Япония – страна творческих откровений. Не исключением она стала и для советских писателей и поэтов. Каждый находил здесь что-то свое, очень ему близкое. Ветка сакуры, сад камней, вершина Фудзиямы.
А великий горец Расул Гамзатов, посетивший Японию в 1965 году был потрясен звучанием колокола Хиросимы.
«Хиросима – горе всего человечества, это не далекая чужая беда, - писал поэт. … На одной из площадей Хиросимы, на маленькой возвышенности, стоит колокол мира. Я бил в этот колокол. Его звон до сих пор раздается в моих ушах, и я слышу: «Пусть никогда не повторится Хиросима!».
Там же он увидел памятник японской девочке Садаки, умершей спустя десять лет после варварской бомбардировки, от радиации. Девочка боролась за жизнь, складывая бумажных журавликов – оригами.
Считалось, что если сделать тысячу таких журавликов, исполнится любое желание. Садаки успела сложить больше шестисот. Остальные сложили ее друзья, похоронив Садаки с тысячей журавлей.
Тогда у Расула родились эти строки:
«Мир больной, возьми бумаги тонкой
Думай о бумажных журавлях,
Не погибни, словно та японка,
С предпоследним журавлем в руках».
Он приезжал в Хиросиму несколько раз. Проникался ее трагедией. Тогда же бумажные журавлики впервые трансформировались в поэтическом сознании Расула в обессмертившую его песню «Журавли».
О премьере этой песни, ставшей действительно «журавлиной» для её исполнителя Марка Бернеса и многих других историях, связанных с жизнью мудреца гор Расула Гамзатова – рассказал читателям автор новой книги в серии «ЖЗЛ» Шапи Казиев.
Эта биографическая книга написанная с восхищением и нескрываемой любовью к великому сыну аварского народа – одна из несомненных удач жэзээловской линейки.
Гамзатов прожил достаточно долгую жизнь при шести партийных вождях и двух российских президентах.
Он был лауреатом Сталинской и Ленинской премий, Героем Социалистического труда, многочисленных орденов и других наград.
Но не забронзовел, как иные его коллеги по поэтическому цеху.
Да, ему повезло с переводчиками его стихов и прозы на русский язык. Еще со времен учебы в Литературном институте им. А. М. Горького Гамзатов познакомился и подружился с молодыми поэтами, Наумом Гребневым, Яковом Козловским, Еленой Николаевской, Владимиром Солоухиным, которые начали переводить его стихи на русский язык. Поэмы и стихи Гамзатова переводили также Илья Сельвинский, Сергей Городецкий, Семён Липкин, Яков Хелемский, Юлия Нейман, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Юнна Мориц и другие замечательные поэты.
Гребневу принадлежит перевод легендарных «Журавлей», которые стали, как уже говорилось выше последней песней Марка Бернеса.
Были и недоброжелатели, шепчущие от том, что Гамзатова сделали переводчики, что он на протяжении многих лет был де мол конформистом, «дагестанским писательским генералом», членом Президиума Верховного Совета СССР. В девяностые многим советским писателям и поэтам вменялось в вину их прошлое. Иные – ломались.
Гамзатов же оставался верен самому себе и своему кредо, выраженному в книге эссе
«Мой Дагестан»: «Мысли свои не прячь. Спрячешь — забудешь потом, куда положил».
Таким он и ушёл от нас. Не спрятавшимся!