Литературная версия народного заступника Ходжи Насреддина, написанная Леонидом Соловьевым, стала для нас чуть ли не первоисточником. Ранее до нас доходили какие-то не очень внятные сказки, истории и анекдоты. Образ знаменитого весельчака, предложенный писателем, оказался настолько удачным, что можно говорить о каком-то российском Ходже Насреддине, пусть действие повести и происходит в Средней Азии.
Для меня соловьевский образ не просто любимый, его Насреддин был учителем и проводником по жизни. Вряд ли, конечно, можно было научиться у этого человека находчивости и позитивному восприятию жизни, но, вспоминая веселого бродягу с его ишаком, можно было всегда, откуда-то из космоса, получить дополнительный источник энергии.
Вся эта азиатская обстановка у Соловьева невероятно бодрит, ты как будто сам родился в бедных районах ремесленников в какой-нибудь Бухаре, шастал по чайханам и прыгал вокруг арыков. А восточная кухня возбуждает даже через страницы, от миски плова, предложенной Джафаром, пусть и без мяса, до куска лепешки, съеденного где-то на дороге вместе с серым ишаком.
Классические истории, которые слеплены в две покрупнее - "Возмутитель спокойствия" (о приезде Ходжи Насреддина на родину, в Бухару, знаковый возраст 36 лет), и "Очарованный принц" (о владельце горного озера, обирающего ближних) давно стали общим достоянием, достаточно вспомнить ослика, читающего Коран или избиение переодетого шпиона, что и нынче очень актуально.
Если просто интерпретировать на современный лад, скажем, самое начало произведения, то здесь - классическая взятка полицейскому (рябой слуга и жеребец), особенности игорного бизнеса (игра в чайхане), благотворительность без вмешательства соответствующих организаций (должники Джафара у дороги), митинг оппозиции с помощью маленького ишака с большим барабаном, эмирский суд как аналог современного, как вылечить больную девушку без лекарств и т. д.
Еще в детстве я понял, что основной секрет Ходжи Насреддина в том, что он гораздо опытнее всех, кто попадается ему на пути. остается только догадываться - каким образом он мог стать таковым, но край завесы приподнимается во второй повести, где немного рассказывается о его детстве.
Книга была популярна в советское время, потому как противопоставлялась старому режиму. Теперь она также, с успехом может противопоставляться режиму новому.