Итак, я в пограничном с Украиной Белгороде, на ж-д вокзале. После о-о-очень длительного перерыва. Как и в студенческие годы – проездом. Но не в Харьков, а Днепропетровск. На душе лёгкое волнение. Те же стены, но всё изменилось до неузнаваемости. Приятный сервис – в столь поздний час открыты киоски, ресторан, кафе. Вполне съедобные продукты, большой выбор газет, журналов и даже книг. Одно лишь печально. В направлении братской Украины отменены почти все поезда. Отлучают нас друг от друга.
Необычайно тихо. Как-будто и не вокзал. За стеклянными витринами две кассирши скучают в полудрёме. С билетами на поезд – «кайн проблем». Мой проходящий из Москвы прибудет через три часа. Присесть бы… Но с местами в зале ожидания абсолютный беспросвет. Стоя подпираем колонну на пару с розовым чемоданом. Радует глаз голубовато-серенькая кошечка в центре зала в белых носочках и при галстучке. «Глядя на эту кису, хочется стать котом», – сказал бы мой приятель-художник в Германии. Она чувствует себя, как дома, по-видимому, давно здесь прописалась. Сверкнув очами-прожекторами налево да направо, принимается лапками намывать гостей.
Вдруг, замечаю освободившееся место рядом с дремлющим гражданином. Ни секунды не раздумывая, устремляемся с чемоданом к заветной цели. Благо, он не скачет, а плывёт по гладкому покрытию. Но не тут-то было… Нам наперерез мчится, звонко отстукивая каблуками, смоляная брюнетка в розово-цветасто-атласной юбке до пола и кожаной куртке из рыжеватого молодого... дерматина. Проиграв в гонке, с досадой толкает в плечо:
–– А-ну, кыш с моего места!
–– У вас на него билет?
–– О-о-ох, нахалка! Украинка, наверное.
–– Сама украинка…
–– А, может, я гречанка, – брюнетка надменно демонстрирует свой горбоносый профиль, усыпанный муравейником веснушек-бородавок.
–– МилАтэ элиникА?
Мой вопрос до мадамы не доходит. Делает вид, что разглядывает люстру. Повторяю погромче:
–– МилАтэ элиникА? Говорите по-гречески?
–– Я вже давно греческий не повторяла. У меня дед был грек.
–– Свежо предание, да верится с трудом.
–– Шо, шо-о-о? Такие вот, Иван, сильно грамотные и наглые запросто мужей отбивают.
–– А вот возьму и отобъю!
–– Та забирай его со всеми потрохами. Он тебе подходит. Офицер бывший. Он красивый, когда трезвый, – хвалится «гречанка». Достала из замусоленной сумки цвета морской волны испанский веер турецкого производства с блестящими стразами, обмахивается:
–– У-у-у-х, жарко... пойду я на свежий воздух, по перрону прогуляюсь. А ты, Иван, не спи. Сторожи вещи. Принесу тебе «Горячую кружку», как буфетчица появится.
Моя скандальная соперница, слава Богу, удалилась. Пассажиры дремлют. Вход-выход заблокирован против возможных террористов. Стражи порядка бдят. Сменили синие мундиры на серые. Теперь они не «менты», не «лягаши», а культурные полицейские. Всех будит голос из репродуктора: «На первый путь прибывает…» У кошечки «ушки на макушке». Выслушала до конца, продолжает своё нехитрое дело. Мимо узких стрельчатых окон проплывают зелёные вагоны с Чёрного моря в сторону Севера. Стрелки настенных часов показывают полночь.
Сосед, который Иван, который бывший офицер, сторожит вещи с полузакрытыми глазами. Но чувствую, что украдкой секёт за мной. Справа от меня – пассажирка ягодного возраста в горизонтальном положении. Круглая, как шар. На макушке – конский хвостик чёрно-рыже-белого окраса. Пытается улечься поудобнее, ворчит:
–– Разлеглась тут, как корова. Подвинься, чем я хуже? Другая расселась; зад, как стадион.
–– Здесь не спальные места. Не толкайтесь, пожалуйста, – делаю замечание толстухе.
–– А я у себя дома. Имею право ноги вытянуть.
–– И протянуть тоже.
–– Будешь командовать и подкалывать у себя на Украине.
–– Да, у вас у самой украинский акцент.
–– Та, потому, шо раньше жила в Крывом РогУ. Теперь я русская! С паспортом!
–– И чем там было плохо в вашем РогУ?
–– А шо я там забыла? Грязь непролазная. Деньги другие. Пограничники шмонают, как партизан. Встречаете, как врагов народа. Подумаешь, на пятак всё дешевле… Да я себе платье, как у тебя, сама сошью, если дорого. И, вообще, дайте мне поспать.
По-видимому, протрезвевший Иван впервые поднимает опущенную голову. И вдруг: неожиданно голубые глаза – отпечаток мысли на лице. По-военному обращается ко мне:
–– Р-р-разрешите познакомиться, женщина?
–– А вы уже вспомнили, как вас зовут?
–– Извините, я выпил. Друга провожал. Я не бандит. Я был везде. У вас мужа нету?
–– Никого у меня нет. Еду к подруге в Днепропетровск.
–– И сына нет? Никто не придёт?
–– К сожалению, больше не придёт.
–– Вот это мне и надо! Чтоб нам никто не мешал. А вы будете любить меня всегда?
–– У вас, кажется, есть подруга жизни. Скоро горячий супчик принесёт.
–– Эта? Приблудный инкассатор? Да пошла она… Мне вы очень нравитесь. Неважно, какого там года рожденья и, где живёте. Я с серьёзными намерениями. Примите? Никто нам мешать не будет? Я не жадный. Я вам всё отдам.
–– А откуда вы?
–– О-о-й… Где я был? Везде. На Дальнем Востоке, в Питере, Калининграде. В Заполярье чуть ногу не потерял на подводке, в Сыр-р-морске. Досрочно демобилизован. Что делал? Приказы выполнял. Приказы. Вы правда не боитесь сына?
–– Да у меня его нет.
–– Это хорошо. Мой сын батьку бил.
–– Интересно, за что?
–– За то, что учил его в университете. Скажу вам честно: мечтаю оторваться с Украины. Только б пенсию не отняли. Её можно увеличить. Лишь бы кто меня любил и не мешал никто.
–– А в какую страну хотелось бы?
–– Да в любую. Тут жильё, жильё… Дети. Убьют к чёрту или отравят. Полюбить бы без прописки!
–– Там, где я живу, прописка – чистая формальность. И это очень далеко.
–– Из деревни вы? Вам выписываться не надо?
–– Из города.
–– И где вы там так далеко живёте? А, что нельзя туда нам вместе доехать? Или напишите, как добраться, дайте адрес. Я не тупой. Я вас везде найду. Дайте, хотя бы, номер телефона, а? У меня – честно заработанная квартира. Пластиковые окна. Ковровые дорожки… Я не бедный. Я не пьяница, не бандит. Полюби меня, а? У меня пенсии хватает.
Гречанка с «Горячей кружкой» подкралась тихо и неожиданно:
–– А-а-а, пенсии у него хватает. Лишь бы, кто его полюбил, козла! Сейчас эта кружка будет у тебя на голове!
–– Тихо, инкассатор. Я влюблён.
–– Не-е-е… люди, она не украинка. Она, стерва, мабуть с настоящей заграницы. Хто тут у нас с такими чемоданами разъезжает? Женщина, как вы думаете?
–– Шо я думаю? Та то, шо ты, раззява, мужика щщитай, прогавыла. – С удовольствием ехидничает та, что раньше жила в Кривом Роге, и переворачивается на другой бок лицом к диванной спинке.
А уникальная кошечка красы небесной, равнодушно-сладко зевнув, заползает под сидение в уютное местечко за моим розовым чемоданом. Подальше от публики и яркого света.