Без вины - виноватый...

 


 А как всё удачно складывалось, ничто не предвещало никаких ЧП и неприятностей. Мы – молодые вторые пилоты, самонадеянные, в меру нахальные, только месяц тому были доставлены люксовым самолётом Ан-2 к месту своей службы на аэродром г. Аральска и зачислены в штат отдельного  авиазвена Кзыл-Ординской Объединённой Авиаэскадрильи (ОАЭ). В связи с прибытием пополнения лётного состава, все вторые пилоты старшего поколения были отправлены в отпуск. Так как расписание полётов на МВЛ (местные воздушные линии) должно было выполняться безоговорочно, мы сразу же включились в лётные будни авиазвена. Каждый день начинался с пятиминутки, на которой ставились цели и задачи на текущий день и знакомились с поступающими приказами по Аэрофлоту.

Эти разборы проводил командир звена – Лущиков Олег. Как нам рассказали наши старшие товарищи – он не летал до этого ни в Аральске, ни в Кзыл-Орде, его прислали из столицы – из Алма-Аты (там, в Республиканском управлении, на должности Главного инспектора по безопасности полётов состоял дядя Олега). Вот он и устроил его на руководящее место. И он почувствовал себя местным царьком, полновластным властелином всего коллектива аэропорта. Всё бы ничего, но обладая скверным, склочным характером, он так донимал весь личный состав аэропорта, что все службы только ждали момента, когда ему надоест жить в этом Богом забытом Аральске и его переведут куда-нибудь на повышение.

Старых пилотов он всё-таки старался не трогать, видимо уважал, зато мы, молодёжь – получали по-полной.  Каждый день, до вылета, мы получали от него по экзаменационному билету и должны были дать, быстро, полный ответ, при этом, как я заметил, он всегда резко критиковал отвечающего и не всегда справедливо. Досталось и мне на первых допросах, но я вдруг заметил, что критика моих ответов не справедлива, цифры и формулы берутся с потолка. Дело в том, что я из Кременчуга, из училищной библиотеки привёз несколько учебников (пришлось выплатить их штрафную стоимость в кассу училища). Поэтому, любя доказывать свою правоту, я захватил с собой на вылет учебник по аэродинамике и по двигателю АШ-62ИР. В тот день я нажил себе кровного врага. Когда я ответил на вопросы по билету, Лущиков тут же стал доказывать – насколько я тупой и неграмотный. Молча прослушав его “справедливую” критику, достал учебники и прочёл ответы, которые соответствовали полностью записанным мной на доске. Должен сказать – это было такооое удовольствие, увидеть его красное, вспотевшее лицо и ухмыляющиеся лица всего лётного состава в штурманской (штурманская – это комната, в которой производится вся предполётная подготовка экипажей). Да, я, обрадованный своей победой, не подумал о весьма серьёзных последствиях этой победы.
 
Но это я осознаю чуть попозже. В течение нескольких дней все молодые вторые пилоты, кроме меня, были введены приказом в экипажи. А я каждый день приезжал в аэропорт, но в наряд на полёты не попадал, не было свободных командиров экипажей. Но, оказывается, у моей судьбы, записанной где-то во Вселенной, были свои планы относительно меня. На станции слежения в системе космической связи космодрома “Байконур”, расположенной на окраине Аральска, произошло ЧП – солдат срочной службы (армянин) получил смертельную травму. Его родственники, которые прибыли из Еревана, заказали самолёт Ан-2 для отправки груза – “200” на родину – из Аральска, через Кзыл-Орду в Ташкент, откуда груз самолётом Ан-24 доставят в Ереван. Так как весь лётный состав звена был задействован, то этот спецрейс решил выполнить сам командир звена, ну а вторым пилотом оказался я (свободных вторых пилотов, увы, не было).

Получив ценные указания от командира, я с молодым рвением ринулся подготавливать самолёт и полётную документацию к этому спецрейсу. Довольно быстро самолёт был заправлен и груз – “200” с сопровождающими находился в самолёте, а когда подошёл к командиру с готовым штурманским расчётом полёта до Ташкента, даже получил похвалу за оперативность. После взлёта, командир запросил у диспетчеров разрешение на занятие высоты полёта – 2100м (на такой высоте отсутствовала болтанка) и отдал управление штурвалом мне. Очень хотелось показать командиру своё умение пилотировать, к тому же, я это прекрасно чувствовал, он всё время чётко  контролировал выдерживание мной курса и высоты полёта. Время от времени спрашивал названия пролетаемых населённых пунктов (проверял моё умение вести ориентировку над пролетаемой местностью), придраться было не к чему.

Я, конечно же, ожидал подвоха, придирок, но, признаюсь честно, весь полёт до Кзыл-Орды проходил спокойно. Он, как командир, был строг, но справедлив, а мне выпала роль – послушного, исполнительного второго пилота. Так как самолёт был заправлен полностью, посадок до Ташкента в штурманском расчёте не предусматривалось. Доложили диспетчерам пролёт Кзыл-Орды и расчётное время пролёта Туркестана, а через двадцать минут полёта, при попытке настроить радиокомпас на Туркестан, вдруг обнаружили, что радиокомпас полностью отказал. После доклада диспетчерам о неисправности, возникшей на борту, получили указание – немедленный возврат и вынужденная посадка в Кзыл-Орде. В связи с этим, вылет на Ташкент был запланирован на 9.00 утра следующего дня, а служба РЭСОС должна была за ночь устранить неисправность на самолёте.

После оформления документации, командир предложил ехать отдыхать в гостиницу, но я отпросился в гости к товарищам в общежитие аэропорта. А рано утром я примчался в аэропорт и рысью к самолёту. Как оказалось, предчувствие меня не обмануло – устранить неисправность радиосредств не смогли, пришлось срочно, через начальника АТБ добиться замены самолёта и перегрузить груз – “200”. Только после этого я смог пройти предполётный медосмотр и появился в штурманской, чтобы подготовить полётную документацию. Мой командир уже находился здесь и, увидев меня, начал при всех обвинять, что я опоздал на вылет и из-за меня чуть не сорвался спецрейс, а командиру отряда он уже доложил и приказ о моём проступке будет обнародован после возвращения из Ташкента. Я был шокирован:
- Олег Иванович, Вы пришли на вылет и даже не поинтересовались – а готов ли самолёт к вылету, тогда как я лично добился замены самолёта и успел подготовить новый борт к вылету и перенёс вместе с родными погибшего солдата его останки. А это, ох как нелегко – он ведь в свинцовой оболочке. Или мне нужно было сидеть здесь и ждать Вашей команды?

В штурманской повисла напряжённая тишина, а я, молча сел за стол и начал заполнять штурманский журнал полёта, который затем подписал дежурный штурман. До самого вылета и набора заданного эшелона командир не говорил со мной ни слова. Только после пролёта Туркестана он вдруг спокойно, как-будто ничего не случилось, спросил:
- Юра, а ты в курсе, что в Ташкенте было землетрясение и были человеческие жертвы?
- Ну конечно, ночью, в конце апреля так тряхнуло Ташкент, весь центр тогда разрушило – мы в училище смотрели съёмки по телевизору, но тогда передали, что человеческих жертв немного, что-то около десяти человек.
- Вот прилетим – сходим, посмотрим – только три месяца прошло.
И дальше в полёте разговаривал со мной вполне миролюбиво, как старший товарищ в экипаже.

После посадки в аэропорту Сергели (Ташкент) и оформления всех документов, сдачи печального груза и попрощавшись с пассажирами, поехали в центр Ташкента. Надо признать – весь строительный мусор от разрушенных зданий был тщательно собран и вывезен, а места разрушений огорожены заборами, которые были сплошь заклеены афишами и плакатами.  Бегло осмотрев центр города, к вечеру вернулись в аэропорт. Я всё время ожидал от командира продолжения разговора по поводу утреннего инцидента, но он об этом не вспоминал и разговаривал со мной абсолютно дружески. Так как за целый день мы съели только по паре шашлыков  в центре Ташкента, то к вечеру мы изрядно проголодались и командир предложил пойти в ресторан и поужинать. От такого предложения – я не мог отказаться. Заказывал, естественно, командир и неожиданно заказал нам по 100гр водочки. Я насторожено посмотрел на него (не знал, честно говоря, как реагировать), но он успокаивающе махнул рукой:
- Помянем невинно погибших жителей Ташкента.
В тот вечер долго сидели в ресторане, слушали музыку, выпили ещё по рюмке водки. Спрашивали у местных о жертвах землетрясения – оказалось, что жертв было много. Беседовали обо всём – о своей жизни, о своих дальнейших жизненных планах.
Утром, хорошо выспавшись и отдохнув, оформив и подписав все документы, вылетели на Кзыл-Орду. Полёт прошёл спокойно, но после посадки, пока я сдавал самолёт и оформлял документацию, мой командир испарился, а мне сообщили, что он убыл на железнодорожный вокзал, чтобы уехать поездом до Аральска (в это время, по расписанию, должен быть поезд Алма-Ата – Москва). Это было для меня уж очень неожиданно. Как потом оказалось, это было только началом неприятных неожиданностей. Дежурный командир, встретив меня, молча, указал на доску приказов и объявлений (он был одним из свидетелей той неприятной сцены вчера, перед вылетом на Ташкент). На этой доске висел приказ о вынесении мне выговора за нарушение трудовой дисциплины, подписанный командиром Кзыл-Ординской ОАЭ. Тут уж я не смог сдержать свои эмоции – классно, от души выматерившись, направился в кабинет Александра Егоровича Козлова – командира объединённой авиаэскадрильи.

Когда я, постучавши в дверь, решительно вошёл в кабинет и ни на секунду не останавливаясь, выложил командиру всю историю вчерашнего вылета на Ташкент, он улыбнулся и спросил:
- И как же я должен реагировать на всё это? У меня, вот на столе, лежит только рапорт КЗ Лущикова о срыве спецрейса по твоей вине.
- Товарищ командир, Вам ведь не сложно по прямой связи связаться с главным инженером АТБ и выяснить всю картину вчерашнего случая – неисправности самолёта и его срочной замены. Тем более, он сам лично участвовал в переноске тяжеленного гроба и подготовке самолёта к вылету. Надо признать, командир отряда был хоть и строг, но справедлив и я в этом убеждался не раз, нужно было только суметь доказать ему свою правоту. Вот и сейчас он за несколько минут установил истину, разобрал по минутам всё то злополучное утро и вызвал в кабинет секретаря. Приказ был отменён, а я – гордый и счастливый отбыл вечерним поездом в Аральск.

Насколько же в молодости веришь в торжество справедливости и правды. Поезд прибыл в Аральск в 9.30, а дежурный автобус на аэродром отправлялся в 7.00, поэтому я решил, что, сегодня уже нет смысла, да и нечем, ехать на работу. Но когда я приехал на работу на следующий день, меня тотчас вызвали в кабинет Лущикова. Он сразу попросил моё пилотское и командировочное удостоверения, а затем указал:
- Твоё командировочное выписано только на три дня, вчера должен был выйти на работу, но не вышел. Ты совершил прогул, вот ознакомься с приказом и распишись. С этого момента ты отстранён от полётов и переводишься в аэродромную службу на должность рабочего на острове Каска-Кулан, будешь ответственным там за приём и отправку самолётов и будешь следить за состоянием аэродрома.
Я просто потерял дар речи, вот это был удар ниже пояса.

Нужно пояснить – на острове Каска-Кулан, в Аральском море, находилась одна из крупнейших рыбных баз Арала. Там занимались рыбным промыслом несколько рыболовецких бригад, и наши экипажи выполняли несколько рейсов в день, чтобы завезти на остров лёд, заготовленный зимой, а в Аральск вывозилась рыба, которую вылавливали рыбаки и сортировали на острове. Так на следующий день я оказался на отдыхе, на морском курорте. Если на время отключить свой мозг от мыслей о полётах, о лётной профессии, то можно даже быть счастливым. Ясное небо, полный штиль, целый день валяюсь на берегу моря – загораю, купаюсь в море, читаю привезённые с собой книги, чем не райский отпуск. Из лучших сортов выловленной рыбы, поварихи готовили в огромном двадцатилитровом казане тройную уху, а большие, отваренные куски сазана подавались на личных, персональных, деревянных досках к ухе. Каждый мог набрать себе, в охотку, из ведра засоленной сазаньей икры. И ведь это три раза на день, признаюсь – за месяц пребывания на такой диете, ни разу не почувствовал отвращения, ели всегда с аппетитом, но негатив всё же имелся – за этот месяц мой вес увеличился на двадцать кг.

И всё же, в душе я не мог смириться с таким жестоким приговором, к тому же не понимал – когда закончится эта ссылка. Помог счастливый случай, однажды прилетел на остров за рыбой экипаж с проверяющим на борту. Это был командир лётной эскадрильи – Борис Семёнович Шин (кореец). Я отозвал его в сторону, и пока самолёт загружали рыбой,  рассказал ему всю свою непростую историю о сложных взаимоотношениях с Олегом  Лущиковым.  Мы с ним беседовали больше часа, он признался, что командованию отряда давно известно о его сумасбродстве и хамстве, но пока они ничего поделать не могут – у него имеются высокие покровители.
- Но тебя я, пожалуй, выручу, иди и собери свои вещи, полетишь со мной в экипаже. После такого перерыва в полётах, необходима проверка, вот я и проверю твоё умение летать и запишу в лётную книжку. В Аральске появился командир самолёта, вышел из отпуска Дудин Саша, между прочим, отличный лётчик, пойдёшь к нему вторым.
Я был счастлив, слёзы на глазах, готов был расцеловать его. Он заулыбался, похлопал по плечу:
- Не переживай, прорвёмся, всякое бывает в жизни, главное не опускай рук.

Весь полёт улыбка не сходила с лица, а заход на посадку, да и саму посадку выполнил на отлично, хотя мокрый был от пота весь, уж очень хотелось показать своё умение. После посадки и заруливания на стоянку Борис Семёнович ушёл к командиру звена, а я поплёлся в штурманскую ожидать решения. Друзья – пилоты встретили меня с объятиями, они искренне сочувствовали мне, во время моей ссылки всегда привозили мне лимоны, бананы, апельсины и винца болгарского, а я уж угощал поварих – поэтому видимо и растолстел. Долгий получился разговор у командиров, почти час ждал результата, но вот появился Борис Семёнович – вручил мне моё пилотское удостоверение, пожал руку и объявил:
- На завтра ты включён в экипаж Саши Дудина, ваш экипаж в наряде – вы должны выполнить два пассажирских рейса.
Вот так и закончилась моя незаслуженная ссылка. А Лущиков вскоре получил по заслугам – вылетев по санзаданию, не сумел рассчитать точное время возврата, посадил самолёт после захода и без связи с диспетчерской службой. Так как Аральск работал только в дневное время, все службы аэропорта постарались очень точно закончить работу и убыть домой на дежурном автобусе, но на следующий день, срочно, была отправлена радиограмма в Управление о таком вопиющем нарушении и Лущикова немедленно убрали из нашего отряда.