ольга ринулась в дом, постоянно оглядываясь на Семена. Одна в дом она входить не хотела. Вошли, включили свет. Ольга стала тщательно просматривать все стены в доме, все углы. Заглянула и за печью Ничего странного не нашла, но ведь старик что – то явно от Ольги хотел. Что она должна понять? И вдруг она вспомнила, как быстро уменьшился старик в размерах и где пропал. Она подошла к стене, присела. Там, где была сколота штукатурка, была совсем крохотная дырочка в стене, около половицы.
Ольга выпрямилась, осмотрелась, ища любой тяжелый предмет, которым можно было ударить по стене. Ничего не нашла. Попросила Семена принести из машины монтировку.
Семен спросил, куда надо бить и сильно приложился монтировкой в то место на стене, куда указала Ольга. Штукатурка осыпалась большим куском, разлетелась по половицам, обнажив деревянный сруб.
Кусок сруба был аккуратно выпилен, а в нише что – то лежало, замотанное в кусок старой материи. Семен потянул сверток на себя. Осторожно развернув тяжелый сверток, супруги увидели самый обычный молочный кувшин, которыми пользуются для хранения молока. Кувшин был завязан куском ткани.
Ткань сняли, кувшин перевернули, на скатерть посыпались монеты желтого металла. Семен взял одну в руки и замер.
- Ольга, здесь целое состояние. Это – же схрон прадеда Валентины! Вот чудак, он же свою семью в черном теле держал, скряга старый! Они же в нищете жили!
- Да, Семен, я слышала все. Но, знаешь, мы его судить не имеем права. У него всего один сын был. А когда его не стало, старик, очевидно, головой двинулся. Я тебе не рассказала, подумала, что ты меня ненормальной считать станешь. Это он мне этот схрон показал. Видно не дает ему покоя то, что он сделал, вот он и пытается все исправить. Эти деньги девочку спасут. К Валентине надо возвращаться, да быстрее. Пусть сама решит, как это все в деньги перевести. Не государству же отдавать! Это золото по праву её.
В город неслись на всех парах, стараясь объезжать дороги с большим количеством светофоров. Валентину застали дома, она собиралась на всю ночь к дочери в больницу. Сиделка дневная не могла там находиться сутками, и Валентина дежурила до утра.
Женщина не могла поверить своим глазам, когда увидела кувшин с монетами. Не могла поверить и тому, что эти молодые люди, вот так просто привезли ей найденное. В такое время, когда на улицах стали убивать за мобильный телефон, они привезли и отдают ей то, что могли оставить себе и жить безбедно много лет. Она плакала, Ольга её обняла, успокаивала.
-Валентина, все будет хорошо. Этих денег вам с дочкой хватит надолго, ещё и на внуков останется. Увезете её в Германию, сделаете операцию, и девочка поправится. А Семен Вам поможет, у него есть друзья, которые работают в банках. Сейчас все законно можно провести, обменять золото на деньги. Надо просто менять не все сразу, а малыми частями. А сейчас идите к дочке. Мы завтра Вам позвоним.
Уже через неделю Валентина увозила дочь на операцию. Она не стала продавать старый дом с участком своим спасителям, оформила дарственную.
Ольга боялась оставаться в доме одна. Сняв со стены старые фотографии, она отдала их хозяйке. Когда смотрела на фото старика, обратила внимание на то, что глаза старика стали спокойными и потускнели, как и весь снимок.