Проблему самоотождествления невозможно понять без анализа понятия тождества. Это, вроде бы элементарное, математическое понятие имеет очень сложную природу. Естественно принять изначально концепцию тождественности математических абстракций-дефиниций самим себе. Например, число 2 как содержание математической абстракции тождественно самому себе. Но для самой дефиниции этой абстракции придётся построить целую аксиоматику с множеством оговорок. Только тогда наше утверждение о тождественности примет обоснованную форму. Тем не менее «тайна» дефиниции тождества всё же останется не совсем раскрытой!
Теперь перейдём в физический мир, где «работают» понятия пространства, времени, объекта, субъекта, а иногда ещё причины и следствия. И тут уже ничего самотождественного нет. И тождества между событиями и предметами нет. Да и посылки «данный момент», «данное место» являются приблизительными. Тождественность предметов и событий в физическом мире весьма относительна, приблизительна, условна. Ещё сложнее разобраться с различными модусами существования предмета или события. Но эти трудности мы пока оставим, сосредоточившись на практической стороне отождествления (например, существует даже так называемая «теория идентификации» в криминалистике, впрочем, с довольно сомнительными основаниями и рассуждениями). С позиций современной физики существование вообще вероятностно. Тождественность тем более приблизительна и вероятностна. Но каковы интервалы, условия её применимости? Что позволяет нам сказать, что предмет один и тот же? Что позволяет на практике, в обыденной жизни идентифицировать предмет во времени и пространстве?
Логично предположить, что существуют некоторые величины – инварианты, остающиеся неизменными, точнее, устойчивыми относительно пространственных и временных преобразований. Логики и математики уточнят, что речь идёт не о тождестве, а о конгруэнтности.
И будут правы. Стало быть, мы перешли от понятия тождества к более расплывчатому и практическому понятию идентичности, приблизительной конгруэнтности. И для идентификации предмета или события нам необходимо и достаточно найти все инварианты, затем принять конвенции, по которым, скажем, вероятность выше 0.95 будет означать совпадение, приблизительное равенство (конгруэнтность, тождественность в практическом смысле). Собственно, наш мозг, похоже, «узнаёт» предметы именно по таким алгоритмам, например, при портретной идентификации. Важно отметить, что возникают при этом пограничные ситуации, сомнительные или ошибочные идентификации. И это плата за упрощение, за переход к быстрым алгоритмам сравнения по инвариантам при отбрасывании резко замедляющих идентификацию алгоритмов сравнения деталей.
А что же происходит тогда с идентификацией нашего «я»? Как применимы наши умозаключения к этому процессу?
Тут возникает проблема психологического самоотождествления, точнее, самоидентификации. С одной стороны, мы понимаем, что меняемся, с другой стороны, память наша перманентно «перезаписывается» (видимо, также благодаря сохранению системы важнейших инвариантов), убеждая нас в самоидентификации. Потеря или дефекты памяти поэтому разрушительны для нашей самоидентификации. Однако весь процесс человеческого и даже биологического познания преломляется через «я». Вместе с тем, человеческое «я», в отличие от животного, в состоянии, как мы описывали в предыдущем разделе, иметь абстрактную и воображаемую сферу, вбирающую в себя в процессе теоретического познания другие «я», «я» других личностей. Да и генетически возможны несколько «я», «пристёгнутые» к одному человеку (но тогда они конкурентны и взаимоисключающие в проявлениях). У активной, познающей личности абстрактная, воображаемая, творческая сфера расширяется, осознаётся, возникают мутации, записывающиеся в гены. Эту сферу мы научились записывать, сохранять, передавать, возвращать во вселенскую программу. И это пока всё, что доступно для осознания и понимания нашего «я» на данном этапе познания.
(Продолжение следует).