Послесловие - 1

               
.
                «Уходя, гасите свет!»
                «Уходя, оставьте свет!»


     Мы – бэби-бумеры. Наше поколение 48-50-х – это последние осколки послевоенного демографического взрыва, его умирающее эхо, его оседающая пыль. При нас культ личности начал становиться историей. Мы получили самостоятельность одновременно с рождением всесильного и ненасытного Молоха застоя, наши лучшие годы совпали с его расцветом и именно поэтому нас называют несостоявшимся, затоптанным в небытие поколением.

          «Наш рассвет был попозже, чем звон бубенцов,
           и пораньше, чем пламя ракеты.
           Мы не племя детей и не племя отцов.
           Мы – цветы середины столетья»
                – М. Анчаров

          Мы -  последнее поколение, лазавшее в детстве по деревьям, бегавшее и прыгавшее по крышам гаражей в догонялки на высоте два метра, рискуя упасть и сломать себе   что   угодно.   Мы,  приезжавшие  через  полгорода   к   друзьям  без  предварительного звонка, чтобы узнать, что их нет дома. Орда эпохи стеклотары, обносившая сады, воровавшая арбузы на баштане и пустые бутылки  в приемном пункте, (просто ради азарта) Мы, то есть люди, не играющие в жизнь, а по-настоящему живущие.
    
     Бесстрашные и веселые, мы дрались так же легко и естественно, как ходили, плавали, дышали и так же просто мирились. В старших классах было сложнее, - нечаянно разбил однажды нос товарищу, расплевались в пух и прах, дело дошло до потасовки. Кто-то кого-то толкнул, кто-то взвыл от обиды, кого-то обозвали, кто-то развернулся и ушел в отчаянии. Помнится ощущение беды, обиды горчайшей, не прощаемой. Вмиг сделалось пусто. На следующий день мы не виделись, в школе не разговаривали. На другой день – тоже. Становилось все тяжелее. Пару месяцев мучились, но все же я подошел первым, протянул руку и оба облегченно и счастливо вздохнули.

     Друг друга знали, как облупленных. В мире, где все друг друга любили, не смотря на ссоры, конфликты, драки и примирения, мы учились пониманию, что любой человек имеет право на то, чтобы ему было просто хорошо. Что за то, что один чем-то отличается от другого, наказывать невозможно.
     Вопреки генам рабства мы взращивали хромосомы свободы.   
   
     В нашем детстве друзья были не в Инете, а онлайн во дворе. Мы звали друзей погулять не по сотовому телефону, а орали под окнами – Выходи! Мы играли не в сетевые игры, а в «жмурки» и  догонялки, в «войну» и  в  классики, на свежем воздухе. Мы не сравнивали у кого дороже и круче мобила, для этого у нас были дневники, игры, футбол. Наше детство было реальнее!
   
      СССР был, а скорее – слыл, мирной страной, но ходить строем, носить противогаз, кидать гранаты и стрелять из винтовки нас, пацанов, учили еще со школы. Девочек – перевязывать раны. И в этом тоже были наши реалии.
     Слухи и анекдоты  были для нас параллельными средствами массовой информации. Они несли нам истину, в которую боязно было верить.
          У нас не было зависти к Юрию Сенкевичу. А чего завидовать?! – так, как он, попутешествовать все равно не удастся. Мы даже ловили себя на мысли, что нам как-то сказочно, почти несправедливо, повезло родиться в этой стране, где буквально всё – лучшее в мире, где всех нас ждёт КОММУНИЗМ,  этот рай на земле, когда в магазинах будет ВСЁ, и при том БЕСПЛАТНО. А пока в Совдепии мы, как дорогую вещь, давали друг другу посмотреть западные каталоги продукции Nekkerman  и Quelle. Они продавались на книжной «бирже» и стоили, как самые дорогие и редкие книги и подписки. Советский человек ничего из перечисленного в каталогах купить не мог – где он это всё купит? – но смотрел, смотрел и смотрел во все глаза, листал сотни страниц цветных фотографий с одеждой и прочими чудесами капиталистического легпрома.
     И при этом мы стояли в очередях, (см. Приложение), за колбасой и в мавзолей, - каждая длиной в половину огромного дня нашей такой короткой, как сейчас выяснилось, жизни. И человек в ожерелье из туалетной бумаги не был смешным. Мы стояли. Мы героически выстаивали, держа оборону, умирая но, не сдаваясь, чтобы
купить кусок колбасы и взглянуть на лысого жмурика. В этом диком и постыдном сочетании был весь Совок и наша жизнь.
      
      Для нас, правоверных октябрят, пионеров, комсомольцев,   абсолютно   зомбированных  советской пропагандой,  не  было бога  кроме  Ленина, а каждый  очередной генсек был пророком его.
     Идеология была буквально во всем. Пособие «Домашнее консервирование» начиналось со слов, что коммунистическая партия и правительство СССР проявляют неуклонную  заботу  о  здоровье советского  народа, о качестве его питания и успешно осуществляют продовольственную программу.
     Даже победа в борьбе с рукоблудием была заслугой советской власти. – «Онанизм – чрезвычайно широко распространенное явление в животном мире. Онанизм можно встретить у обезьян, собак, кошек, лошадей, быков и даже слонов. В царской России онанизм был широко распространен и среди людей. Великая Октябрьская Социалистическая Революция с корнем подорвала основы этого буржуазного явления» - А. Н. Горелов, “Онанизм”, Биб-ка судебной медицины, Наука, М., 1963.

- продолжение следует