Мечта и женщины бомжа

               

    Однажды, мне на предприятии не дали отпуск летом. И жена, взяв детей, уехала на юг к Черному морю без меня. Там жила ее родная сестра, и проблем с жильем у нее не было. Одинокую жизнь семейного человека веселой назвать нельзя. И поэтому в первое же выходной день я, запасшись закуской, отправился к местной самогонщице. Продукт она производила хороший и, главное, вдвое дешевле магазинной водки. Ее услугами пользовались многие люди, и даже участковый милиционер не стеснялся, время от времени, захаживать к ней, чтоб «расслабиться после работы».
    По дороге к частновладельческому спиртовому «заводу» мне повстречался, хорошо всем известный, местный бомж Федя. Человек этот был совершенно безвредный. Он, понурив голову, молча, целыми днями, скитался по разным свалкам и помойным ямам, что-то там находил, и свою добычу куда-то потом отвозил на ржавой, старенькой двухколесной тачке. Одежда его состояла с таджикского национального головного убора (загадка – где он его взял?), с облезлого кожуха подпоясанного широким белым поясом (тоже вещь редкая), шаровар с огромным количеством ярких заплат и шитых серых валенок, обутых в самодельные резиновые чуни. От него далеко разносился стойкий запах давно немытого тела.
    По рассказам всезнающих соседок, зимовал Федя в подвале трехэтажного дома еще сталинской постройки. А лето проводил в ближайшей рощице. Когда-то давно этот небольшой островок лиственного леса служил любимым местом отдыха для жителей близлежащего поселка. Там было небольшое красивое озеро, где плескалась малышня. Но со временем водоем, служивший местом детских забав, зарос камышом, а рощу оккупировали стаи одичавших псов. И редко какой мужчина осмеливался туда наведываться. А бомж был этому рад - его шалаш ни в кого ни вызывал, не нужного ему, интереса
    Сам не зная – почему? – я предложил Феде составить мне компанию. Он не отказался. Найдя тихое, уютное место на дне небольшого оврага в ста метрах от ближайшего высотного здания, мы, расположившись на травке, молча выпили первые сто грамм, обжигающего внутренности, напитка. И чтоб хоть как-то начать разговор, я спросил своего «собутыльника»:
    - Рассказывай - как жизнь?
    - Нет у меня сейчас жизни. – мрачно ответил бомж.
    - Ну, ты же дышишь, ходишь, кушаешь.
    - Дышать, ходить и кушать - это не жизнь.
    - А что же тогда, по-твоему, жизнь?
    - Жизнь – это мечта и реализация ее на фоне общения с женщинами.
    - А дети?
    - У меня не было детей.
    - И какая же мечта у тебя была?
    - Построить большой, теплый двухэтажный дом с бильярдной комнатой в подвальном помещении, с просторным залом для приема гостей, кухней и столовой на первом и с библиотекой, спальней и открытой галереей для чаепития  – на втором этаже.
    - Однако, трудновыполнимая в тебя мечта.
    - Но для меня посильная. Дело в том, что отец мой часто ездил на заработки и всегда брал меня с собой. Я научился и столярничать, и плотничать, и класть кирпич, и штукатурить стены, и делать электропроводку.
    - Отец хорошо зарабатывал?
    - Да. С каждой поездки он привозил пару тысяч рублей. На то время, когда средняя заработная плата не превышала двухсот рублей, платежи за все коммунальные услуги составляли всего один рубль, буханка хлеба стоила шестнадцать копеек – это были большие деньги.
    - Почему же он не построил двухэтажный дом?
    - Папа мой жил одним днем. Он мог, например, предложить мне и матери: «Давайте поедем на Кавказ и посмотрим – что он собой представляет?». То, вдруг, ему хотелось попробовать дорогого вина, красной икры или ананасов, то заказывал такси, чтоб отвезти маму к бабушке, то дарил ей дорогую шубу.
    - И машина в него была?
    - Нет. На все уговоры мамы - приобрести собственный транспорт, в него всегда был один и тот же ответ: «Не морочь мне голову, дорогая. Во-первых, машине гараж нужен. Во-вторых, она требует постоянного ухода за собой. А, в-третьих, не дай бог, задавлю кого-нибудь на дороге, потом буду переживать всю оставшуюся жизнь за чужую загубленную душу».
    - А ты все это время мечтал о двухэтажном доме?
    - Да. И обязательно - сделанного с бревен. И как только отслужил армию, сразу купил себе частный земельный участок и начал воплощать свою мечту в жизнь. Тогда любой строительный материал тяжело было купить. Пришлось идти работать на предприятии, где перерабатывали кругляк на бруски и доски. Там, можно было, время от времени, за взятку начальству, под видом отходов производства, выписывать полноценный лес. Кроме того, я ездил на лесоразработки и покупал ворованные деревья. Короче, добывал, нужный мне строительный материал везде, где только мог, даже приобрел, однажды, немного бревен в одной из воинских частей. Ведь офицеры – тоже люди. И некоторые с них не прочь что-то продать с казенного имущества, чтоб побаловать себя или чем-нибудь вкусненьким или дорогой покупкой.
    - И где можно увидеть твой дом?
    - Нигде. Он сгорел. Отделившись от родителей, я жил в гражданском браке с одной женщиной. Звали ее Таня. Мы хотели сыграть свадьбу в собственном новом доме и откладывали регистрацию брака до завершения стройки. Но когда наше уютное «гнездышко» было почти готово, мне, вдруг, встретилась на улице бывшая одноклассница Катя Демяненко. Когда мы учились вместе, я был в нее без памяти влюблен, а она на меня не обращала внимания. Потом, сразу же после окончания школы, девушка вышла замуж, и мы потеряли друг друга из виду. А через много лет, увидев меня, она, пожаловалась на грубое отношение к ней мужа и высказала сожаление, что когда-то отвергла мои ухаживания. Я тут же, ни минуты не раздумывая, предложил ей свои руку и сердце, невзирая на то, что жил тогда с другой женщиной. Катя согласилась стать моей женой, и я был на седьмом небе от счастья. Таня известие о том, что стала лишней в нашем, еще до недавнего времени общем, доме, восприняла вроде спокойно, по крайней мере – скандала не учинила. Но, выбрав удобный момент, когда я был на работе, сожгла чудесное (а оно именно таким и было) творение моих рук
    - Ее можно понять. – не удержался я от своего замечания.
    - Я тоже так подумал, и в милицию жалобу на нее не подавал. Танечка была настоящей подругой жизни, о которой можно только мечтать. Она безропотно и терпеливо переносила все временные тяготы нашего нелегкого совместного существования. И очень жаль, что мне понравилась другая женщина. Разобрав остатки пожарища, я начал строить новый дом, но уже с кирпича. Чтоб раздобыть строительный материал для него пошел работать на кирпичный завод. Там работники имели право, за свои конечно деньги, выписывать, для собственных нужд, определенное количество готовой продукции. Кроме того, я наведывался на свалки, где постоянные рабочие отбирали с мусора бывший в употребление кирпич и продавали его таким же застройщикам, как я. Не оставались без моего внимания и территории, на которых массово сносились частные дома, при подготовке места для небоскребов новых городских массивов. И измышление моей фантазии медленно, но неуклонно приобретало реальные, зримые формы. И тут на свою беду, я влюбился по-настоящему.
    - А Катю ты любил не по-настоящему? – удивился я.
    - Как оказалось – нет. Бывшая одноклассница была для меня желанной женщиной. А к Ирине, своей новой знакомой, мое чувство походило на сумасшествие. Если бы она приказала биться мне головой о стенку, я бы принял ее слова как благоволение ко мне.
    - Странное у тебя понимание любви. – заметил я.
    - Значит, - ты никогда не любил по-настоящему, если так говоришь. Когда я начал встречаться с Ирой, мои чувства к Кате уже охладели, и я начал замечать в своей бывшей симпатии много недостатков, о которых раньше не знал. И теперь понимал – почему ее первый муж грубо обращался с ней. Ее совсем не интересовало – как продвигается строительство нашего дома. А ничто так не делает чужим человека, как его пренебрежительное отношение к твоей мечте. Ей больше нравилось лежать в гамаке, чем подавать мне раствор и кирпич. Она любила долго спать и не умела вкусно кормить. И, вообще, моя бывшая школьная симпатия отличалась своей неаккуратностью в быту, что не могло не раздражать. Высказав свое намерение – развестись с Катей, я предложил ей, в качестве отступного, квартиру моих родителей (они к тому времени уже умерли), и все наличные сбережения, какие у нас только имелись тогда. Но, у нее был один ответ: «Продай дом и деньги подели пополам. Я из-за тебя ушла от мужа, и теперь хочу достойную компенсацию за свой опрометчивый шаг». Ну, не хотел, ну, не мог я повторно лишаться чуда-творения, в которое вложил всю свою душу, тем более, что и Ирина была в восторге от него. И я отравил свою несговорчивую жену.
    - И ты не боишься рассказывать мне об этом? – удивился я.
    - Нет, не боюсь. Иногда мне самому хочется пойти в полицию и во всем сознаться. С каждым годом все тяжелей и тяжелей жить на этом свете. Годы здоровья не прибавляют. А в тюрьме есть крыша над головой и ежедневное трехразовое питание. Да и Катя часто своими упреками донимает меня во сне за то, что я ее не в гробу похоронил. Ей, видите ли, летом жарко, а зимой холодно лежать в земле. В камеру ко мне ей уже охрана не позволит приходить.
    «Нашел где спрятаться от снов!», - подумал я, но этого Феде говорить не посчитал нужным, а лишь поинтересовался:
    - И почему же ты не живешь в своем двухэтажном особняке, о котором так долго мечтал, а скитаешься по подвалам?
    - Дом забрала Ирина. После смерти Кати, она попросила подарить его ей. А год спустя,  появились крепкие ребята и выставили меня на улицу. Оказывается, в Иры был муж, которому понравилось мое строение. Он уговори супругу немного пожить со мной в гражданском браке, а после того, как я подарю ей все свое имущество, снова вернуться к нему. Ума не приложу – как  могут мужики сдавать во временное пользование своих жен? Я под угрозой расстрела этого бы не сделал, да еще в отношении такой женщины, как Ира. Поэтому и обмануть меня было не сложно. 
    - Но у тебя же еще дом родителей остался.
    - Его я продал, чтоб купить Ирине машину.
    - Проклинаешь, наверно, любовь свою настоящую сейчас?
    - Не получается как-то. Умом я понимаю, что Ира насмеялась над моими чувствами, но сердцем я ее простил. И где-то в душе теплится еще надежда, что она разочаруется в своем муже и вернется ко мне.
    После мимолетного взгляда на одетого в лохмотья, давно не бритого, пожилого бомжа в моей голове невольно промелькнула язвительная мысль: «Чтоб к такому бродяге возвращаться нужно поистине великим мужеством обладать!». Но мне не хотелось расстраивать своего собеседника и я пустился в рассуждения:
    - Ты еще не очень старый мужчина. Найди себе одинокую женщину своего возраста с квартирой и сожительствуй с ней. По-моему, сейчас незамужних представительниц прекрасного пола великое множество.
    - Вся беда в том, что я уже неполноценный мужчина. Познакомился я как-то с одной пятидесятилетней женщиной, которой, как она сама говорила мне, нужен был не  любовник, а живая душа в доме для ежедневного общения. А через полгода она меня прогнала. Жить рядом с мужчиной и не спать с ним, оказывается, тяжелое испытание для женщин всех возрастов.
    - Если есть мечта – не связывайся с женщинами. – пошутил я.
    - Как же без них? – удивился бомж. – Просто мне не повезло в жизни. Любила б меня Ирина, как Таня, жил бы я сейчас в двухэтажном дворце в окружении детей и любимой женщины.
    Мне оставалось только посочувствовать Феде.   
     .