Надежда Михайловна – дама пожилая. За свою жизнь довелось ей испытать многое. Иногда, вспоминая о прошлом, думает, кем ей только не приходилось бывать: в школе – школьницей, а позднее – учительницей, в институте – студенткой, она – мама, бабушка, свекровь, тёща, в магазине – покупатель, в банке – клиент, в больнице – пациент, в библиотеке – читатель… Если всё вспомнить, места не хватит, чтобы перечислить все статусы.
На днях пришлось ей побывать ещё в качестве свидетеля. Только понять не могла: свидетель чего?
А началось всё с простого звонка в полицию. История эта тянется давно. С того времени, как они въехали в новую квартиру. Сама Надежда – спокойная, коммуникабельная, бесконфликтная женщина. С соседями отношения ровные, доверительно-вежливые. Близко сходиться с кем-либо не требовалось.
Жили все спокойно, пока из мест заключения не вернулся Иван – сын соседки, что проживала этажом ниже.
Выше среднего роста, худущий на вид, не очень опрятный молодой человек стал терроризировать всех жильцов подъезда. Пьянки, гулянки, посиделки с обкуренными друзьями со всех волостей – это не весь перечень его занятий. Нигде не работая, он ведёт такой паразитический образ жизни, что все только удивляются: как же это его мать – женщина строгая и крутая – допускает подобное.
На все замечания ответ у Ивана один: «моя квартира, что хочу, то и делаю». И вправду, делай ты, что хочешь, но соблюдай правила общежития.
Больше всех достаётся Надежде Михайловне. Одни соседи – старые глухие старики, другие могут уйти в отдалённую комнату, тем, кто живёт напротив, шум особо не слышен, а вот ей деться некуда. Порой музыка и пьяные завывания слышны до трёх часов ночи. А с пяти начинается новая серия.
Однажды, промучившись до рассвета, она решила поговорить с Иваном и его матерью. Выждав время, постучала в дверь. Ванька, не отошедший от ночной гулянки, открыл сразу и, приняв агрессивную стойку, спросил: «чё надо?»
На вопрос, когда закончатся все эти ночные бдения и дискотеки, он предложил всем соседям, которым мешает его музыка, купить беруши, чтобы ничего не слышать.
Спустя время был ещё один безрезультатный визит. Полиция, административная комиссия – это всё было как мёртвому припарка.
С давних пор Надежда Михайловна помнила слова: «Моя милиция меня бережёт». Одно ей было непонятно: почему полиция бережёт пьяного Ваньку, его друзей, которые своими гульбариями-посиделками держат в напряжении всех соседей. Не понимала она того, как мужчины не могут прижать такого хлюпика, дать ему хорошую встряску. Просто. По-соседски.
Пару дней назад доведённая до отчаяния она решила ещё раз позвонить в полицию.
Дежурный вызов принял, и сообщил, что наряд высылает немедленно.
Расстояние от полиции до дома метров пятьсот.
Надежда Михайловна решила подождать на площадке, чтобы в случае необходимости открыть дверь в подъезде. Прошло пять минут, десять… двадцать… полчаса.
Понимая, что никто не приедет, она вернулась в квартиру. Соседи орали что было сил, со шлягеров перешли на военно-патриотические песни, на весь подъезд гремела музыка. Соседи безмолвствовали.
… Потом было утро, внуки, обеды-ужины и другие домашние заботы. Ночь прошла относительно спокойно. На следующий день ближе к обеду позвонили из полиции.
– Это вы вызывали наряд полиции 11 марта в 5 часов утра.
– Да, я.
– А что там было? По какому поводу? Кто нарушал порядок? – вопросы следовали один за другим.
Сначала Надежда Михайловна отвечала тактично и по делу. Но потом, понимая, что всё опять ограничится одними разговорами, не выдержала.
– А что Вы хотите?
– Хочу, чтобы Вы дали показания.
Вот уж тут пожилую женщину прорвало.
– Какие показания? Прошло более суток. Почему не приехали по вызову? Почему не принимаете мер? И вообще я никаких показаний давать не буду.
Когда участковый, а это был именно он, заявил, что приедет немедленно, ответила, что её часа три дома не будет.
Вот ровно через три часа он и нарисовался у дверей квартиры. «Нарисовался» – это не фигура речи. Перед Надеждой Михайловной стоял невысокого роста, полный мужчина средних лет, с равнодушными глазами и подобием усмешки на губах, никак не похожий на ожидаемого защитника – полицейского.
– Пойдёмте спустимся, – предложила пострадавшая. Предварительно она уже договорилась с соседкой – старшей по подъезду, что ожидается визит участкового.
У той тоже были свои претензии к Ваньке, который не раз устраивал разбираловки с её мужем.
Жаль, что не догадались записать диалог с участковым на камеру. Получился бы неплохой сюжет.
– Что вы хотите? В чём вопрос? – напустил на себя важность участковый.
– Почему не приехал наряд? Мы уже неоднократно обращались к вам по поводу нашего соседа. Все наркоманы и пьянчужки из соседних домов кучкуются в нашем подъезде. Почему не принимаете никаких мер? – старшая не смогла сдержаться от равнодушного вида полицейского.
– А что я сделаю? Я работаю на участке всего второй месяц.
– Ну, так и учтите, что на вашем участке имеется такой неблагополучный жилец. Вы что, ждёте пожара или взрыва газа. Они же ночами не спят, пьянствуют, варят наркоту, занимаются воровством. Ведь был же у них один труп. Вы что, очередного ждёте?
Сытый и равнодушный вид участкового, его неоднократный вопрос: «а что вы от меня хотите?» выводил из равновесия обеих женщин.
Не выдержав этой «сказки про белого бычка», к собеседникам спустилась дочь Надежды Михайловны.
– Извините, но Вы же должны помочь пожилой женщине. Живёт одна. Разбираться с соседями каждый день не может. Неужели нельзя их призвать к ответу? Что-то же делать надо.
Ответ участкового потряс всех.
– А что вы хотите, чтобы я ходил ночевать к вашей маме?
Это было дно. Но, как иногда говорят: «снизу постучали».
– А у Вас есть мать? – вопрос должен был заставить участкового представить свою мать на месте пострадавшей.
– К счастью, моя мать умерла. Лет двенадцать назад.
Ответ «убил» всех.
Всё. И это «моя милиция меня бережёт»???
P.S. О том, что было дальше, даже говорить не хочется. Ведь были же раньше участковые, которые могли обеспечить спокойствие граждан на территории своего участка. Верю, что среди работников полиции есть сотни достойных сотрудников. Нам, к сожалению, не повезло.
На фото: «Ничего не вижу, никого не слышу…»
.