Здравствуй,Н.
Пишу и не знаю, порадую ли тебя новостью.
Побывал в начале марта в деревне, куда давно (припоминаю, сообщал)отправил один экземпляр твоей книги "Нечто обо всём".
Попросил свояченицу проводить меня до библиотеки.Библиотекарем в их деревянной одноэтажной избе-читальне служит молодая женщина, её редкое отчество -Авенировна - напомнило мне имя моего товарища армейского. Спросил - нет, совпадение.
Так слово за слово вскоре мы уже словно старые знакомые перешли к общей теме. Оказалось, фонды пополняются слабо.И даже изредка мной передаваемые через родню книги превышают госпоступления. Часть книг,отслуживших мне,отправляю; часть из книгообменника .Попадается много интересного,люди расстаются с книгами без сожаления,как с мусором.
Вот времечко!А,бывало,в очередях давились за подписными изданиями, в букинистических толпы книголюбов не иссякали. И куда делись?
Дворник, случается - дарит совсем редкие книги,он раньше всех пробуждается и мимо него не проскользнёт ни брошюрки.
Незаметно перебрались к поэтической теме.Любителей стихов на все четыреста человек местных жителей трое,сама Инна Авенировна,моя свояченица да приблудный бездомный с грозной фамилией Вышинский Пётр, прозванный Фокой.
Книга твоя оказалась у него. Я,уточнив адрес, отправился на западную окраину деревни, посетив по пути сельпо.Чуял,лучшего места прожить этот день нет.Меня тянет к бомжам.
Свояченицу оставил судачить.
Домишко книгочея нашёл скоро. Однокомнатная хата без электричества, но зато имелась закопченая печь.Она и в момент моего появления густо чадила.
В марте в Сибири печь ещё оё-ёй как нужна, в марте здесь и цыган шубу не продаёт.
С гостинцем я не мог ошибиться и не ошибся - стаканы у Фоки нашлись.Принял он меня запросто, без настороженности, едва завидел книгу, торчащую из кармана (в дорогу брал сборник анекдотов), а из другого - горлышко ёмкости с эликсиром жизни.
Фока как раз пытался оживить огонь в печи.На трёхногом столе,четвёртую ножку заменял протез из кирпичей,стояла кастрюля литров на пять.И несколько книг.Одна обёрнута газетой.В кастрюле - хлеб.Им и закусывали,посыпая солью.
Разговоры наши передать сложно, особенно после очередного похода в сельпо.
Да и лишне.Коротко - так.До наступления темноты успели прочитать несколько твоих стихотворений.Он прослезился над восьмистишием о бездомном.Другое, о юности ушедшей, прочёл наизусть.Фока до моего появления три дня терзал твою книгу,укутав её газетой.Берёг нежный её переплёт.
Фоке стихи понравились,я это понял без пояснений, Инне Авенировне тоже - хвалила. Моих они не знают, там интернета нет,а почерк мой расшифрует разве что кардиолог.Свояченица осталась равнодушной. Иногда в гостях у меня читает рифмованные нетленки(кстати, и твои прочла). Подхалимничает,из родственных чувств,потому что на самом деле любит одни колыбельные.Она в пятьдесят стала прабабушкой и привыкла, баюкая уже третье поколение,петь.Слышал в её исполнении колыбельную нашей общей знакомой Д.О. "Ночь живёт в небес хоромах..." Помнишь? - "Всюду бархат и шелка.Там хозяйничают гномы В старомодных колпаках. Старший лунную дорожку Подметает..."и т.д. Вспомнила?
Засиделся.Хозяин уговаривал меня остаться, но спать валетом на узком дощатом топчане, приткнувшемся в углу за печью,не раздеваясь, в быстро остывающей избёнке не хотелось,да и давно ночной деревней не прохаживался.
...На другой край деревни, вклинившейся в березняк, к родне возвращался освежаемый встречным ветерком. Лёгкая позёмка юзом летела под ноги.Луна делала окрестность светлее жилья Фоки. Собаки и другая живность спали. Петух-крикун бодрствовал.
Свояк, трезвый третий год,встретил меня тихонько матерясь по привычке. За день умотался со скотиной и хозяйством, а утром "эту пьянь в город везти"
Я б и хотел войти в дом без стука, да обычай не запирать хату исчез в наших деревнях прежде затеи республик нерушимого союза разбежаться (каждому княжить захотелось в своём уделе).
Тут и сказке конец,до встречи, продолжай творить на радость Фоке.
Твой не очень старый знакомый -К.
Март 2019.