Так хочется весны, а не старости.
Для парусов алых – ветра попутного.
Сказка. Почему сказка? А вы представите, что ночью пускаете к себе
в дом на ночлег путника? Но в старые времена так было. Ведь автомобилей просто не было. А кому – то надо и в Иерусалим. Вот и получается сказка. Ладно, отвлекся. Долго идет солдат, выбился из сил. Подбадривает себя песнями: … Что ж ты замолк и сидишь одиноко.
Стукнем бокал о бокал и запьем.
Грустную думу веселым вином.
Зима. Холода завернули! Заходит в деревню. Ему на встречу старик. Остановился и говорит: - Куда путь держишь солдат! – Отслужил свое, иду домой – сказал солдат. – Когда знаешь куда идешь – дорога намного короче. – Не подскажешь, куда на ночлег попроситься? А то хлеба что в животе, одежда, что на себе. - У меня семья большая. – А вот в тот дом? – солдат показал рукой. Старик посмотрел на избу: - Там живет вдова, не баба,
а крепость. Жадная, злая! Солдат улыбнулся и говорит: - Нас еще Суворов учил крепости брать!- И пошёл к дому. Смотрит на дом, опытный взгляд сразу определил – старый дом, морщинами разбежались по стенам трещины, осела кровля, покосившиеся наличники требуют срочного ремонта. Но сам дом, еще крепко стоит на земле. Сточит в дверь. Слышит: - Кого еще нечистая сила в такую погоду несет! - Солдат со службы, домой иду. - Хозяйка открыла дверь, смотрит и правда солдат. Не зря говорят люди –
и у курицы сердце есть. – Заходи в дом, коль не шутишь. – Селям алекюм! – бодрым голосом говорит солдат. Женщина повернула к солдату голову, подняла повыше керосиновую лампу. Оживилась, услышав татарское приветствие. - Алекюм селям! – осторожно ответила. – Так говоришь домой идешь? Севастопольский герой. Закрывай плотнее дверь, а то избу выстудишь. - Зайдя в избу, женщина внимательно осмотрела солдата: плотная фигура, седая голова, седые усы, бритый подбородок, беспечное лицо с голубыми глазами. – Почему не по-нашему лопочешь? – Двадцать лет в Крыму служил. Привык к татарам. В бою ногу поранил, домой отпустили. Хозяйка поставила на стол лампу: - стол готов, харчи свои. Под окном лавка на нее и ложись. Медленно протекает зимний вечер. Не смолкая бушует
за окном метель. Хозяйка поставила у плиты самовар, открыла заслонку, затопила плиту. Села у дверцы плиты на скамейку. В плите глухо гудело. Тело охватывает теплом. Сквозь просветы в дверцы на лицах и предметах
в избе, появились темно красные, дрожащие пятна света. В этих отблесках лица хозяйки и солдата озарялись светом, казались бронзовыми. Солдат развязал, вещмешок, достал из него: котелок, деревянную ложку и три круглых, как вареные яйца? Хозяйка в недоумении спросила: - это что? – Топинамбур. – Спокойно сказал солдат, - земляная груша – по-нашему. Татары угостили. – и положил их в котелок. – Водички можно набрать? Кашу хочу сварить. Хозяйка не отрывая глаз от котелка: - сходи, набери. Солдат
с серьезным видом пошел, набрал воды в котелок и поставил на плиту.
Сел на лавку, ждет, когда закипит. ( По секрету, только тебе читатель скажу, это не топинамбур, а три морских булыжника, отшлифованные морской волной до блеска, он их на память о море домой нес). Потом подошел, взял ложку и помешал в котелке, незаметно в котелок всыпал татарской приправы и опять сел на лавку, ждет. По избе пошел ароматный запах. Хозяйка: - коша сварилась? Уж больно она необычно пахнет! Солдат, вздохнул: - Нет, что бы она быстро сварилась надо туда всыпать пшена! Хозяйка достала пшено: - Если надо так всыпь. - И подала мешок солдату. Тот всыпал, сел на лавку, ждет.- А ты кашу со смальцем любишь есть? – Да! – Достань, я ложку возьму, в кашу добавлю. Хозяйка все сделала, как солдат сказал. Положил солдат смалец (мясные консервы) в котелок, помешал кашу. Незаметно достал камни. Сел на лавку, осматривает избу – перед окном стол, старые табуретки, ткацкий станок, в челноке нитки, готовое полотно намотано
на валик. В углу образница с иконами. Прошло еще немного времени, солдат подошёл к плите, ложкой достал немного каши, попробовал. – Готова, бери ложку, садись за стол, есть будем. Хозяйка достала свою миску, поставила
на стол. Солдат повернулся к иконам, помолился. Стали есть. Хороша каша! – Сказала хозяйка. Когда съели кашу, хозяйка достала кружки, налила туда фруктового чая. Пей солдат. Совсем повеселела хозяйка. Ей хотелось поговорить о чем то хорошем. – Скоро Сретенье – зима с летом встретятся. – Зима с летом говоришь? А мороз то? - Это Власьевские морозы, они последние. Солдат смотрел на хозяйку, на избу. – Ты права, у меня дед поговаривал: « Власий сшиби рог с зимы!» И все ему показалось, такое родное, давно знакомое. – Петром меня отец с мамой нарекли. Хочется
их повидать. – А меня нарекли Аннушкой. Их разговор стал обрастать длинной цепью событий, имен предков. А дни идут! – Сказала Аннушка.
Я вчера на твой дом посмотрел, наличники надо поправить. Входные двери покосились. – Ты прав, хозяина уж пять лет, как нет. (Рассказ, про мужика прочти!) Он плотником был. – Инструмент остался? Где? - Да. В чулане лежит. - Если не против завтра займусь. А потом и домой. Все сделал Петр. Анна яичницы с салом нажарила. Поели. Аннушка стала собирать Петра
в дорогу. – Возьми поесть то! - Если можно? Она положила на стол две осьмушки фруктового чая, фунт сахара. Кусок саленого сала. Коробку спичек. Мешочек пшена. Вот ложи в мешок. Вышел солдат за калитку, а тат опять старик на дороге. – Ну что взял крепость? Солдат улыбнулся
и говорит: - Доброе слово любые ворота отопрет. – Ну! Ты прав! А сейчас то куда? – Домой! Каких - то сто верст и дома.- А потом? – Вон видишь, кровля осела. – Зреньем, слаб, я стал. А ты приметил. Улыбнулся старик. А сам подумал, Хозяйка вышла провожать гостя в новом платке, калитку, когда гость вышел, на крючок не закрыла, значит, ждать будет. Одним счастливым человеком богаче наша деревня станет.