Деканом маминого факультета в инязе был педантичный старичок с военной осанкой по фамилии Кребс (изменена). Как-то в ходе гулянки по случаю празднования Великой Октябрьской то ли комсомольский, то ли преподавательский патруль накрыл в одной из аудиторий девушку с парнем в процессе недвусмысленных занятий, вернее, почти накрыл, так как кавалер мужественно, подобно спартанцу в Фермопилах, подпирал сколько мог трещавшую под напором "персов" дверь. И, пока длилось отчаянное сопротивление, спутница успела привести себя в порядок.
Согласно строгим традициям тех добрых времен, факультетские власти учинили публичную порку, дабы изобличить и заклеймить нарушителей нравственности, а заодно преподать урок морали остальным. Изгои, стремясь уйти от ответственности, наспех придумали алиби, будто юная леди лишь пристегивала случайно отцепившийся чулок – колготки тогда еще были неведомы - а мальчик по дружбе блокировал вход в аудиторию, чтоб никто посторонний ее не смущал. На что Кребс, выступая главным инквизитором, гневно заметил, что никогда, за 30 лет семейной жизни не опускался до такого разврата, чтобы смотреть, как его жена пристегивает чулок. Супруга его, которая работала в том же вузе на кафедре философии, при этих словах тяжко вздохнула, а наиболее развитые студентки прониклись к ней состраданием.
***
Спустя N-ное количество лет мама, окончив аспирантуру Московского университета, стала кандидатом наук и по рекомендации академика Джандильдина была назначена председателем приемной комиссии по английскому языку в родном инязе. И вновь очутилась в компании с Кребсом – по-прежнему несгибаемым, хотя и со следами эрозии. Но уже в качестве коллеги – надлежало экзаменовать будущую студенческую паству.
Перед грозным трибуналом знаний предстала очередная жертва – очаровательное создание, большеглазая миниатюрная русалочка. Лаконичное одеяние ее заслуживало отдельной строчки: сверху едва прикрывавшая спелые груди мини-кофточка, снизу – мини-юбка, а между двумя узкими полосками ткани голый живот с беззащитным пупком посредине. Ужас! «Растерзает неопытную козочку старый тигр», - подумала мама, и в голову ее ударил коктейль из сочувствия и женской солидарности. Девочка отвечала неважно… Но молодая председатель комиссии горела желанием во что бы то ни стало вытянуть ее на тройку, по крохам мысленно собирая плюсы в пользу несчастной. Наконец, обреченная смолкла, и мама, собравшись духом, устремилась на ее защиту. Но было поздно. Кребс уже огласил свое мнение: «Думаю, можно поставить пять», - патриархально, взвешивая каждое слово, сказал блюститель целомудрия. Взор его при этом благостно сиял, как у старца из притчи о Сусанне.