Чужие родные дети.
Да, так бывает. Порой случаются вещи, которые никто уже не ждёт и иначе как Величайшим Чудом это больше никак нельзя назвать...
Сначала Митька жил с мамой на окраине города, в квартире которая не знала никогда ремонта. Правда у него была своя собственная комната, старенькая детская кровать, с погрызеными детскими зубами деревянными бортиками. Зубы, казалось, прикасались везде, когда Митька рос и у него резались зубы, кровать была и прорезывателем и одновременно тюрьмой в которой его держали, не переодевая по нескольку суток. А Митька рос жизнерадостным парнем и умел играть один с подушкой, поднимая и кидая её в кроватке на мокрой простыне с желтыми пятнами. Он давно уже разучился плакать, потому, что на его слёзы никто не реагировал. Никто не гладил по головке, никогда не обнимал и не жалел, даже если он, закинув ногу на стенку кровати, вдруг переваливаясь через бортик падал на пол и ушибался. Нет, его не жалели, а давали шлепков, и с силой бросали назад в кровать, да ещё кричали, что если ещё раз вылезет, то свяжут и руки и ноги. После этого Митька сидел в углу кроватки в мокрых со вчерашнего вечера штанишках и тихо - тихо, уткнувшись носом в самый угол что - то бормотал себе под нос. В его комнате были серые, местами облупившиеся крашеные стены, вечно сбитые в кучу, скрученные занавески, лежащие на подоконнике, как груда старого, никому ненужного тряпья и деревянный детский стульчик, доставшийся ему по наследству, как и кроватка от каких - то добрых людей. Митька умел играть руками. Засыпая он часто водил пальчиком в воздухе, словно рисуя невидимые картины, то иногда мочил пальчик слюнкой и рисовал мокрым пальчиком на серой стене. Недолго, но рисунок был виден и даже можно было узнать человечка или собачку. Кормили Митьку всегда одинаково, жидкой манной кашей, сваренной на воде, но кормили стабильно, четыре раза в день в завтрак, обед, полдник и ужин. Бутылочка пустела меньше чем за минуту. И Митьке, почему - то, всё время хотелось кушать.
Всё оборвалось пасмурным осенним утром, когда в квартиру нагрянул наряд полиции и Маму с Митькой посадили в тёплую машину, перед этим завернув Митьку в большой и душный полицейский бушлат. Их привезли в большой и красивый дом, длинным коридором пронесли Митьку мимо одинаковых коричневых дверей и занесли в такую же вточности дверь, погремев перед этим большой связкой ключей. Посадили на стол и сунули в рот сладкую конфету. Вкус этой конфеты Митька запомнил на всю жизнь. Потом дали в руку печенье и сладкой, тёплой коричневой воды из большой керамической кружки.
– Батюшки, какой худенький, какой бледненький. – В кабинет вошла совсем сухая седоволосая женщина, с колючими серыми глазами. Она властно схватила Митьку за подбородок, посмотрела в глаза, повертела его головой вправо и влево, зажатой словно тисками её рукой, быстренько стащила с него майку, в которую он был одет и провела по втянутому животу, покачав при этом головой.
– Худ, определённо слишком худ.
Потом она попросила, что - то у доброго дяденьки, который угостил Митьку конфетой и печеньем и села за стол, зарывшись в бумаги. Она что - то писала, временами поднимая голову и поглядывая на Митьку. Её губы были сжаты и похожи на тоненькие синие верёвочки. Тогда она показалось Митьке злой. Очень злой.
Когда она закончила писать, она распахнула свою большую сумку и достала из неё синенькую куртку и вязаную шапку, чистую, свежую одежду и приблизившись к Митьке вплотную стянула с него остатки одежды, выбросив тут - же всё в мусорное ведро.
Одевая его она непереставая бормотала, что он очень худ, тощь и беспомощен. А Митька только хлопал глазами и то поднимал руки, чтобы тётке было легче его одеть, то приседал на стол, чтобы она могла одеть на него новенькие ботинки. Потом тётка схватила его в охапку и, натянув на голову вязаную шапку, которая оказалась ему сильно велика, вышла из двери, в тот самый коридор с множеством одинаковых дверей.
Больше Митька маму не видел, сухая тётка сказала, что Мать он ещё не скоро увидит, так как ей грозит приличный срок, а что такое срок он в силу своего возраста понять не мог. На большой серой машине Митьку с тёткой привезли к большому двухэтажному дому, огороженному со всех сторон высоким железным забором с запертой на замок калиткой. Впрочем тётка достала ключи из своей огромной сумки и открыла дверь, поставив Митьку на ноги только закрыв калитку на замок с обратной стороны.
Митька ещё не знал куда его привезли, с интересом разглядывал всё вокруг, пока тётка вела его к дверям большого дома по заасфальтированной дорожке. Едва войдя в дверь Митька погрузился в мир детских голосов и вкусных, доселе незнакомых ему запахов. Тётка сразу же отвела его в столовую, где стучала ложками добрая сотня разновозрастных ребятишек и усадила его за стол с малышами. Ложкой Митька есть не умел, по этому залез в тарелку руками и стал жадно закладывать в рот макароны, подпихивая их хлебом и заталкивая котлетой. Сидящие рядом малыши с открытыми ртами глядели на новенького, который ел, наверняка, хуже чем поросёнок. Но тут к ним подбежала другая тётка с круглым и добрым лицом и вытерев лицо и руки Митьке мокрым полотенцем сунула ему в руку большую ложку и показала, как нужно есть. Ложка Митьку не слушалась, выворачивалась и просыпала макароны на стол. По этому он не выпуская ложку из руки, накладывал на неё макароны и придавливая их другой ручкой отправлял в рот. После обеда Митьку взяла за руку снова сухая тётка и повела в комнату, в которой Митька проведёт почти три года, научится говорить и стоять за себя, плакать от обиды, как другие дети и играть в игрушки, которых никогда не видел, до того как попал в детский дом, научится общаться и ладить с другими детьми.
***
Марина вышла замуж по большой любви. С Игорем они дружили ещё со школы. Иногда ругались и спорили, впрочем, как и все. Но после каждой ссоры они оба понимали, что не могут друг без друга и он бежал к ней мириться и извиняться, даже если она была неправа в очередной раз. Сразу же после свадьбы молодожёны завели щенка. Игорь возился с ним в любое свободное время, как только оно у него появлялось. Время летело незаметно, щенок давно уже превратился в красивую овчарку - Герду очень умную и послушную, а Марина с каждым днём всё больше и больше хотела ребёнка, её настораживало, что они сыграли свадьбу ещё два года назад, а она до сих пор не беременна. И когда она уже не могла спокойно проходить мимо мамочек гуляющих с колясками и счастливых округлившихся девушек, гуляющих по улице, Марина пошла в больницу. Куча анализов, лечение и, как страшный сон, вердикт лечащего врача – Вы никогда не сможете иметь детей, медицина в этом случае пока бессильна, простите. При этом доктор опустил глаза, боясь увидеть женские слёзы. Но Марина не расплакалась, она не плакала даже дома, повторив страшные слова доктора мужу, она замкнулась в себе, перестала выходить на улицу, выпав из жизни на две недели. А умная собака Герда каждый день приходила в комнату к Марине и тыкаясь мокрым носом в её руки начинала скулить, словно давая понять, что тоже страдает вместе с ней.
Постепенно всё вошло в норму, Герда снова стала любимой девочкой, той к которой относились совсем как к ребёнку. И Игорь готов был носить Марину на руках, утверждая, что им и без детей будет хорошо, что они и без детей будут счастливы, потому, что очень любят друг друга. За четыре года, что прошли с момента обследования Марина уже смирилась со своей бедой, но всё равно так же поглядывала на счастливых мамочек, прогуливающихся по городу с колясками, пока однажды на её почте не оказалось письмо от неизвестного адресата с изображёнными на фото детишками которые ищут семью и там она увидела его, маленького, худенького сероглазого мальчишку. С этого момента её жизнь разделилась снова на До и После. Они с Игорем сначала позвонили в детский дом, потом многочисленные визиты туда, сбор вороха бумаг, встречи с Митькой по выходным и наконец наступил день икс. Перед этим днём Марина не могла сомкнуть ночью глаз, ещё за месяц до того, как Митька должен был стать их сыном они оклеили детскую комнату голубыми обоями с разноцветными машинками из современного мультика, купили новую мебель и всевозможные игрушки. Герда чувствовала изменения в настроении хозяйки и немного нервничала и дрожала, словно понимала, что произойдут какие - то изменения. Марина надувала вечером шары и крепила их на гардину у большого светлого окошка, а утром, едва детвора детского дома проснулась к завтраку Марина с Игорем в руках с большим мягким медведем сидели в кабинете у сухой седоволосой женщины, директора детского дома, её губы - ниточки сегодня улыбались. Сколько она повидала нешуточного детского горя на своём пути? Наверняка больше чем счастья. Она пришла в детский дом совсем молоденькой девочкой, счастливой и улыбчивой, она так хотела сделать всех детей счастливыми, но прошло много лет и от детских слёз она почти разучилась улыбаться...
В кабинет вошла круглолицая женщина, за руку она вела Митьку, а Митька знал, что за ним приехали родители и бесконечно улыбался. Он бросился к Марине на шею, нисколько не обращая внимания на Игоря с большим медведем в руках. И в кабинете вдруг все заплакали, сначала Марина, потом круглолицая тётенька, потом Директор и Митька, и даже Игорь, приподняв повыше медведя, незаметно смахнул с глаза слезу.
Входя в дверь большого светлого дома пятилетний Митька немножечко замешкался в коридоре. А из комнаты выбежала радостная Герда. Митька ничуть не испугался собаки, а Герда обнюхав ребёнка с головы до ног преданно ткнулась в тянущиеся к ней детские руки и лизнула их.
Марина взяла Митьку за руку и повела его в детскую комнату, Игорь распахнул дверь, а маленький Митька застыл, не решаясь войти в чистую светлую комнату.
– Смелей, малыш! – Сказал ему ободряюще Игорь. – Теперь это всё твоё.
Митька не поверил этим словам, он посмотрел сначала на Марину, потом на Игоря, потом, шагнул в комнату и затаив дыхание спросил:
– Это всё мне?
Повернулся к родителям и ещё раз спросил:
– Это правда всё мне?
И не дожидаясь ответа он уже вбежал в комнату и, выдвинув стеклянный ящик из шкафа достал яркую жёлтую машинку.
Марина плакала уткнувшись Игорю в плечо, а он стоял и глупо улыбался. А Митька, абсолютно счастливый катал по ковру машинку и брумбрумкал.
Первоклассник Митька идёт в школу, счастливый и довольный, обе его руки крепко держат мама и папа. Когда Митька первый раз пришёл в школу на подготовительные занятия он очень боялся, что Мама его забудет взять, он переживал, что его привели снова в детский дом и оставят тут навсегда. А теперь он больше не боится, Мама никогда за ним не опаздывала и приходила даже раньше, чем все родители, а Митька каждый раз бросался ей на шею, словно не видел очень и очень давно.
А перед Новым Годом у Марины зазвонил телефон, надпись на телефоне значила, что звонили из детского дома. Марина сняла трубку и дрожащим голосом сказала:
– Алё. Я слушаю.
– Мариночка, здравствуйте! – она сразу узнала голос директрисы:
– Я знаю, что у Вас всё хорошо, не тревожтесь, я просто хочу предложить Вам взять ещё одного ребёнка – девочку, новорожденную, она сегодня поступила, отказница, очень миленькая и главное здоровенькая.
– Ну я не знаю...И Митька...
– Вы подумайте, не спешите, просто девочка ... Вы же понимаете? Девочка очень хорошенькая. Очень. И родители не алкоголики. Причина отказа неизвестна... Но девочка просто прелесть. Подумайте Мариночка.
Марина положила трубку и подумав лишь минуту, вдруг решилась. А ещё всего через неделю Митька уже разглядывал смешную девчонку в розовом конверте, которая пускала пузыри и корчила рожи, совсем как обезьянка.
– Мама! Она смешная такая! А как мы её назовём? – Митька смотрел на маму с папой во все глаза.
– Настенька, Митя. Её зовут Настенька.
Митька очень полюбил сестрёнку, Смешной Дед Мороз, кроме конструктора, который он у него просил, подарил ему ещё и маленькую светловолосую девчонку. Митька возился с ней, вкладывал в непослушные ручки погремушку, а потом, когда она немножко подросла стал учить её кушать ложкой. А умная собака Герда всё так же крутилась под ногами и подъедала крошки, упавшие со стола.
Время бежит и Настенька уже делает первые шаги, говорит первые слова и уже бежит, как хвостик за старшим братом. А буквально вчера Настеньке уже исполнилось четыре года, а Митька уже совсем большой и во всём помогает своей любимой маме. Только маме сегодня что - то совсем нездоровится, у неё болит живот, кружится голова и временами накатывают приступы тошноты. Митька сам с утра напёк блинов, заварил свежего чаю, покормил сестрёнку и отвёл её в детский сад. А Марина, опасаясь за то, что подцепила какую - то заразную болезнь отправилась в поликлинику. Терапевт, посмотрев её горло и потрогав живот в области желудка не нашёл ничего по своей части, предположив, что Марине нужно посетить женского врача. Но Марина помотала головой и возразила ему, что это ни к чему. Где то с неделю промучившись со своим недугом, она всё же прислушалась к словам терапевта и поспешила к своему врачу, который пятнадцать лет назад сообщил самые страшные слова в её жизни. После осмотра Доктор, сел в кресло с задумчивым видом. Марина, присела на стульчик и подняла на него глаза в ожидании ответа. Она была готова ко всему, чему угодно, только не к этому.
Доктор, протёр платком лоб, устало поднял глаза и, посмотрев на растерянную Марину, сказал:
– Я не знаю, как это может быть, и каким богам Вы, Мариночка, молились, но... – Он снова промокнул, выступившую на лбу испарину платком.
– Но Вы, Мариночка, беременны! Стопроцентно...