Третий неформальный лидер – Женя Розов был наделен подлинно русским талантом – талантом души. Конечно, Господь щедро окропил и его, Женя обладал феноменальной памятью, организационными способностями, он мог стать крупным организатором военной медицины, начальником медслужбы флота, генералом. Но не стал. Как нередко случается с талантливыми русскими людьми, сорвался, не выдержал испытаний судьбы. Неудачно женился еще курсантом, развелся, за аморальное поведение – так расценили развод – золотого медалиста сунули на спасательное судно, доживающее свой век на Балтике. Женя стал попивать, через два года был уволен в запас, остался жить в Таллине, работал спортивным врачом, тренировал самбистов, высшее достижение – судья республиканской категории.
Женька в бытность помкомвзвода дважды спас меня от серьезных неприятностей. Шел второй семестр четвертого курса. Апрель, капель, белые ночи. Нас недавно перевели на положение слушателей, мы обрели свободу, право жить дома или на съемной квартире, могли в неслужебное время носить гражданскую одежду и получали солидную по тем временам стипендию. Вот в такой весенний день ехали мы учебной группой в троллейбусе в больницу имени 25 октября. Последним в троллейбус ввалился Гайдамович. При этом он так толкнул меня, что едва не сбил с ног. Бывший сержант весил килограммов восемьдесят, был жилист и силен. Я едва сдержался.
– Гайдамович, извинись. Из-за тебя я девушке на ногу наступил. Нехорошо.
– Да пошел ты…
Ссориться в троллейбусе, на публике, да еще в форме – глупо. Потому уже в аудитории, когда мы натянули белые халаты, я подошел к обидчику и спокойно сказал:
– Повторяю, извинись за грубость, если ты порядочный человек.
Глаза у бывшего сержанта стали белыми:
– Давай в коридор, там и погуторим, сопляк.
Когда мы вышли, он без предупреждения попытался ударить меня ногой в пах – рефлекс сработал мгновенно: я коротко и сухо ударил левым боковым, целясь в подбородок, но угодил в огромный нос. Нос лег на левую щеку. Ничего подобного в своей практике я не видел, у меня опустились руки. К нам бежали ребята, за ними шел преподаватель. Гайдамовича сразу взяли на операционный стол. Подошел Розов, хмуро сказал:
– Я свидетель, он оскорбил тебя и первым ударил. Ты защищался. Есть осложняющие факторы: вы оба в белых халатах и дело происходит в лечебном учреждении. За драку можно вылететь из академии.
Событие всколыхнуло курс. Гайдамовича ненавидели и курсанты, и офицеры – тот каждому хоть раз да нахамил. Комсомольское собрание с повесткой «Драка в белых халатах» превратилось в разбираловку опального бывшего сержанта. Начальство, уловив общее настроение, спустило дело на тормозах. Влепили нам по строгачу без занесения, на том и разошлись.
Второй раз дело обстояло куда хуже. Пятый курс, первый семестр, сидим в секретной библиотеке безвылазно, изучаем организацию и тактику медицинской службы в мирное и военное время – один из важнейших предметов. Я настолько ошалел, что по рассеянности сунул секретную тетрадь в портфель, отпросился у Розова и махнул домой. Я готовил ужин, ожидая Шуру Орлова, когда в дверь позвонили и на пороге возник Розов, бледный от волнения.
– Где твоя секретная тетрадь?
– Я же сдал ее…
– Посмотри.
Я открыл портфель и обмер: среди учебников лежала тетрадь с грифом «секретно».
– Что же делать? – я покрылся холодной испариной.
– Впредь быть внимательнее. Да и я виноват – не проверил. Хорошо, что ты живешь близко.
Надвигался шестидесятый год, времена суровые, шпиономания. Самое меньшее, что меня ожидало, – исключение из академии.
Женька держал наши тетради в опечатанном чемодане и при необходимости выдавал их нам. Секретчице он сказал, что сдает чемодан временно, вернется через час и продолжит занятия. Он рисковал, рисковал сознательно, чтобы выручить товарища.
Женьки уже нет. Верить в это не хочется.
Продолжение следует.