Остров, часть 1, пролог, гл. 1

               
                ЧАСТЬ 1

             "... И ЗАМЕНИТЬ КАЗНЬЮ ЧЕРЕЗ ДОБРОВОЛЬНОЕ ПОВЕШЕНИЕ"      

                ПРОЛОГ

Эмилия Кастель-Бак была наследной принцессой империи Кастель-Баков. Дэйв Сорридж занимался промышленным шпионажем для «Корпорации Кастель-Бак».

Впрочем, это громко сказано. В огромной Корпорации Дэйв был всего лишь скромным служащим, но с большими возможностями. Ибо он был личным секретарём Эмили Кастель-Бак и оказывал ей массу конфиденциальных услуг, от разведки до банального воровства, как в пользу Корпорации вообще, так и строго в пользу наследницы. Может быть, именно поэтому он пользовался её благосклонностью – безотказный и преданный.

Эмили не терпелось управлять делами Корпорации, но пока был жив отец, он слишком крепко держал бразды правления в своих руках. Его ум был ясен, рука тверда, обновлённые пластикой мышцы – молоды. Эмилия была всего лишь участницей процесса, но не полновластной распорядительницей. Она могла отделиться и основать собственную Корпорацию, и Дэйв готов был ей в этом посодействовать.
Однако дело выгорело бы только в том случае, если бы Дэйв вывел Корпорацию на новый уровень технического обеспечения и развития.

Эмилия и Дэйв были обручены, но отнюдь не обречены друг на друга. Эмилия не терпела принуждения, но и у неё была слабость: гордую наследницу миллионов снедала страсть к Гарпику. Она была сильнее всех прочих страстей этой сдержанной и гордой красавицы.

- Гарпик будет твоим свадебным подарком! – Напутствовала она Дэйва, намекая на то, что без Гарпика ему лучше не возвращаться, и отправляя в путешествие на Гарпию. Ибо Гарпика не было ни в одном другом месте Галактики.

До сих пор всех пересаженных Гарпиков в Галактике насчитывалось чуть больше десятка. Чёрная зависть заставила Эмилию бестрепетной рукой отправить жениха в весьма рискованный поход. Прибыть на Гарпию, попасть на Остров, добыть Гарпик и вывезти его с планеты – до сих пор было делом безнадёжным. Информации об Острове в мире не прибавлялось, Остров был по-прежнему замкнут и отгорожен от всех прочих государств Объединения, выпадая из всегалактической инфосистемы - ВИС.

Но любовь в сочетании с самонадеянностью и напором молодости, а также особой подготовкой, вселяли в Дэйва уверенность, что ему это по плечу: в качестве награды его ждала Эмилия и власть богатства пополам с богатством власти.




                Г Л А В А   1


Гарпик принадлежал Острову.

Давным-давно, во времена колонизации Галактики, одна из интернациональных партий землян прибыла на Гарпию. Большая часть колонистов осела на материке. А горстка авантюристов поплыла по океану исследовать острова и архипелаги, искать приключений – и нашла Остров.

Сначала они приняла его за галлюцинацию, мираж – в этом месте вообще ничего не должно было быть, ибо приборы фиксировали водную гладь – и только. Остров колыхался в воздухе, временами совсем пропадал, перемещался, менял очертания, но когда вибрации пространства закончились, оказалось, что Остров реален…

Выяснилось, что Остров представляет собой гигантскую геомагнитную аномалию благодаря мощным выбросам Гарпика. Колонисты заселили Остров и зажили странной, обособленной жизнью, не стремясь за его пределы. Этой жизнью заправляли жрецы храмов Гарпика. Чтобы попасть на Остров и в его единственный город Гарп, необходимо было получить их разрешение. Срок пребывания любого Чужака был строго оговорен. Исключение составляли лишь особо высокопоставленные персоны, и то, если они прибыли в качестве туристов. Схваченные нелегалы или контрабандисты в лучшем случае подлежали высылке, в худшем – наказывались на месте.

Остров невозможно было захватить, его можно было только уничтожить. Причём вместе с планетой.

В Объединении владели Гарпиком только правительственные корабли и особые военные лаборатории, и только Объединенные Правительства имели право на его покупку. Стоимостью Гарпика была свобода Гарпии и островитян.

Попытки изучить Гарпик или синтезировать искусственно не увенчались успехом. Попытки проникнуть к сердцу Острова кончались смертью или безумием для многочисленных лазутчиков, проходимцев, правительственных инспекций и научных экспедиций. И, тем не менее, поток страждущих не иссякал.

Поначалу островитяне торговали Гарпиком с жителями материка, пока не поняли, чего он стоит. Когда слухи с материка доползли до Объединённых Правительств, островитяне замкнулись и прекратили контакты с внешним миром и другими планетами. Вся торговля велась через специальные фактории на материке.

Поначалу против Гарпии велась война. Большинство поселений материка превратились в руины, но Остров, даже осажденный, оставался невредимым и недоступным. Затем материк наводнился наблюдателями, авантюристами и шпионами, на материке воцарился террор, пока… пока очередной экологический катаклизм не потряс Землю. Стало не до Острова. Наблюдатели, шпионы и авантюристы прижились и ассимилировались, и стали ярыми заступниками Острова.

Затем Гарпия подверглась своеобразному остракизму. Гарпианцам запрещалось иметь вооружение, и Объединённая Инспекция тщательно за этим следила. В Совете постоянно сталкивались фракции, ратующие за полное уничтожение Гарпии любой ценой, и сторонники продвижения науки и сотрудничества с планетой. Но все сходились во мнении, что Гарпия опасна, и до полной самостоятельности её допускать нельзя.

В результате планета была лишена технической поддержки, новейших изобретений, её производства хирели, космическая отрасль пришла в упадок, аграрный сектор, благодаря хитроумным ухищрениям Объединения, стал полностью зависеть от поступлений  и поддержки извне.

Зато туристический бизнес процветал. Сотни страждущих приключений и лёгкой, казалось бы, наживы месяцами томились в портах в ожидании разрешения на посещение Острова.

Дэйв Сорридж был заявлен журналистом и стал ожидать. Время тянулось невыносимо медленно. Минула томительная и промозглая зима, он отсиживался в тавернах, перезнакомился со всеми прибывшими, успел поучаствовать не в одной пьяной драке, завёл юную подружку, скрасившую долгие нудные ночи, и даже нанялся в один из туристических рейсов в южные моря на добычу морских животных, напоминавших земных тюленей, но путешествие ему не понравилось.

И, тем не менее, Дэйв стал счастливчиком: уже весной он получил допуск, прошёл ещё одну проверку на предмет вооружения и связался с перевозчиками для переброски на Остров.

Гарпик владельца шхуны был древним. Гарпик пронизал корпус корабля насквозь, слился с мотором. Он оброс гроздьями ядовитых кристаллов разных размеров, кристаллы были похожи на улиток, настороженно вращали рожками-антеннами, но Дэйва при хозяине не трогали. Капитан – старый морской волк, работающий в одиночку, без команды, как все первые владельцы Гарпиков, стоял к кристаллам вплотную, не обращая внимания, и даже касался их – ему они не могли причинить вреда. Кристаллы шхуны Кикони были ярко-розовыми, словно древние целлулоидные пупсы из земного музея.

Все гарпики, имеющиеся в городе, были очень древние, в кристаллах, они уже не подлежали ни перевозке, не пересадке. Единственная попытка закончилась для экипажа грузового  космолёта плачевно: он погиб, и когда космолёт обнаружили, он был заполнен размножившимися кристаллами и смертельно опасен. Гарпика в нём уже не было. Объединенная Инспекция была вынуждена корабль ликвидировать.

Вместе с Дэйвом на шхуне плыла Мадлена Вестель, скучающая поэтесса с Земли, из видеосалона Голдфон, рассчитывающая на новый прилив вдохновения. Ей было лет семьдесят, но выглядела она на тридцать. Она не признавала пластики, её мышцы были натуральны, фигура подтянута и спортивна, движения и образ жизни – энергичны и наполнены, лицо выразительно и гладко, кожа молода и эластична. Мадлена гордилась тем, что продлевает свою молодость естественным путём, безо всяких новомодных ухищрений, только за счёт здорового образа жизни и специально разработанных систем самовнушения и гимнастики. Она даже косметикой пользовалась минимально, и исключительно натуральной, произведенной по собственной технологии. И именно этим привлекала молодёжь, проповедующую возврат к натуре. Общество натуристов признавало её одним из своих идолов, а её яркие, выразительные губы – без помады – были отпечатаны на визитных карточках и голоэмблемах членов Общества.

Сейчас Мадлена стояла рядом с Дэйвом в лёгком бирюзовом плащике, универсальных сапожках, без головного убора – сырой, порывистый ветер пронизывал её насквозь, раздувал чёрные волосы до плеч, перевитые мерцающими зелёными жгутами, меняющими цвет в зависимости от освещённости. Сейчас, в пасмурную погоду, они, как и плащ, светились нежной интенсивной голубизной, создавая ореол вокруг головы.

Она, не шевелясь, смотрела вдаль – туда, где уже сгущался воздух, собирался тугими клоками, которые то медленно взлетали, то оседали, словно кто-то перемешивал их невидимой ложкой.

- Успеем? – спросила она с беспокойством хозяина шхуны Кикони. Тот молча пожал плечами. За сто метров Дэйв и Кикони спустили на воду лёгкую самоходную лодку, и туристы помчались вперёд, к причалу; старомодная лодка даже не имела глима, и Мадлену с Дэйвом море подбрасывало высоко вверх и роняло в глубокие ямы, трепало из стороны в сторону, испытывая на прочность.

Они успели на Остров буквально за несколько минут до его исчезновения, и проклинали садистскую неторопливость Кикони. Им ещё несказанно повезло – их могло бы распылить на атомы, отбросить назад или, напротив, выбросить совсем в другом месте и раздавить о скалы. Могло произойти что-то ещё, непостижимое и страшное – каждый прибывающий рисковал и знал это.

Но они успели. Ощущение было странным, словно проходишь сквозь густой непрозрачный кисель, тугой и сопротивляющийся. Они задыхались, кашляли, пытаясь сделать вдох, и вдруг их выплюнуло по другую сторону. Лодка тут же сбросила скорость – вода у берега была спокойной, чистой и ласково плескалась о каменный причал, где покачивалось с десяток таких же лодок, две рыболовные шхуны и туристический двухъярусный катер-люкс с голоэмблемой Марсианской туристической Корпорации.

На голом каменистом берегу возвышалась трёхэтажная таможня. Светило яркое солнце, отражаясь в пластике и отполированном красном камне здания. Дэйв оглянулся назад – моря в полукилометре от берега не существовало, его словно отрезало от Острова пульсирующей серебристо-серой стеной.

Они поднялись по высоким ступенькам к таможне и вошли внутрь. Там было прохладно, чисто и пусто. Угрюмый и раздражённый таможенник – низший чин Объединённой инспекции, прозябающий в провинции и в бронированном «стакане», не спеша сверил идентификационные голограммы, пропустил – уже в который раз на планете – через проверочные экраны, и дал добро на выход в город без единого слова. Дэйв и Мадлена прошли через длинный, узкий, промозглый коридор, потом – через душную пластиковую трубу, потом – через продуваемую открытую галерею и, наконец, механическая вертушка благосклонно выпихнула их в новую жизнь.

Провозить на Остров огнестрельное – да и любое другое – оружие запрещалось.
Искатели выявили, кроме одежды, в чемоданчике Мадлены портативный записывающий  универсальный фон,  упаковку инфокарт к нему (Мадлена собиралась тут поработать) и голокамеру, без которой не обходился ни один уважающий себя турист. А в сумке Дэйва просматривались инструментарий для фонов, в том числе миниатюрные автоножи, автономный микрокомпьютер и фон-архивариус. За ножи Дэйв был не совсем уверен, но проверка прошла гладко: всё вышеперечисленное не представляло интереса для искателя и не несло угрозы.

- Где ты остановишься? – спросил Дэйв у Мадлены, пока они шагали от таможни к окраине города.

- Пока не знаю! – беззаботно ответила она. Под ярким солнцем плащ и жгуты в волосах потемнели и теперь напоминали глубокую, искристую воду. - Буду переходить с места на место. Хочу освоиться в каждом районе. А ты?

- А я – прямым ходом в гостиницу «Гнездо Гарпии».  Кикони посоветовал туда, там, вроде бы, самые мягкие правила приличного поведения.

Они посмеялись.

- Похоже, что придётся идти до города пешком, и всё вверх и вверх, - сказала Мадлена через  несколько минут. – Вас это не пугает?

- Нисколько. Мне кажется, они специально не практикуют здесь общественный транспорт, чтобы прибывший постепенно, так сказать, проникался местными красотами.

- Возможно. Но эта дорога действительно великолепна! Особенно в тихий час.

Выложенная матовым, тёмно-серым камнем, с вкраплениями искусственных радужных кристаллов, широкая и абсолютно пустая дорога неспешно поднималась вверх. На шагающих медленно наплывали деревья,  шпили и башенки домиков под красной черепицей, ажурные белые вышки – трансляторы энергии, упакованные в прозрачные коконы защитного поля и увешанные гроздьями извивающихся кристаллов Гарпика.
 
Очень скоро они шли уже по густой, тенистой аллее, и дома скрывались за несколькими рядами деревьев – обычных, земных, сочно-зелёных, и гарпианских, серебристо-голубых, похожих на эвкалипт, перекрашенный мутагенным фосфорелем. Они ещё не зацвели, и тяжёлые кисти бутонов, точно виноградные, усеивали их сверху донизу, а потёки затвердевшего сока образовывали причудливые наросты на стволе. Стволы были почти ультрамариновые, и душный аромат уже просачивался сквозь мелкие трещинки.

 Дэйв отколупнул кусочек застывшей живицы, понюхал – похоже на хвойный, только гораздо нежнее и слаще. Запах оказался более едким, чем мнился на первый взгляд – через минуту его глаза защипало, в горле запершило, нос перестал дышать, и он начал неудержимо чихать. Мадлена посмотрела на него с насмешливым презрением и, не в силах выносить отчаянных звуков, сунула ему под нос прядь волос, перевитую потемневшим жгутом.

- Антиаллергическая пропитка, - пояснила она. Чихание прошло, и Дэйву не оставалось ничего другого, как поблагодарить её за оказание первой медицинской помощи.

- Не стоит, - отмахнулась Мадлена. – Просто надо быть более предусмотрительным.
Уязвлённый Дэйв молча принял замечание к сведению.

Стали попадаться местные жители – они спешили по своим неотложным делам. Стайка белокурых ребятишек на старомодных роликах, смуглые черноволосые женщины в тёмных рабочих комбинезонах, старики в открытых миникарах.

Вот подъём внезапно окончился, и они вышли на широкую ровную площадь, кишмя кишевшую миникарами всех расцветок. Сзади и справа дали терялись в безмятежно-голубой морской дымке, словно и не было полчаса назад серой удушливой стены, отгородившей Остров, а ещё раньше – неласкового холодного моря. Всё исчезло бесследно.

Пейзаж был жарок и ласков. Справа от дороги морскую гладь отгораживал от города высокий белоснежный парапет гигантской набережной, уходящей так далеко, что конца её не было видно. Слева от дороги к морю уступами спускался жилой квартал – жёлтые и терракотовые домики выходили на площадь десятками цветных односторонних окон – они смотрели на прохожих насмешливо, словно говоря: а ну-ка, загляни!

А прямо перед ними площадь степенно переходила в необъятную лестницу, до следующей ровной площадки. Весь город Гарп представлял собой нечто вроде амфитеатра наоборот, и имел форму сильно усечённой пирамиды, с верховным храмом почти на самой макушке. Жилые районы располагались на этажах, чем выше – тем богаче и независимей.

Дэйв надеялся, что здесь им с Мадленой наконец-то удастся разойтись в разные стороны, но подоспевший водитель заломил такую цену, что они решили ехать не поврозь, а вместе. Таким образом, Мадлена, совсем не желая того, оказалась в «Гнезде Гарпии». Впоследствии оказалось, что куда дешевле арендовать личный кар на всё время пребывания. Что Дэйв и сделал.

А пока они сидели, зажатые тесным пространством, вынужденные прижиматься друг к другу, а кар на гравитационной подушке медленно и плавно возносил их на новый этаж, будто лифт.

«Гнездо Гарпии», демократичный, недорогой отель, находился почти посередине между океаном и небом, на третьем этаже, в окружении всевозможных увеселительных заведений для туристов, отелей, магазинов, парков аттракционов, весёлых кварталов, медицинских отсеков, старомодных театров и турбюро. Турбюро предлагали комплекс услуг, включающих самые популярные шоу и концерты, поездки по побережью, посещение храмов в разрешённые дни и, конечно, участие в сезонном карнавале, возможное лишь при наличии тур-провайдера.

Очередной карнавал как раз намечался через неделю, и Дэйв поспешил купить провайдер-карту, чтобы не упустить столь волнующее событие. Работа – работой, а жизнь – жизнью. Ну, а перед Эмилией он уж как-нибудь отчитается – главное, что это будет потом, не сейчас.

«Гнездо Гарпии», длинное 5-ти этажное здание с башнями (с которых открывался великолепный вид, как на океан, так и на Храм), было заполнено почти до отказа – и Дэйв, и Мадлена взяли чуть ли не самые последние номера. Номера располагались на втором этаже рядом и выходили не к морю, а в дивный голубой сад, где по ночам парочки любовались игрой света двух Гарпианских лун на серебристых узких листах – словно их освещали два разноцветных светильника одновременно: ярко-зелёный и пронзительно-жёлтый. Самих лун отсюда, к сожалению, не было видно.

В этом саду гнездились две древние бездетные пары гарпий. По ночам они издавали жутковатые, пронзительные вопли, перемежающиеся с хриплым бормотанием, днём позировали туристам. Они были настолько стары, что уже не могли сами ловить рыбу во внутреннем заливе, у Чёрных Скал. Служители каждый день привозили им свежевыловленных канопусов, и туристы дружно, как один, спешили подключить голографы, чтобы запечатлеть это ритуальное действо: огромные чёрные птицы с размахом крыльев не менее пяти метров, похожие на доисторических земных протоптиц, разевают пасть, усеянную мелкими острыми зубами, и скорее зажёвывают, чем заглатывают трепыхающуюся розовую рыбину.

Первые два дня Дэйв не делал ничего. Он откровенно бездельничал, приглядывался к приезжим, к старожилам, перепробовал почти все местные рыбные блюда - а других, собственно, и не было; а те, что были – не были местными.

Отель оказался самым что ни на есть архаичным, заурядным отелем, со стандартным набором услуг и подсобных помещений. Кое-кто вообще предпочитал не выходить за его пределы, и проводил время в ресторанах, барах, порнотеатрах и так далее.
Оставалось непонятным, зачем они вообще прилетели на экзотическую Гарпию.

Дэйв не менее трёх раз встретил Мадлену в одном и том же ресторане; два раза в саду, наблюдающей с видимым отвращением, как Гарпии после кормёжки откладывали, словно яйца, гигантские кучи помёта прямо на бортик фонтана, и сонно щурились, и лениво трясли корявой кудлатой головой, сбрасывая холодные брызги.

- Они, наверное, вспоминают молодость и солёные брызги океана, - сказала ему Мадлена. Дэйв подумал, что эти тупые существа не способны вспоминать, что они могут только есть, спать и гадить, но промолчал.

- Я сегодня собираюсь прогуляться на пляж. Не хотите присоединиться? – спросила она, улыбаясь ему, как давнему приятелю. На ней был кокетливый переливчатый сарафан, оставляющий открытыми крепкую прямую спину, точёные плечи, рельефные руки.

«Она, не иначе, занималась спортивным плаванием», - подумал Дэйв, и вежливо отказался. Пока он не был расположен заводить скоропалительные знакомства. Пусть поищет кого-нибудь ещё. А загар, однако, будет ей к лицу.

На четвёртый день Дэйву осточертело толочься на территории гостиницы, обширной, но перегруженной. Он отправил свой кар на стоянку под номером 8, согласно городской транспортной карте, и отправился вниз пешком.

Он обошёл стороной каменные тротуары-лестницы и мостовые, небольшую площадь с разноцветными фонтанами, бьющими из уродливых ртов каменных гарпий – ночью здесь танцевали и торговались с девочками из весёлых кварталов, имеющих право доступа на территорию отеля; обогнул сам отель – трёхкилометровый хвост, и вышел на длинный, пологий спуск-пандус. Он хотел обследовать этот район безо всяких провожатых, но ему и тут не повезло. Мимо, с грохотом марсианских барабанов, с воплями, означающими пение, с непристойным хохотом, промчалась вниз вереница  спаренных каров с шумными туристами с Марса. Марсианские безволосые девицы, в одних сверкающих нагузниках, кривлялись, балансируя на сиденьях, выказывая этим своё отношение ко всему видимому и невидимому миру.

Шагающий пешком и налегке Дэйв тоже удостоился нескольких нелестных замечаний, а также  приглашения сбросить всё ненужное и отправиться с ними на голый пляж. Дэйв с удивлением и досадой обнаружил в одном из каров Мадлену с ярко накрашенными зелёными губами – она весело помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Кавалькада умчалась, а Дэйв пожалел, что не взял кар или хотя бы маск-очки: непростительная оплошность, или, вернее, расслабленность – его фон позволял вести съёмку даже в цветных маскирующих очках.

…Зелени постепенно становилось всё меньше, солнце припекало всё сильнее. Турзона окончилась внезапно – просто чёрный камень дороги внезапно посветлел, и высокая канареечная арка перегородила путь. Теперь жёлтая дорога спешила прямиком к жёлтым пляжам, а слева и справа потянулись кварталы невысоких аккуратных домиков, простых и безыскусных, из такого же светлого камня – словно перед ним открылся песочный город.

Дэйву захотелось побывать внутри. Он видел в жизни много разных трущоб – и на земле, в старых, полуразрушенных городах, и в подземельях Марса, и в висячих городах Вестигонды, и внутри металлических каркасов астероидных поселений. Этот жёлтый квартал, судя по местоположению, был небогат, но и на трущобы особо не тянул.

Дэйв свернул с прямого пути влево, нырнул наугад в первую попавшуюся арку, и словно оказался в глубокой древности. Дорогу пересёк белобрысый мальчик лет шести. Дэйв хотел взять его за плечо и спросить, где тут можно посидеть и выпить кружку илобы – местного пива, очень крепкого и терпкого. Мальчик испуганно шарахнулся в сторону и исчез за ближайшей дверью.

Дэйв понял, что без проводника тут можно заблудиться. Перед ним лежал спутанный клубок улочек, проулков, двориков и узеньких проходов, произвольно огибающих разнокалиберные домики, разбросанные там и сям, безо всякого видимого порядка, словно брошенная наугад горсть игровых фишек в забытой ручной игре. Отовсюду слышалась приглушённая музыка,  одна и та же витиеватая мелодия на каком-то завывающем инструменте с высоким, немного пронзительным звучанием, создавала гипнотический фон, подобный трансовому фону в компьютерных наркопритонах.

Беловолосые люди сновали из проулка в проулок, высовывались из окон и переговаривались на незнакомом наречии, не обращая на него никакого внимания. Дэйв неуверенно прошёлся вдоль по кривой улочке, хотел свернуть, сделал шаг в сторону, другой, третий, оглянулся – знакомая улица уже исчезла из виду – и потерял ориентацию окончательно. Двинулся было назад, но не обнаружил прохода, по которому сюда проскочил. Заметался, встал в замешательстве, досадуя на собственную оплошность. Нет, без помощи местных не обойтись. Только почему от него все шарахаются?

- Эй, земляк! – вдруг негромко окликнул его кто-то. – Не советую просто разгуливать здесь, без привычки заблудиться проще простого.

Откуда-то сбоку вынырнул высокий голубоглазый мужчина в шортах и летней спортивной рубашке. Он смотрел открыто и немного печально, тёмные волосы падали на лоб, подбородок и щёки страстно желали обзавестись бородой.

- Грет. Грет Свенсон, уже месяц на Острове, - Грет протянул широкую твёрдую ладонь, и Дэйв пожал её без колебаний. Грет сразу понравился ему.

- Дэйв Сорридж, журналист. Я здесь третий день! – честно признался Дэйв.

- И успели влезть в самые низы? – Грет усмехнулся. – Идёмте со мной. Если вы журналист, моя история вас заинтересует.

Грет, быстро и ловко лавируя между домами, вывел Дэйва на площадку, с которой открывался дивный вид на бесконечные лазурные воды. Под синими деревьями располагались столики. Они сели, и Грет махнул рукой.

- Я угощаю, - сказал он. – Раз уж вы сюда забрались, составьте мне компанию.
Альбинос-разносчик поставил перед ними по кружке ледяной, дымящейся илобы.