Ближе к природе и жизни
П. Смолин
КИПП.
Кружок Исследователей Природы Подмосковья.
Напрасно вы будете это слово в Интернете. КИПП это последняя, но яркая, искра пламени натуралистов Серебряного века. Она ненадолго вспыхнула и угасла. Но она была плоть от плоти когорты бессмертных, ее создал долголетний руководитель КЮБЗА Евгений Евстафьев, создал в новых условиях, постсоветских, во времена поздней оттепели. Прибежищем КИППа стал недавно открытый Дворец пионеров на Ленинских Горах. Здесь среди фонтанов и тропических деревьев, среди современных лабораторий, белого кафеля и стекла, кружок сохранил все традиции когорты.
Дворец стал прибежищем для наших еженедельных сборов. Все главное было в природе, природе Подмосковья. Юный натуралист это не подражатель взрослым, он не выращивает кроликов и кукурузу, он естествоиспытатель. Странное это слово «натуралист», архаическое, во многих смыслах почти ругательское. Слова художник - натуралист, писатель - натуралист звучат неприлично, как натуральное хозяйство, а вот Чарльз Дарвин, один из вождей когорты бессмертных Золотого века назвал свою одну из первых книг «Путешествием натуралиста» и занимался он натуральной, естественной историей. Натуралист это тот, кто придает природе в своей деятельности определяющее значение, может быть, порою излишне определяющее.
Не было ничего прекраснее Подмосковья, в шестидесятые годы его природа была почти девственной. Мы находили нетронутые уголки и в северной еловой тайге, и в окских ковыльных степях. Можно было выйти из метро на «Щелковской» и попасть в дубраву, где осенью земля содрогалась, когда падали на нее спелые желуди, содрогалась под копытами убегающего лося. «Новички,- обращался к нам Евгений Васильевич, - вам повезло, мы идем в природу осенью. Последние песни осени помогают лучше запомнить пение птиц. Весной оглушительный хор». И мы действительно легко запоминали особенности всех растений и животных, встреченных в природе. Великие натуралисты из когорты бессмертных не сделали ни одного открытия в биологической науке, но они помогали делать открытия детям, ставя нужные вопросы. Почему в лесу одни деревья стоят прямо, а другие изгибаются дугой и проходишь под ними как под древнеримской аркой. Почему в гнезде лесного голубя даже с земли видны яйца через редкие прутья, а сорочье гнездо капитально укреплено плотной глиной? Но лучшими были выезды в ПТЗ, Приокско-Террасный заповедник, что под Серпуховом. Конечно, нас интересовали не зубры, зубров показывали туристам. Гораздо интереснее было помогать сотруднику заповедника Генуэлу (как прекрасны старые аббревиатуры!), проверять дуплянки. Поднимешь крышку, а там синица в гнезде. Возьмешь синицу в руки, пересчитаешь яйца, запишешь номер на кольце, что надето на лавку и обратно посадишь птицу досиживать. А бывали в дуплянки и другие птицы, и орешниковые сони и летучие мыши. Вы держали синицу в руках, читатель? А весной мы устремлялись в Долы, на юге заповедника, там после половодья цвели русские рябчики, степные вишни, а то и тюльпаны. Тайны «Окской флоры» манят ботаников и сегодня. А вы встречали Новый год ночью у костра под огромной елью на Родниковой Поляне? А вы слышали, как бежит невидимый бобр по каналу, что он прорыл от плотины, до норы, и закрыл сверху обрубками ветвей осины? Путь по плотине, причудливо изогнутой в русле Таденки, под шум падающей воды, это совсем не прогулка по прямой дороге между вольерами для зубров. Природа – лучший воспитатель чувств.
По другой традиции когорты летом мы проводили исследования в лучших заповедниках страны, к сожалению, я побывал только в Дарвиновском заповеднике. В заповедниках, эталонах природы, звери и птицы были непугаными, и вести наблюдения было там особенно удобно. С вершин сосен срывались орланы-белохвосты, по мелководьям разгуливали цапли и кулики, от птенцов чаек на островах рябило в глазах. Но желающим можно было просидеть весь день на полянке, от зари до зари, наблюдая за гнездом пеночки-веснички.
По третьей традиции кружки когорты неотделимы от центров научной и природоохранной работы в городе. Вооповцы облюбовали Дарвиновский музей, а кипповцы Зоологический музей МГУ. Проводить занятия зимними вечерами в огромных пустых залах, среди стеклянных витрин, под скелетами исчезнувших животных, таких, как морская корова, было романтично.
И, конечно, мы не забывали главную традицию когорты – стремление к свободе и демократии. Руководство кружка должно быть выборным. Вступить в кружок можно только после испытания, защиты собственного исследования. Бывало, нерадивого председателя снимали открытым голосованием. В кружках Серебряного века выпускники часто формировались личности высокого полета, всевозможных профессий, не обязательно биологи. Удивительно, почти все кипповцы стали известными биологами, академиками, докторами, доцентами, сотрудниками музеев, научных институтов и вузов. Это Анатолий Каледин, Мария Раутиан, Александр Раутиан, Покаржевский Андрей, Клава Глазунова. Жаль, что традиции когорты были во многом утрачены, и кружковцы на юбилеи никогда не собирались.
Закончился двадцатый век, Век Серебряный для натуралистов, начавшийся в 1923 году, тоже пришел к концу, но когорта бессмертных не исчезнет никогда. Память о Мантейфеле, Смолине, Евстафиеве сохранится. Может быть, я надеюсь, сохранится память о последней искре Серебряного века натуралистов, Кружке Исследователей Природы Подмосковья.
Фото дворца пионеров