Случай первый
Пыжиков Семен Абрамович работал врачом травматологом в поликлинике. Иногда он замещал хирурга, когда тот отсутствовал по какой либо причине. Это был подвижный и шустрый человек, старавшийся быть в курсе всего, что происходило вокруг. Семен Абрамович являлся членом бильярдного клуба и азартно, но без везения играл в карты.
В тот день он припозднился и начал вести прием на несколько минут позже. Медсестра успокаивала нетерпеливых больных:
— Семена Абрамовича вызвала администрация, сейчас он подойдет.
Застегивая на ходу пуговицы халата, Пыжиков торопливо шагал по коридору в кабинет с табличкой «травматолог». Чуть не сбив санитарку дверью, которую спасла от синяка, подошва выставленной ноги, он быстро вошел, сел за свой стул и скомандовал:
— Запускайте больных!
Информация о достоинствах, слабостях и недостатках людей, занимающих должности, как аура всегда витает над ними. Врачи здесь не исключение. Если требовалось раздобыть фиктивный больничный лист, то эрудированные пациенты знали — идти надо к Семену Абрамовичу.
Пациенты сменяли один другого. Настроение у травматолога было скверное. Вчера не везло при игре в бильярд, вечером долго не мог уснуть. Когда уснул, чертовщина всякая снилась.
— Ну, что у вас болит, молодой человек? — начал принимать очередного пациента Рыжиков.
— Коленку побил, упал неудачно.
— Показывай!
Больной обнажил ногу. Внешне изменений не было.
— Ты здоров, я патологии не вижу!
— Доктор, понимаете, я с вами хотел бы поговорить один на один.
— Иди в смотровую комнату.
За ширмой в смотровой больной сунул в руки Семена Абрамовича увесистый пакет. Пациент получил больничный, травматолог повеселел.
Примерно через час работы один из обратившихся расплатился десяткой. Это происходило во времена хождения советских денег.
Пыжиков начал шутить.
Наблюдательные, как агенты спецслужб, медицинские сестры тонко чувствовали настроение Семена Абрамовича. Если он сосредоточенно, с серьезным выражением лица вел амбулаторный прием, значит, невод его был пуст. Но после появления блеска в глазах и уверенного разговорного тона можно было предполагать, что в его приобретениях числится уже минимум ноль пять литра. Переход же на шутливые интонации, означал, что мечта о денежном хрусте под его пальцами обрела черты реальности. Ну, а если он сыпал остротами, — то это говорило о несомненной удаче, размеры которой были подвержены колебаниям.
Опять шли больные. Делались рентгенограммы, накладывались гипсовые повязки.
— Семен Абрамович, вас там хотят видеть! — подойдя вплотную, зашептала на ухо Раечка, не так давно принятая на работу медицинская сестра.
Пыжиков вышел на коридор, где стояли двое мужчин и одна женщина.
— Доктор, надо помочь! — сказал один из них, который с виду был старше.
— Конкретно, что нужно?
— Больничный лист, денька на три.
Видя, что травматолог о чем-то задумался и застыл в нерешительности, второй, который был моложе, тихо, но резко спросил: — Сколько?
— Тридцать! — переборов неожиданно налетевшие сомнения ответил Семен Абрамович.
Он быстрым движением руки незаметно взял деньги и сунул их в карман, затем пригласил того, кому требовался больничный лист. Вскоре тот вышел с нужной ему бумажкой. Затем его напарник и женщина направились прямо к главному врачу поликлиники. Через несколько минут туда пригласили Пыжикова, где ему предъявили обвинение во взяточничестве и попросили достать из кармана помеченные купюры с записанными номерами. Отпираться было бесполезно. Ему разрешили окончить прием больных. Лицо Пыжикова напоминало посмертную маску, и было неузнаваемо, медицинские сестры недоумевали: «Куда так неожиданно подевался боевой настрой Семена Абрамовича?»
Он получил что-то около года, но вышел досрочно и устроился на работу не связанную с экспертными решениями, кажется в кабинет лечебной физкультуры.
Случай второй
О произошедшем казусе с Пыжиковым Семеном Абрамовичем помнят в медицинских учреждениях города до сих пор и пугают им молодых врачей. На долгие годы в больницах и поликлиниках воцарилась правовая тишина. Но однажды, уже в период самостоятельного существования нашего государства, из самого верха, то есть из правительственных учреждений была спущена директива об усилении борьбы с правонарушениями среди медицинских работников. Оперативники с рвением погрузились в работу.
— Ну, как обстоят дела у медиков? — спросил представитель прокуратуры на одном из докладов в своем кабинете Сапина.
Из личного дела: Сапин Меркул Наумович, такого-то года рождения, звание, на оперативной работе с такого-то, характер спокойный, уравновешенный, примерный семьянин, в порочащих его связях замечен не был. В общем, все, как положено.
— Мы проработали все поликлиники и больницы, но ничего добыть не удалось.
Но об одном случае Меркул Наумович промолчал. А дело было так. Он обратился к одному уже не молодому врачу, ведущему прием, с просьбой купить больничный. К удивлению Сапина врач согласился. «Эх! — подумал оперативник. — Седина на голове, а так примитивно попался».
— Сколько? — тихо спросил врача перевоплощенный представитель силовиков.
— Сто тысяч долларов на мой счет в швейцарском банке! — еще тише ответил ему доктор. — Как только деньги поступят, сразу же выпишу больничный лист. Оставьте свои паспортные данные.
Меркул Наумович опешил:
— Вы это серьезно?
— Куда уж серьезней.
— Но у меня нет таких денег.
— Это ваши проблемы! — врач смотрел прямо в глаза своего просителя с такой невинной непосредственностью, что усомниться в его правдивости было просто невозможно. Тем не менее, это был не просто подвох, а тонкая шутка над провалившимся оперативником.
Молоденькая медицинская сестричка хихикнула в беленький накрахмаленный халатик и тут же приняла серьезное выражение лица.
Сапину оставалось одно — извиниться и уйти, что он и сделал.
— Поезжайте по районам. Потом напишите общий отчет, — нарушив минутные воспоминания Меркула Наумовича, приказал прокурор.
В одном из районных центров Сапину повезло, он уговорил молодого начинающего доктора помочь ему, как опоздавшему на работу по одной веской причине. Доктор выдал ему освобождение, а оперативник тут же в кабинете надел на него наручники и отвез в следственный изолятор. На следующий день после возвращение в центр Меркула Наумовича вызвал к себе прокурор.
— Проходи, Меркул Наумович, присаживайся. А сейчас вот тебе листок бумаги и подробно опиши, как все было.
— Что-то случилось?
— Ты пиши! Пиши! Кого задержал? Как задержал? Куда поместил?
Прочитав написанный отчет Сапина, прокурор, уничтожающе глядя на него, мрачно произнес:
— Настоящий бунт устроил твой задержанный.
— Да я же его просто припугнуть хотел! Через день выпустили бы!
— Но это еще не все. Он оказался родственником одного известного тебе министра. Теперь придется доказывать, что ты не превысил полномочия.