Кто кому яму роет, тот сам в неё...

Ромуальд Наумчик
   Откормил Иван хряка пудов на  восемь, если прикинуть. Однако сам хряк веса своего не чувствовал. На своих  неестественно высоких ногах, он двигался по всем правилам спортивной хотьбы , часто семеня всеми четырьмя ногами , не отрываясь от земли, а наоборот, оставляя в ней глубокие следы от своих копыт.
    Но приближалось   рождество, встретить которое хряку не предусматривалось. Праздник великий, так что без колбас, паштетов , холодца и других изделий, на которые способны рачительные сельские хозяюшки, рождество не праздник. Этот шустрый к удивлению хряк был далеко не первым у Ивана. За двадцать лет самостоятельной, семейной, жизни  в хозяйстве его  вековали многие свиньи  и кабаны. Только , когда дело доходило что бы использовать их по природному назначению, у Ивана начиналась паника. Добрый по натуре человек, жалел скотину наравне  со всеми живыми существами Земли, да и к неодушевленным предметам Иван относился с уважением, и к ним, и к  человеческому труду, затраченному на их созидание. Когда-то ,будучи еще пацаном, он, проходя мимо колосящегося  рожью поля, палкой бил по длинным стеблям , безжалостно ломая и круша эту , начинающую золотиться ,  стену.  К счастью это увидел взрослый человек. Он не накинулся на Ваню , не отнял палку и не дал ему подзатыльника. Он остановился напротив и спокойным, добрым голосом объяснил ему, как много труда вкладывают люди, что бы потом , на семейном столе,  появилась буханка  хлеба. Сорок лет прошло с тех пор, а тихий голос того человека отзывается в самом ивановом сердце. И стыд ударяет в душу по сей день. Если бы тот добрый человек познакомился с Иваном сегодня, он убедился бы, что не напрасно погибли те, начинающие золотиться, стебли ржи.
   Использовать по назначению…  Когда наступало это время, Иван начинал вспоминать все «провинности» этого животного, этой скотины, борова, сломавшего не одну перегородку и взрывшего однажды  полдвора и огород, пока  не хватились хозяева, услышав счастливый хрип и хрюканье  в огороде под окном дома. Ивану надо было найти причину, что бы заколоть кабана, разозлиться, лучше бы просто возненавидеть его, тогда как-то легче браться за это , в общем-то , с одной стороны веселое дело, но с другой … 
   На это мероприятие Иван всегда приглашал соседа , Петра, для взаимной помощи. А в этот раз, без такой помощи было не обойтись. Хряк мощный и не спокойный. Повалить и нащупать стучащую жилку под левой передней лапой не получится. Для таких случаев у этих двух специалистов был свой метод: вывести  животину во двор, положить в корыто  повкуснее и гуще помой и, когда свинья опустит  рыло в корыто, ударом топора оглушить животное, а потом уже, как говориться, дело техники. Однако в данном случае дело оказалось посложнее.  Хряк кушал способом, каким птицы пьют. Сделав два захвата корма, он вздергивал голову, как будто стараясь послать пищу внутрь утробы собственным ходом.  Рассчитать мгновенье для удара было не возможно. Надо было искать выход , что бы покончить с этой не по весу  подвижной скотиной. И выход был найден.
   В двери свинарника вырезали проход в метр высотой и шириной около восьмидесяти сантиметров. Решено было направить кабана в этот проход и, когда он в нем упрется загривком и застрянет, врезать ему кувалдой , что б наверняка. Иначе, почуяв гибель, хряк разнесет сарай к чертовой матери и, в общем , предугадать его поведение в борьбе за свою жизнь, было не возможно.
   Стратегия была определена, приступили к тактическому её  осуществлению. Иван с кабаном закрылся в свинарнике, а Петро стал у прорези, или выхода, с кувалдой на плече, готовый при появлении свинячьей головы не медлить. Дверь с дырой была закрыта  снаружи  наглухо, что бы хряк её не вынес с разгона.
  Петро начал чмоканьем и чавканьем  как бы вызывать кабана , а Иван внутри всячески пытался его направить в  последний путь. Но кабан , видимо, почуял  смертный свой час и не хотел добровольно идти на эшафот. Промучившись минут десять, и , поняв, что так дело не пойдет, Иван решил изменить способ, сказать Петру, что бы он подал ему веревку, обвязать кабана . И с этой мыслью он высунул полуповернутую голову …
  Трудно измерить скорость , с какой движутся мысли в сознании человека. Все зависит от обстоятельств.
   Когда Иван, высунув голову, увидел кувалду на плече у Петра, он сообразил мгновенно, что у Петра реакция только на движение в прорези и распознавать, чья голова, ему, должно быть, недосуг. И откатившись назад по не совсем чистой в свинарнике земле в самый дальний  угол, как будто опасаясь, что на средине  кувалда  его достанет, замер , ощущая неимоверное счастье, что все позади. Так чувствует себя пассажир после крушения лайнера, продержавшийся на плоту без воды и пищи , примерно, неделю и подобраный случайным кораблем. А почему-то в голове вертелась только одна назойливая мысль,  как бы он лежал в гробу с разваленной головой?
-Видимо пришлось бы склеивать скотчем, - заключил Иван и встал.
- Ты чё сказать хотел, Иван? – крикнул Петро из за двери.
- Открывай, Петро, все на сегодня, баста! Я когда высунул голову, увидел кувалду, - и сейчас мне гадко.
Петро понял все. И не сговариваясь, оба направились в небольшой сарайчик , так называемую , «мастерскую» Петра, которую их жены называли  "клиросом".  На не частых досугах Иван с Петром закрывались в мастерской, что бы отметить то или иное событие.Сегодня событие, слава Богу, не случилось и, спустя некоторое время, из "клироса" донеслась любимая песня друзей:
«Славное море священный Байкал»,-раздавался тенор Петра.
«Славный корабль-омулевая бочка», - продолжил баритон Ивана.
И дальше на два голоса песня разливалась до недалекого леса за деревней. В эти минуты все, кто проходил мимо, обязательно останавливался, что бы немного послушать этот душевный дуэт. Немного, потому что он мог закончиться поздно к вечеру. Все зависело от причины и повода. Сегодня повод был продолжать до бесконечности. Такой стресс не шутка. Счастье, что до  «скотча» дело не дошло.