Сегодня в отсутствии пятого по интернет-рейтингу произведения Уильяма Шекспира «Двенадцатая ночь» решил прочитать одну из сильнейших пьес Антона Чехова «Три сестры», благо частично прочитанное собрание сочинений Антона Павловича имеется среди моих книг.
«Три сестры» занимают 8 место в интернет-рейтинге произведений Чехова, но мое внимание оказалось привлечено к нему благодаря советам друзей.
Три сестры, как и многие современные россияне, мечтают продать к чертям свое жилье в провинции, и уехать на постоянное жительство в Москву, да вот современная разница в цене между провинциальной квартирой и квартирой в Москве слишком велика. Общество трех сестер, чей отец был генералом, состоит из военных, которые оживляют небольшой скучающий, бредящий и мечтающий провинциальный городок. Центральные герои пьесы, как ни парадоксально, тоскуют по более деятельной и общественно-полезной жизни.
Книга, которую я взял в руки, относится к старым советским изданиям: Библиотека «Огонек»; А.П. Чехов; Собрание сочинений в двенадцать томах; Москва, Издательство «Правда», 1985 год. Том 10.
Как обычно на фотографии список героев пьесы, а ниже приведены понравившиеся цитаты:
Стр. 243
Тузенбах: Тоска по труде, о боже мой, как она мне понятна! Я не работал ни разу в жизни.
Чубутыкин: А я в самом деле никогда ничего не делал. Как вышел из университета, так не ударил пальцем о палец, даже ни одной книжки не прочел, а читал только газеты… (Вынимает из кармана другую газету.) Вот… Знаю по газетам, что был, положим, Добролюбов, а что он там писал – не знаю… Бог его знает…
Стр. 247
Маша (об умершей матери): Представьте, я уж начинаю забывать ее лицо. Так и о нас не будут вспоминать. Забудут.
Вершинин: Да. Забудут. Такова уж судьба наша, ничего не поделаешь. То, что кажется нам серьезным, значительным, очень важным, - придет время, - будет забыто или будет казаться неважным.
Стр. 248
Чебутыкин (Тузенбаху): Вы только что сказали, барон, нашу жизнь назовут высокой; но люди все низенькие… (Встает.) Глядите, какой я низенький. Это для моего утешения надо говорить, что жизнь моя высокая…
Стр. 250
Маша: В этом городе знать три языка ненужная роскошь. Даже и не роскошь, а какой-то ненужный придаток, вроде шестого пальца. Мы знаем много лишнего.
Вершинин: … вам не победить окружающей вас темной массы; в течение вашей жизни мало-помалу вы должны будете уступить и затеряться в стотысячной толпе, вас заглушит жизнь, но все же вы не исчезнете, не останетесь без влияния…
Стр. 251
Вершинин: …если бы начинать жизнь сначала, то я не женился бы…
Стр. 258
Андрей: …как странно меняется, как обманывает жизнь! Сегодня от скуки, от нечего делать, я взял в руки вот эту книгу – старые университетские лекции, и мне стало смешно… Боже мой, я секретарь земской управы, той управы, где председательствует Протопопов (любовник его жены Наташи), я секретарь, и самое большое, на что я могу надеяться, это – быть членом земской управы! Мне быть членом здешней земской управы, мне, которому снится каждую ночь, что я профессор московского университета, знаменитый ученый, которым гордится русская земля!
Стр. 259
Андрей: Сидишь в Москве, в громадной зале ресторана, никого не знаешь и тебя никто е знает, и в то же время не чувствуешь себя чужим. А здесь ты всех знаешь и тебя все знают, но чужой, чужой… Чужой и одинокий.
Стр. 260
Вершинин: Если послушать здешнего интеллигента, штатского или военного, то с женой он замучился, с домом замучился, с имением замучился, с лошадьми замучился… Русскому человеку в высшей степени свойственен возвышенный образ мыслей, но скажите, почему в жизни он хватает так невысоко? Почему?
Маша: Почему?
Вершинин: Почему он с детьми замучился, с женой замучился? А почему жена и дети с ним замучились?
Стр. 263
Тузенбах (о будущем): После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его, но жизнь останется все такая же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая. И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: «ах, тяжко жить!» - и вместе с тем точно так же, как теперь, он будет бояться и не хотеть смерти.
Стр. 264
Тузенбах: … но и через миллион лет жизнь останется такою же, как и была; она не меняется… Перелетные птицы, журавли, например, летят и летят, и какие бы мысли, высокие или малые, ни бродили в их головах, все же будут лететь и не знать, зачем и куда. Они летят и будут лететь, какие бы философы ни завелись среди них…
Стр. 265
Вершинин: На днях читал дневник одного французского министра, писанный в тюрьме… С каким упоением, восторгом упоминает он о птицах, которых видит в тюремном окне и которых не замечал раньше, когда был министром. Теперь, конечно, когда он выпущен на свободу, он уже по-прежнему не замечает птиц… Счастья у нас нет и не бывает, мы только желаем его.
Стрю 270
Андрей: Жениться не нужно. Ненужно, потому что скучно.
Чебутыкин: Так-то оно так, но одиночество. Как там ни философствуй, а одиночество страшная штука, голубчик мой… Хотя в сущности… конечно, решительно все равно!
Стр. 277
Чебутыкин: Думают, я доктор, умею лечить всякие болезни, а я не знаю решительно ничего, все позабыл, что знал, ничего не помню, решительно ничего. Черт бы побрал. В прошлую среду лечил на Засыпи женщину – умерла, и я виноват, что она умерла. Да… Кое-что знал лет двадцать пять назад, а теперь ничего не помню. Ничего…
Третьего дня разговор в клубе; говорят, Шекспир, Вольтер… Я не читал, совсем не читал, а на лице своем показал, будто читал. И другие тоже, как я. Пошлость! Низость!
Стр. 292
Чебутыкин (о противодействии предстоящей дуэли между бароном Тузенбах и штабс-капитаном Соленым): Барон хороший человек, но одним бароном больше, одним меньше – не все ли равно?
Стр. 295-296
Андрей: Отчего мы, едва начавши жить, становимся скучны, серы, неинтересны, ленивы, равнодушны, бесполезны, несчастны… Город наш существует уже двести лет, в нем сто тысяч жителей, и ни одного, который не был бы похож на других, ни одного подвижника ни в прошлом, ни в настоящем, ни одного ученого, ни оного художника, ни одного мало-мальски заметного человека, который возбуждал бы зависть или страстное желание подражать ему. Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены обманывают мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и неотразимо пошлое влияние гнетет детей, и искра божья гаснет в них, и они становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их отцы и матери…
Стр. 301
Ольга: Музыка играет так весело, так радостно, и, кажется, еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем… Если бы знать, если бы знать!