Шизофрения — это тяжелое заболевание, ведущее к инвалидности; расстройство умственной деятельности. Помощь психически больным оказывают семьи, профессиональные сиделки, друзья или соседи, а также все те, кому небезразлична их судьба. Больные шизофренией часто противятся лечению, полагая, что их бред и галлюцинации на самом деле реальны и что они не нуждаются ни в какой психиатрической помощи. Вот так я и стала тем самым человеком, для которого судьба Эндрю была небезразлична. Казалось бы, просто сиделка, которая выполняет свою работу. За несколько дней, проведённых вместе с ним, я прониклась всей душой к Эндрю, он стал для меня чем-то большим, чем обычный пациент. Он вёл дневник. И я считаю, что было бы правильно поделиться этими записями со всем миром.
Темно, нет звуков… Я никого не слышу. Где вы? Что со мной? Почему никого нет? Мне страшно и одновременно непонятно. Пожалуйста, включите свет. На мои крики никто не реагировал. Я не понимал, что происходит и куда я попал, ведь сорок минут назад я находился у себя дома. Что же произошло? На этой фразе стал мигать свет. Издалека я увидел очертания, как мне казалось, прекрасной женщины. «Это ты», — сказала она. Я прижался к стене и закрыл глаза, мне было страшно. «Эндрю, — произнесла она, гладя мои волосы, — всё будет хорошо, просто доверься мне». В этот момент мне захотелось сильно-сильно прижаться к ней. Я наклонил голову и облокотился на её плечо, но, когда открыл глаза, её уже не было.
Где ты? Я знаю: ты хочешь меня спасти. Пожалуйста, не прячься. Я понимал, что и она меня предала. А может, её и вовсе не было? Может, я всё придумал? Я безумно хотел, чтобы меня пожалели и чтобы я был кому-то нужен. Вдруг наконец-то зажёгся свет, и я понял, что нахожусь совершенно один. Это была незнакомая мне комната с огромным окном, кроватью и столом, на котором лежали карандаши и бумага. «Зачем мне это нужно?» — подумал я. Наверное, уже была ночь: за окном было темно. Был слышен только шум лёгкого ветра. Для чего я здесь? Как я сюда попал? Эти мысли не давали мне покоя. Так я и уснул за столом, размышляя о жизни.
Утром я проснулся от прекрасного запаха лилии, которая стояла на моём столе. Рядом лежала записка: «Ты сам всё поймёшь, ведь жизнь — это миг, всего лишь один миг». Тут же кто-то постучал в дверь и положил таблетки. Что это за лекарства? Для чего их сюда принесли? Разве я болен? Женский голос за дверью прошептал, что их надо выпить. Долго они пролежали… Я так и не стал их пить. «Как ты?» — спросила женщина. Я не понимал, кто она и зачем интересуется мной, ведь я никогда никому не был нужен. Я почувствовал любовь и заботу — это необыкновенное чувство. Почему этой заботы не было раньше? В свои двадцать семь лет я так и не смог познать истинную любовь. Гостья обняла меня крепко-крепко и сказала: «Ты будешь жить!» — «А что же сейчас? Разве я не живу?» У неё покатилась слеза. Взяв меня за руку, она тихонько, почти шёпотом, ответила: «Нет, мы оба не живём» — и ушла. Смотря в окно, наблюдая за дождем, я долго думал, что значит её фраза. Почему мы не живём? Разве такое бывает?
Второй день был проведён в этой странной полумрачной комнате. Два дня как новая жизнь. Два дня, совсем непонятных для меня. Почему закрыты двери? Почему так никто и не пришёл? Я выпил таблетку и лёг спать. Утро было странным. В комнате было очень ярко, и почему-то сильно хотелось кушать. Какая-то женщина принесла мне письмо. Кто же мне мог написать в совершенно незнакомое место? Ведь я думал, что меня похитили и никто не спешит мне помочь. Я немедленно порвал конверт и обнаружил одну-единственную фразу: «Это всё ради тебя. Ты болен шизофренией!» Внутри меня как будто что-то оборвалось. Я не могу быть болен… Громко засмеявшись и взяв блокнот, я сел на пол и стал писать.
Третий день я нахожусь, не зная где. Наконец я услышал уже знакомые мне шаги… Вот она, моя спасительница, которая опять принесёт мне какие-то лекарства. Она откроет дверь, и мы с ней убежим. Дальше я не смог больше ничего написать. Пришли трое мужчин в коричневых куртках и стали долго что-то говорить. Я не понимал их или не хотел понимать. Мысли были о другом: как сбежать отсюда. Они взяли меня за руку, показывая что-то в окне. Когда же всё это закончится? Когда они уйдут? Я долго смотрел на них, говорил, чтобы они ушли, кричал во весь голос, но меня так и не услышали. Что же происходит? Где та женщина? Почему она не приходит? Почему не уведёт их? Они взяли мои таблетки и через минуту исчезли.
Стало страшно. Я сел на кровать, закрыв голову одеялом, так как боялся, что они придут снова. Кто же они и что хотели от меня? Может, это всё письмо? И им нужно было оно, а вовсе не я?? Я понял: они точно пришли за письмом! Опять шаги и этот полумрак, мигающая лампа. Скинув одеяло с головы, я встал и подошёл к двери в ожидании, что это та самая женщина, которая хочет спасти меня, но шаги были слышны очень далеко. Я ждал, не отходя ни на шаг, что вот-вот дверь откроется и мне станет всё ясно.
Так прошла вся ночь. На четвёртый день надежды больше не было. И так пролетает полжизни: ждёшь чего-то или кого-то, надеешься… Я вспомнил, что у меня есть семья: маленький сын и прекрасная жена. Куда же они пропали? Почему они не со мной? Неужели это всё из-за письма? Присев у окна, я опять увидел этих мужчин. Что им надо? Я приготовил письмо: отдам его и выберусь отсюда. Но они снова не слышали меня и к тому же не хотели брать письмо. Так зачем они ко мне приходят, если не хотят даже говорить со мной? И значит, им вовсе не нужно это письмо… А что тогда? Таблетки? Я успел выпить всего одну: остальное они взяли с собой. Сколько это будет продолжаться? Я не понимал, что происходит и где истина. Где моя прежняя жизнь? Где всё то, что я так любил? От этих мыслей становилось всё хуже и хуже. Иногда живёшь своей жизнью, а она оказывается как будто чужой, хоть и прожитой тобой. Ты просто наблюдаешь издалека. Мне было плохо, я не мог остановить слезы. Это были слёзы отчаяния, а может, даже слёзы одиночества и понимания, что ты никому не нужен, болен ты или здоров, жив или нет. Из-за таблеток мне всегда хотелось спать...
Когда я проснулся на пятый день, мне стало хуже. Одиночество разрывало меня на куски. Я пытался вспомнить жену и ребёнка, но в голову не приходили даже их очертания. Может, это потому, что не любил её? Но зачем тогда женился? На этой фразе зашла женщина. Впервые я смог её разглядеть. Она напоминала мою мать, только у гостьи были грустные глаза и очень длинные волосы. Присев рядом, она обняла меня и сказала, что эти мужчины скоро придут. У неё было испуганное лицо. Не знаю почему, но я даже не смог спросить, зачем они приходят. В этот момент мне хотелось тихо сидеть, не произнося ни единого слова. Странно всё это: состояние никчёмности и безразличия к тому, что происходит и что будет. Наклонив голову и посмотрев вниз, она сказала, что скоро это закончится, и тихо ушла. Я не стал удерживать её, и мне не хотелось бежать отсюда. Я почувствовал, что здесь мне как будто легче, мне вдруг захотелось жить и вспомнить свою жизнь. На этой мысли опять зашли мужчины, но их почему-то было уже двое. Опять начался спор, они долго что-то искали, а я сидел и наблюдал за ними. Зачем они приходят ко мне? Должен же быть ответ? И почему теперь их двое, а не трое? Один из них посмотрел на меня и стал орать что-то невнятное. Я закрыл глаза и думал о том, что мне пообещала эта прекрасная женщина. Она сказала, что её зовут Maрлена. Она пообещала, что вскоре они перестанут приходить, и я почему-то ей поверил. Этот безумный крик между ними не прекращался. А я сидел и даже не пытался что-то понять. Через несколько минут они ушли. «Как же они вышли? — задумался я. — Ведь дверь никто не открывал…» Я не понимал уже совершенно ничего. Да и, наверное, не хотел понимать. Я начал есть то, что принесла Марлена. Затем я выпил таблетку, которую нашёл у себя под подушкой. Наверное, спрятал: боялся, что те мужчины заберут.
Шестой день начался так же, как и все остальные: сев у окна, я слушал ветер на улице. В этот миг даже он казался чем-то прекрасным. А ведь в обычной жизни вряд ли мы прислушиваемся к шуму дождя или ветра или размышляем о прожитой жизни. Многие думают, что есть ещё достаточно времени, чтобы осмыслить свою жизнь и навести порядок. Я пытался долго и усердно вспомнить ту, которую любил, но никак не получалось восстановить в памяти даже её лицо. Неожиданный звук отвлёк меня. Кто-то хотел войти, но это точно не была Марлена: её шаги я мог узнать из сотни. Дверь открылась — я успел увидеть только белую одежду. Мне опять стало очень страшно, страшно как никогда. Всё погасло.
Больше я ничего не помнил. Проснулся у себя в комнате с ощущением, будто кто-то ставил на мне опыты. Кто же все эти люди? А может быть, они и вовсе хотят меня убить? Зачем я им нужен? Я ничего не мог вспомнить, даже то, что было утром. Единственным спасением был мой блокнот. Я тут же принялся его перечитывать и словно прожил всё заново. Иногда я даже плакал. Были ли это слёзы тоски или грусти, я не знаю. Тосковать ведь нужно по кому-то, а я никого не помнил. Как я жил? И для кого? Хотя сейчас, сидя здесь, я понимаю, что жить нужно для себя. Почему мы всегда пытаемся жить для кого-то, пытаемся всем угодить, быть для кого-то хорошими? Ведь жизнь дана нам для познания самого себя.
Жутко заболела голова — я не смог написать ни единой строчки. В голове были непонятные звуки, всё гудело. Что же всё-таки произошло? Я надеялся, что вот-вот придёт Марлена и всё объяснит, но она так и не появилась. Мне казалось, что все как будто хотят избавиться от меня, что я совершенно ненужный человек и их миссия — уничтожить меня. Эту идею я стал воспринимать как факт. Значит, я сделал что-то не так, поэтому я недостоин больше находиться здесь. Заглянуть бы на миг, хотя бы на один миг в свою жизнь, в свой маленький мир, но это реальность, и этого, увы, не случится.
Перечитывая записи, я понимал, что уже прошла неделя. Неделя другой жизни, других мыслей, неделя чего-то, чего я сам не понимал.
Так минуло ещё три недели: ничего не менялось. День изо дня всё те же мужчины: их было то трое, то двое; всё те же споры: что-то искали, ссорились между собой. В некоторые дни они приходили по несколько раз, могли просто сидеть и ничего не искать. Приходили и те совсем странные, после которых я ничего не помнил. И каждый раз, читая записи, я понимал, что здесь я очень давно и ничего не меняется. Только вот исчезла Марлена. Она было единственным, за что я переживал. Почему-то она казалась мне родной, и я совсем не боялся её!
Выпал снег, за окном давно уже не был слышен шум дождя. В одной из записей я написал, что люблю этот звук. И правда, меня это успокаивало — на душе было легко и спокойно! Что же будет дальше? Неужели вся моя жизнь пройдёт вот так: жить и не знать, кто я? Мне не хотелось больше просыпаться и жить этой жизнью, не хотелось больше вести записи, пить какие-то лекарства и просто существовать.
Вдруг я услышал знакомые шаги: это была Марлена, я был уверен. Первый раз за всё это время мне хотелось кричать от радости. Это чувство было для меня новым и настолько прекрасным, что я не мог передать словами осознание того, что я увижу человека, открывшего во мне что-то новое. Едва лишь она успела зайти, я без слов набросился на неё. Покатились слёзы. Я чувствовал, как бьётся мое сердце и как мне хорошо. Я не хотел, чтобы это закончилось. Она утёрла мои слёзы своей рукой, но вдруг её опять не стало. Всё то, чего я так боялся, сбылось: она исчезла, не успев сказать ни слова.
Как ни странно, я понял, что выдумал её: не было никакой Марлены, никто и никогда ко мне так и не приходил. Ведь так и в жизни: мы часто придумываем себе то, чего и вовсе нет: людей, друзей. Мы привязываемся к тому, чего не существует. Для чего я её выдумал? Может, мне хотелось чувствовать, что я кому-то нужен? Я совсем не знал, как быть: я так привык к ней, она была моим спасением. На этой фразе я взял блокнот и стал писать, что в жизни мы часто ошибаемся, выдаём миф за реальность, а реальность — за миф.
Закончив, я осознал, что ничего со мной не происходило: я находился у себя дома и слышал голос матери, говорившей по телефону. Её голос — как приятно было слышать то, по чему ты так скучал и что почти уже забыл! Я осмотрелся по сторонам. Да! Да! Это был мой дом, но как? Как? Как я мог столько времени прожить зря? Что всё это было? Я задумался, всё было настолько неясно, что я запутался в собственных мыслях! Нет никакой болезни, нет никаких лекарств, нет никакой комнаты… Ничего этого не было: я потерял контроль над собственной жизнью. Неужели я настолько не ценил всё то, что было рядом со мной? Откуда тогда всё это взялось? Эти мужчины, споры, страхи? Выйдя тут же из комнаты, я подошёл к матери и, крепко прижав к себе, спросил: «Мама, где же я был? Что со мной произошло?» Мама странно посмотрела и улыбнулась, подумав, что я просто шучу.
Я тут же вышел на улицу, ведь больше месяца я не мог наслаждаться прекрасным запахом природы. Я бегал и резвился как маленький ребёнок. Я не мог надышаться и жадно глотал воздух. Многие из нас живут, ценя каждый миг этой жизни? Многие ли могут представить, что в любой момент жизнь может оборваться, а мы так и не успели «надышаться» ею? Часто мы живём и совершенно не думаем о том, что в один день окажемся где-то в чужой комнате с незнакомыми людьми, не успев сказать самых главных слов тем, кого любим.
Проходя мимо речки, я решил присесть и немного подумать. Правда, думать было уже не о чем, кроме того, что же всё-таки всё это значило. Я, наверное, хотел убежать от какой-то реальности, хотел стереть прошлое, которое мне так наскучило. Не хотел помнить ни обиды, ни ссоры, ни расставания. Может, мне было больно жить той жизнью, которую я так и не понял и уже вряд ли пойму. Я чувствовал себя одиноким, а ведь одиночество — это не так уж и плохо. Главное — не потерять самого себя! И, как ни странно, я с этим справился.
Мне просто казалось, что от меня хотят избавиться. А ведь это был я: я сам хотел избавиться от себя. Я выдумал этих мужчин и всех остальных. Я полагал, что в одиночестве мне будет плохо. Но ведь одиночество помогает обрести самого себя! Иногда нам кажется, что вот-вот и мы начнём правильно жить, любить и быть любимыми. Была Марлена… До сих пор не покидает странное чувство от этой женщины, это безумное тепло, которое мне так напоминало мать. Марлена — прекрасная выдумка, но она даёт понять, что нельзя ни к кому привязываться. Бывает, привяжешься, а потом этот человек исчезает из твоей жизни, вычёркивает тебя… Ты чувствуешь боль, обиду, предательство. Тот, кто, казалось бы, разделял с тобой весь мир, просто исчез. Так я жил этот месяц, выдумав болезнь и всех людей, пытаясь спрятаться от самого себя. Но можно ли так спрятаться? Придумать совершенно другой мир, ту девушку, которую я пытался вспомнить? И где она? Почему её до сих пор нет? Я хотел, чтобы меня любила та, с которой я разделю свой маленький придуманный мир, где будем только я и она. Где не будет страхов и желаний бежать от самих себя. Где не будет грусти. Счастливо жить, улыбаться каждому дню — не это ли идеал? Или у каждого он свой? Как бы оно ни было, хочется просто жить, именно жить, а не «проживать». Сколько таких людей, которые так же, как и я, оказываются захваченными собственными мыслями, своими выдумками? Сколько людей оказывается заложниками собственной жизни? А если выберемся… Готовы ли мы бежать без оглядки будто маленькие дети? А что же делать? Что делать, чтобы не оказаться заложником? Наверное, вовсе и нет ответа на этот вопрос. Либо каждый человек придумывает его для себя?
Долго я думал о том письме, которое написала мне мать, сказав, что я болен шизофренией. Неужели такое необъятное чувство отчаяния может довести до такого заболевания, чтобы человек оказался в плену своих мыслей? Как получилось, что это всего лишь выдумка? Как получилось, что в том придуманном мире мне было даже хорошо? Убежав от своей жизни, мы часто думаем, что где-то там нам будет лучше. Столько вопросов мелькало у меня в голове, но ни на один из них я не смог дать ответа. Я начал вспоминать жизнь — что же пошло не так? В какой же момент разрушился мой мир? Я ничего особо уже не помнил: лишь какие-то отдалённые воспоминания, где было много радости и столько же разочарования. Наверное, когда ты совсем юн, ты ещё не делишь жизнь на какие-то границы: там, где ты счастлив, и там, где тебе грустно. Когда ты становишься старше, начинаешь обретать опыт и потихоньку скрываешься под чьей-то маской. Мы сами выбираем персонаж той самой маски — у всех он разный. И каждый день мы начинаем жить этой другой жизнью, сами того не осознавая, не замечая, что потеряли себя, того себя, где ещё не было границ «где хорошо» и «где плохо», «где ты счастлив» и «где нет». Каждый день мы загоняем себя в придуманный нами мир, в мир страха и иллюзий. Мы придумываем новый сценарий своей жизни, но не всегда этот сценарий нам может подойти, и вряд ли он будет со счастливым концом! Многим из нас знаком этот мир иллюзий, где кто-то не смог познать и обрести самого себя, где кто-то тихо умирает изнутри. Так и закончился этот очередной и непонятный для меня день. Бросив камушек в речку, я ушёл.
Проснувшись утром, я не поверил своим глазам: передо мной стояла Марлена. Да, это была она, но уже совсем не грустная. Я понимал, что этого не может быть, что я опять всё придумал. Но она подошла ко мне, взяла за руку и куда-то повела. Марлена открыла дверь той самой комнаты, в которой, как мне казалось, я провёл целую вечность. Она не произнесла ни слова, пока мы не покинули это странное для меня здание. Мы долго шли по аллее и продолжали молчать. Maрлена как будто знала все мои мысли наперёд и, не замедляя шага, спросила: «Эндрю, а есть ли у тебя мечта?» Я не знал, что ответить, лишь потому, что я уже не понимал, где реальность. В голове всё запуталось: вчера я увидел свою мать, родной дом, я находился там, а сегодня я опять здесь, где есть Maрлена и совершенно незнакомый мне мир! Я не мог объяснить самому себе, что происходит. «Ответь, — сказала она, — о чём ты мечтаешь?» А могу ли я о чём-то мечтать, если я перестал помнить абсолютно всё?
Мы гуляли очень долго. Марлена рассказывала мне про свою очень непростую жизнь: как она потеряла мужа и как пережила этот самый тяжелый для неё момент. Совсем юной девочкой она осталась без родителей и росла в детском доме без ласки и заботы. Долго-долго она рассказывала о своей жизни. О каких-то вещах у неё не получалось говорить от слез и от боли, что до сих пор жили в ней. Прошло, наверно, часа четыре, и мы вернулись обратно.
Сев за свой стол, я долго смотрел в окно и пытался хоть чуточку понять, что же всё-таки это значит. Как всегда лежали таблетки. Я поймал себя на мысли, что вот-вот придут эти мужчины и всё начнётся по новой. Получается какая-то рутина. В этот вечер никто не пришёл. Выпив таблетку, я спокойно лёг спать. Не было даже сил что-либо писать или о чем-то думать.
Утром я проснулся из-за знакомого мне запаха. Открыв глаза, я увидел ту самую белую лилию, что стояла в первый день, когда я сюда попал. Эта лилия была каким-то сигналом или символом. Мне захотелось взять свой блокнот и написать, как я заново оказался здесь. Сделав пару записей, я попытался выйти из этой жуткой комнаты, но дверь была закрыта. Почему Maрлена закрыла её? И почему она боится, что я выйду отсюда? На этой фразе кто-то стал открывать дверь. Это была не Maрлена, И даже не те мужчины в куртках. Это была невероятной красоты очень юная девушка. Она требовала отдать ей мои записи, сказав, что они могут навредить мне. «Что за ерунда!» — подумал я и, схватив блокнот, отошёл в сторону. Я стоял как вкопанный, у меня не было слов. Она ушла. А я продолжал смотреть на эту прекрасную лилию и думал о Марлене. Думал о том, насколько, наверно, ей было непросто. Может, во мне она хотела найти того собеседника, которого ей так не хватало. А может, ей хотелось просто поделиться кусочком своей жизни, той жизнью, в которой она была счастлива, той жизнью, в которой она просто любила. Сейчас у неё остались лишь воспоминания о счастливых днях, прожитых с мужем. После разговора с ней как будто что-то перевернулось. Мне стало безумно жаль её и себя. Не могу объяснить почему. Она мне напомнила всех, кого я любил. Так много всего я чувствовал, что просто в очередной раз запутался в мыслях. Я не помню, как я заснул.
Единственное, что я увидел, проснувшись, — это уже знакомая мне юная красавица. Она стояла и глядела в окно, утирая слёзы. Посмотрев на меня, она не стала ничего говорить, сняла свой белый халат и ушла. Я понял, что она прочитала мои записи. Ну что же её могло так расстроить? И почему она не забрала их? Ведь ещё вчера она хотела забрать блокнот! Приняв очередные таблетки, что лежали на столе, я сел и принялся ждать Марлену в надежде на то, что мы опять пойдём гулять. Но Maрлена так и не пришла. Вместо неё явились те самые мужчины, которых так долго не было, после которых я терял себя и память. Не успел записать ни строчки: они увели меня.
Как обычно, очнулся я в комнате, не понимая абсолютно ничего. Опять эта боль в голове и странный звук. Это место казалось одновременно совершенно новым и до боли знакомым. Перечитывая, по обыкновению, старые записи, я вошёл в обычный ритм своей жизни. Спустя, наверно, часа два наконец-то пришла Марлена. А вместе с ней — эта юная девушка, глаза которой до сих пор были заплаканными. Что же могло так расстроить её? Может, дело вовсе не в моих записях? Они сели напротив меня и сказали: «Скоро ты вернёшься домой. Эта прекрасная девушка будет вместе с тобой». Maрлена добавила, что её зовут Элизой. «Зачем домой?» — спросил я. Ведь совсем недавно я был там! Может, всё то, что сейчас происходит, — это опять моя иллюзия? Странное чувство охватило меня. Мне было хорошо здесь, несмотря на всё, что происходило. Я просто хотел сидеть в этой полумрачной комнате и писать свои записи, думать о жизни. Мне было всё равно, придут ли эти мужчины в куртках или те, другие. Мне хотелось быть здесь. «Марлена, зачем ты настаивала, говорила, что так будет лучше?»
Элиза стояла и молчала. Когда я смотрел на неё, мне казалось, что я её знаю. Но вот только не могу вспомнить. Я набрался смелости и сказал: «Кто ты, Элиза?» На этой фразе ворвались мужчины в куртках, стали опрокидывать стол, кровать. Марлена и Элиза почему-то ничего не говорили им. В панике я стал бегать из угла в угол. Они сильно кричали, такого никогда не было за всё это время. Мне было по-настоящему страшно. Я стал просить Maрлену выгнать их, Элиза же опять заплакала и ушла. Я бился в этой страшной панике, но почему-то даже Maрлена не помогала мне выгнать их. Они орали и орали, затем сели и стали смотреть на меня. На все мои уговоры уйти они не соглашались, а Марлена была рядом с ними и наблюдала за мной. Зачем она это делала? Я думал, она хочет мне помочь, а она просто сидела…
Элиза опять зашла и принесла какое-то лекарство. Сначала она дала таблетки им, а потом и мне. Лишь после этого они ушли, а за ними мои дорогие гостьи. Ну, если им нужны таблетки, почему они приходят ко мне? Неужели Mарлена не может дать их им, чтобы они отстали от меня?
Присев на колени у окна, я думал о том, что мне делать дальше. Как жить? Что будет завтра? Я смотрел на снежинки за окном и придумывал себе новую жизнь. А можно ли придумать её? Можно ли выдумать то, что тебе так хочется? Мне хотелось вспомнить ту прошлую жизнь, но почему-то слишком долго этого не происходило. Я устал ждать, ждать того, что уже, наверно, никогда не случится. Может, стоит просто забыть всё, что так тяжело вспомнить, просто придумать себе новую жизнь? Ведь многие так и живут: они помнят прошлое, но придумывают себе начало этой новой для них жизни. Просто отпустить всё это… Всё то, что, значит, было не так уж важно.
Много мыслей я записал в этот вечер, но ни одна из них не была мне близка. Всё было очень далеко от меня, как будто всё происходит не со мной. Этот день долго не заканчивался, странное чувство страха меня не покидало… В комнате стало совсем темно, но сегодня полумрак почему-то казался совсем другим. Я не мог описать, что чувствовал в этот момент.
Я стоял у окна, как вдруг что-то совсем крохотное и маленькое постучало мне по плечу.Не разглядев даже лица ,он просто протянул мне руку, и мы ушли… Это был мой сын, тот самый маленький сын. В этот момент всё стало предельное ясно: я находился в коме, а это были всего лишь воспоминания о моей жизни, в которой я был болен шизофренией. Мой сын увёл меня от этих мучительных воспоминаний, от воспоминаний, где всё было чуждо, от воспоминаний, где было больно, и от воспоминаний, где я не мог вспомнить даже самого себя. Порой самые простые воспоминания могут причинить незабываемую боль. Maрлена оказалась моей матерью, а все те, кто окружал меня и, как мне казалось, хотел причинить мне боль, были всего лишь докторами и санитарами, желавшими мне помочь. Та прекрасная юная девушка была моей женой. Все они желали мне счастья и помогали мне обрести себя. Не выйдя из комы, меня не стало…
Так и пролетела моя жизнь в один миг.