Полно, знаешь ли кто я?
Попроси ты от меня
Хоть казну, хоть чин боярской,
Хоть коня с конюшни царской,
Хоть полцарства моего!
Не хочу я ничего!
Подари ты мне девицу
Шамаханскую царицу...
(А.С. Пушкин - Сказка о золотом петушке).
Бог солнца Ра своими лучами нещадно палил безжизненную поверхность пустыни, покрытую мелким белым песком. Шедший от песка жар заставлял расплываться пейзажи впереди, словно это мираж. По одну сторону пустыни замерев на месте, стояла армия закованных в латы воинов. Горячий воздух еле шёл в их грудь и от вдоха обжигал лёгкие, а во рту становилось ещё суше. Пот огромными каплями струился по всему их телу и ручьями стекал в раскалённый песок. Небо было почти белым и сливалось с пустыней. Золотая колесница Ра была в его центре.
Многие тысячи солдат из страны, называемой ныне Египтом, были выстроены в пустыне и будто статуи в храме не шевелились в ожидании приказа о наступлении. Войско было выстроено в виде длинного прямоугольника. Впереди находились огромные боевые колесницы, запряжённые двойкой лошадей. Возничие, управлявшие конями, держали в руках вожжи и время от времени дергали их на себя, останавливая рвущихся вперёд от жары и простоя коней. Рядом с ними прикрытые огромными щитами воины опирались на длинные копья в руках. Сами колесницы, приготовившись к бою, тоже ощетинились длинными острыми пиками, которые торчали из их колёс и выступали спереди и по бокам, отчего колесница была похожа на морского ежа. Сотни колесниц занимали весь первый ряд, готовые в любой момент сорваться в бой.
За ними находились пешие воины с длинными копьями и круглыми щитами. Они были по пояс обнажены, бедра их скрывала ткань, обхваченная на поясе металлическим кольцом, головы покрывали бронзовые шлемы и такие же бронзовые пластины охватывали руки и ноги, часть имела панцири теле. Большинство из них было без обуви, и они босиком стояли на раскаленном солнцем песке, но некоторые наиболее состоятельные имели сандалии. Воины стояли сотнями ровных линий, ряд за рядом, многие тысячи.
В центре войска, восседая на коне в окружении своей свиты, находился фараон Имхотеп. Его латы сверкали на солнце словно золотые, а голову украшал шлем с головой сокола - знак бога Гора. Фараон всматривался вдаль, где на другой стороне пустыни примерно в ста локтях от них было выстроено ещё одно войско, чьи войны были чернокожи словно смола. Это были воины из страны, называемой сейчас Эфиопия. Доспехов они не имели вовсе, прикрываясь растительными накидками. Их оружие было сплошь деревянное. Их одеяние особенно выделялось на их тёмном теле. Они прикрывались прямоугольными деревянными обтянутыми кожей щитами, а в руках имели короткие копья, но с длинными наконечниками. У них не было ни колесниц, ни лошадей, однако они имели другое преимущество - их было гораздо больше.
Имхотеп давно мечтал завоевать богатую Эфиопию, лежавшую по ту сторону пустыни за горами и владевшую золотыми копями. Уже второй раз фараон со своими воинами приходит в эту пустыню. Первый раз боги не захотели их победы, и войско попало в песчаную бурю, а остатки его добили и прогнали появившиеся эфиопские воины. В этот раз после многочисленных и богатых жертвоприношений боги должны быть благосклонны к египтянам. Так, по крайней мере, считал Имхотеп. Однако король эфиопов Мганга был очень умён и хитёр. Он не захотел, чтобы завоеватели вторгались в его страну и опустошали провинции и решил остановить фараоново войско в пустыне. Он завёл своих врагов в пески, хотя Имхотеп всячески старался обойти пустыню стороной. Однако эфиопы упрямо обходили египтян с тыла. Фараон вынужден был подчиниться и остановиться, чтобы дать бой. Он боялся, что в противном случае враги обойдут их и ударят с тыла в самый неожиданный момент. Но Имхотеп знал, что здесь в песках их главное преимущество колесницы плохо едут, а значит, на молниеносный удар по флангам эфиопов рассчитывать не придётся. Даже если кони дотащат колесницы до врагов, колёса будут постоянно буксовать, и манёвренность колесницы будет очень низка. Оставалось рассчитывать лишь на собранность и выучку своего войска.
Эфиопы не хотели нападать первыми. Их можно понять - они у себя дома и им спешить некуда. Имхотеп не стал тянуть и отдал приказ об атаке. Его верный военачальник Свит с обнажённым мечом на коне обскакал войско, давая команду приготовиться. Наконец, раздался боевой клич, и с места сорвались колесницы. Они должны были ударить по вражескому войску и смять его порядки, посеяв в воинах смятение и страх, но, как и опасался фараон, их колёса увязли в песке, и молниеносной атаки не получилось. Эфиопы понесли незначительный урон. Закричав что-то на своём языке, они бросились вперёд, размахивая деревянными копьями.
Лучники египтян, стоявшие за колесницами, натянули свои луки и выстрелили стрелами. В ответ от эфиопов тоже полетели стрелы. Обменявшись предварительными атаками, оба войска наконец-то подняли свои копья и бросились друг на друга. Раздался звон металла и крики раненых и умирающих. Слышался треск ломающихся щитов и копий. Песок обрызгала полившаяся кровь падающих воинов, пронзённых мечами и копьями. Так продолжалось весь день, и вот уже колесница бога Ра везла его к краю неба. Воины и эфиопов и египтян были измучены долгой битвой, но никто не хотел уступать. Однако эфиопов действительно было больше, и, в конце концов, они стали одолевать египтян. Чтобы не попасть в окружение, фараон Имхотеп вынужден был дать приказ о медленном, но отступлении. Он в гневе и отчаянии посмотрел на небо и удалявшуюся колесницу Ра. Боги снова были против них.
Наконец получив приказ об окончательном отступлении, египетские воины повернули назад и понеслись прочь из пустыни. Эфиопы не стали их догонять, боясь рассеять своё войско и попасть в ловушку. Король Мганга понимал, что разбить окончательно войско фараона у него всё равно не хватит сил, так что он довольствовался позорным изгнанием завоевателей от границ своей страны. В пустыне на окровавленном песке остались лежать останки сотен воинов, исколотых и изрубленных на куски. Вытекшая из их тел кровь сделала песок багровым.
Фараон вернулся в свою страну. После столь неудачного похода ему снова остаётся лишь считать, сколько его воинов получил в этот раз Анубис. Королевство эфиопов было не сломить, и главной проблемой был их вождь Мганга. Сколько проклятий Имхотеп воссылал своему врагу. Он щедро заплатил, чтобы эфиоп был предательски убит или отравлен, но видимо его деньги либо попали не в те руки, либо Мганга успешно боролся с заговорщиками, либо хорошо охранялся. В любом случае убрать, таким образом, со своего пути короля эфиопов Имхотепу так и не удалось.
Фараон никак не хотел мириться со своей неудачей и суровой волей богов. Золото далёкой страны и собственное бессилие толкало Имхотепа на новые решительные действия. Вновь в храмах зажглись священные огни, вновь полилась кровь жертвенных животных, и послышались заклинания и песнопения жрецов. Однако чтобы опять собрать ещё одно войско требовалось много времени.
В один из дней к Имхотепу подошёл слуга и, пав на колени, сообщил, что его, фараона, хочет видеть какой-то странник-чужеземец. Он добавил, что стража пыталась его прогнать, но тот сообщил, что у него есть что предложить, и что это, несомненно, заинтересует фараона, что это имеет большую ценность, как в Египте, так и за его пределами, и если фараон не примет его, то он предложит это царям других городов и стран.
- Ладно, впустите его! – произнёс Имхотеп и направился на свой трон в окружении стражников.
В зал ввели человека, одетого в балахон и с грязной чалмой на голове. Вид его был убогий, хотя одежда его не была дешёвой, а просто пришла в негодность от долгой дороги и перенесённых лишений. Стража естественно обыскала этого человека и ничего не нашла, в противном случае незнакомца на месте зарубили бы мечами. Тем не менее, чужестранца подвели лишь на расстояние в десять шагов от трона и остались возле него, держа наготове копья. Увидев фараона, человек бросился на колени, ударив головой о мраморный пол, отчего уронил свою чалму.
- О фараон, сын богов, властитель всего Египта и всех его земель! – воскликнул незнакомец. - Я молю всех богов о прощении, если помешал тебе и отвлёк от государственных дел!
- Кто ты, странник, и что тебе нужно? – молвил Имхотеп, вставая с трона и подходя ближе.
- О фараон! – вновь воскликнул незнакомец. – Меня зовут Сварабат, я из далекого города Свирдебеб. Но моей родины больше нет. Однажды боги прогневались на нас, земля затряслась, разверзлась и поглотила Свирдебеб. Немногие из нас выжили, в том числе и я. Мне, как и им пришлось искать себе другой дом. И вот я пришёл к тебе потому, что слышал о твоём горе. Я слышал, что боги оказались глухи к твоим молитвам, и ты не смог победить короля эфиопов.
- Ты слишком много слышишь! – недовольно бросил Имхотеп. – Почему бы мне не приказать отрезать тебе уши, а самого тебя не скормить львам?!
- О фараон! – отвесил новый поклон незнакомец, сильно ударившись головой об пол.
– Не гневайся! Я не хотел тебя оскорбить! Я пришёл сюда, чтобы сказать тебе – я знаю, как победить хитрого короля эфиопов, и все его боги не смогут защитить его от гнева твоего, о фараон!
- Вот как? – удивился Имхотеп, сменив гнев на милость. – И как же ты собрался победить, странник?
- О фараон! – молвил незнакомец. - Я построю тебе и твоим воинам колесницы, которые будут летать по воздуху как птицы, как корабль плывёт по воде, как человек идёт по песку! Они будут летать по небу как колесница бога Ра.
Услышав это, Имхотеп на некоторое время замолчал, устремив свой ещё более удивлённый взор сначала к потолку, а затем вновь на незнакомца. Произнесённые слова могли показаться дерзкими и даже кощунственными по отношению к богам, но фараон решил дослушать всё до конца.
- Да ты я вижу колдун, странник! – наконец произнёс Имхотеп. – Что за боги помогают тебе в твоём чародействе?
- О фараон! – молвил незнакомец. – Я не колдун. Разве колдовство двигает лодку, а не священные воды Нила? Разве колдовство движет колесницу, а не колёса и быстрые кони? И колдовство ли позволяет поднимать огромные камни, чтобы возводить величественные храмы богам и священные пирамиды? О фараон, мои колесницы будут летать по воздуху как по земле, но их будет двигать не древняя сила богов, а воздух, который наполняет паруса кораблей и толкает их вперёд. Им не нужны будут лошади, как не нужны они птицам, летающим по небу.
Имхотеп задумался. Странен был незнакомец и чуден его разговор. Однако если он не врёт, возможность летать по небу, словно птица поможет легко разбить ненавистного короля эфиопов и не только его. Все враги падут на колени перед столь непобедимым воинством.
- Странник, - произнёс Имхотеп. – Сколько времени понадобится для их постройки?
- О фараон! – воскликнул незнакомец. – Много времени, но не позже, чем воды Нила отступят, и начнётся великая засуха. Ты успеешь собрать много воинов, я же построю колесницы и обучу твоих людей управлять ими. Твоё войско станет непобедимым отсюда и до самых пределов мира.
- Хорошо, - произнёс Имхотеп, подумав. - Я вижу, что ты знаешь, о чём говоришь, поэтому я поверю тебе и повелю дать тебе всё, что ты попросишь для постройки летающих колесниц. Однако если ты обманул меня, я прикажу отрезать тебе язык, а самого тебя посадить на кол! Ступай.
Незнакомец поднялся на ноги, но по-прежнему сгибаясь к полу, попятился назад к выходу, чтобы не повернуться к фараону спиной и не оскорбить его. Когда стража проводила его до ворот дворца, Имхотеп остался один и получил, наконец, возможность отдохнуть и обо всём подумать.
Как и обещал фараон, незнакомцу по имени Сварабат дали всё, что он пожелает. Его поселили в специальном изолированном помещении, которое сделалось мастерской, где он мог проводить свои опыты. К удивлению Имхотепа изобретатель попросил очень немного золота и то только для покупки необходимых ему материалов.
Имхотеп очень боялся, что весть о колдуне-изобретателе выйдет за пределы мастерской и дворца и дойдёт до ушей его врагов, поэтому приказал казнить любого, кто осмелится не только говорить об изобретении, но и вообще упомянет имя изобретателя и всё, что с ним связано. Сварабата день и ночь охраняли стражники, которым было воспрещено даже разговаривать со своим подопечным. Помощникам Сварабата в работе было запрещено спрашивать о цели строительства, разрешалось только выполнять необходимые указания.
Работа продвигалась быстро. Уже через месяц первая колесница была готова, и Сварабат сообщил фараону, что готов продемонстрировать своё мастерство. Идя в его мастерскую, Имхотеп решил взять с собой свою дочь, прекрасную и юную Нефертити, чтобы она увидела чудо, готовое равняться с самими богами. Когда они пришли, то фараон к своему недоумению увидел перед собой странный предмет размером с три колесницы, яйцевидной формы с вырезом для всадников наверху. Она не имела ни колёс как обычные колесницы, ни крыльев, как предполагал Имхотеп. Удивлённо осмотрев необычную колесницу, фараон не заметил, как в это же время Сварабат пристально смотрел на его дочь, чудесную Нефертити.
Имхотеп спросил, как управлять такой колесницей, на что Сварабат ответил, что внутри находится три рычага – один для движения вверх-вниз, другой вперёд-назад, третий влево-вправо. Как и в обычной колеснице, возничий должен править, а находящийся рядом воин разить врагов. Когда же фараон спросил, как она летает, если у неё нет крыльев как у птиц, то Сварабат уклончиво ответил, что не сможет ответить на этот вопрос, так как фараон всё равно его не поймёт. Тогда Имхотеп приказал Сварабату взлететь на ней и доказать чудесную силу – свою и колесницы.
Сварабат с готовностью прыгнул в своё изобретение и повернул рычаг. В то же мгновение яйцевидная колесница легко взмыла в небо на глазах удивлённых людей. Фараон, Нефертити, мастеровые рабочие и даже стража позабыв о своих обязанностях, все подняли головы вверх и заворожено наблюдали, как Сварабат сначала высоко взлетел, затем столь же быстро опустился и наконец, начал описывать зигзаги в небе под восторженные возгласы зрителей.
- О, колдун Сварабат! – воскликнул фараон, когда изобретатель опустился на землю и вылез из своей колесницы. – Ты воистину самый великий из всех колдунов, о каких мне приходилось слышать! Ты выполнил своё слово, а я выполню своё! Если ты построишь мне сто таких колесниц и обучишь моих воинов ими управлять, а я завоюю далёкую Эфиопию, то взамен получишь всё, что пожелаешь!
В ответ Сварабат лишь покорно поклонился, ничего не ответив. Имхотеп спросил, может ли он сам полетать на ней, на что Сварабат пригласил фараона в колесницу и занял рядом с ним место возничего. Колесница вновь взлетела, вызвав вновь восторг всех собравшихся. Она сделала в воздухе небольшой круг, во время которого Сварабат объяснял Имхотепу нехитрые действия управления колесницей, и вскоре уже сам фараон, неуверенными движениями поворачивая рычаги, медленно правил колесницей. Когда они приземлились, Имхотеп, решил оставить эту колесницу себе и повелел забрать её во дворец. Сварабат нисколько не возражал. Однако, колесница, несмотря на умение летать, оказалась очень тяжела, и лишь десять сильных слуг с трудом смогли её поднять. Имхотеп ещё удивился, как такая тяжёлая вещь может столь легко парить в небесах. Доставить же её своим ходом фараон не решился, боясь раскрыть её раньше времени. Колесницу покрыли несколькими коврами, после чего тайно переправили во дворец, сказав всем, что это новая статуя.
С тех пор Имхотеп летал на своей колеснице каждый день. Он никому её не показывал, храня в потайной комнате дворцовой башни, и летал на ней обычно по ночам. Однажды днём Имхотеп даже хотел взлететь так высоко, чтобы достичь солнца, но быстро опомнился и посчитал, что если он действительно долетит до золотой колесницы бога Ра, то боги могут сильно оскорбиться и покарать его. А с богами надо вести себя почтительно. Фараон часто думал, что за чудесная сила поднимает его колесницу в воздух. Он гадал, что может скрываться в остальной полости колеснице, скрытой от глаз деревянным корпусом и к которой не вела ни одна щель. Один раз Имхотеп даже собирался разобрать колесницу, но испугался, что она больше не взлетит, и ещё сильнее испугался, что выпустит из её чрева неведомую и, быть может, злую силу, с которой не справятся ни он, ни жрецы, ни сам Сварабат. В конце концов, Имхотеп решил, что некоторые тайны знать не надо, как не надо знать секреты жрецов, богов или загробного мира.
Между тем Сварабат строил всё новые колесницы, попутно объясняя заранее подготовленным воинам основы её управления. Колесницы увеличивались в количестве, как и её возничие и воины, а значит, уже очень трудно было скрыть как сам факт постройки, так и учебные полёты. И, тем не менее, всё держалось в строжайшей тайне и пока всё шло без каких-либо неприятностей. Летающие колесницы берегли пуще всех остальных сокровищ, и фараон отдал приказ казнить любого, кто хотя бы к ним приближался и не принадлежал к числу обучаемых воинов. Ими разрешалось пользоваться только во время учений, всё остальное они находились под бдительной охраной.
Наконец настал великий день. Последняя колесница была доделана и встала в строй фараонова войска, а последний возничий и воин узнали секреты управления ею. Имхотеп в окружении свиты торжественно явился на смотр своего нового воинства. Он увидел ровный ряд множества одинаковых яйцевидных колесниц с двумя воинами в каждой. Фараон величественно поднял руку, приказывая взлететь. В то же мгновение все колесницы поднялись вверх и словно огромная стая птиц зависли над головами людей. Стремительно приблизившись к земле, они разлетелись в разные стороны, и воины в них стали обстреливать пустое пространство из луков и закидывая его копьями, тем самым демонстрируя своё умение. Фараон вновь взмахнул рукой. Военачальник Свит закричал в небо пронзительным голосом, и все колесницы собрались вместе и как одна полетели назад и опустились на землю. Все собравшиеся люди восторженно закричали во славу богам и фараону. Имхотеп сам сиял как лучезарный бог Ра. Теперь его ничто не остановит. Но Имхотеп не стал терять головы и не утратил трезвого здравого мышления. Он подозвал к себе Сварабата.
- Сварабат! – молвил фараон. – Ты воистину великий кудесник! Но этого мало. Мне нужно не только, чтобы мои воины летали, но и чтобы они сражались.
- О мой фараон! – воскликнул Сварабат. – Они будут сражаться!
- Не перебивай меня! – с показной строгостью пресёк его Имхотеп. – Я вновь иду на далёкую Эфиопию, куда возьму твои волшебные колесницы, и ты пойдёшь со мной на случай, если они не полетят.
- О мой фараон! – вновь воскликнул Сварабат. – Они полетят со мной или без меня!
- Я же сказал, не перебивай меня! – опять пресёк его Имхотеп. – Если твои колесницы действительно помогут мне победить короля эфиопов, то ты будешь щедро вознаграждён и получишь всё, что захочешь. Клянусь Осирисом!
На этот раз Сварабат ничего ему не ответил, лишь вновь взглянул на его прекрасную дочь Нефертити, после чего удалился. Фараон же вновь стал собираться в поход. Но на этот раз он был уверен в своём успехе, причём настолько, что не стал брать с собой много воинов.
И вот вновь войска египтян и эфиопов выстроились по обе стороны пустыни. Предвкушая победу, Имхотеп повелел спрятать эскадрилью колесниц в центре войска, окружив их простыми воинами. Для эфиопов же всё выглядело как обычно, однако их король Мганга обеспокоился, увидев, что в этот раз египтян стало почти вдове меньше, и они даже не взяли с собой своих колесниц. Испугавшись, что где-то в окрестностях находится засадный полк, который должен вступить в битву в самом её разгаре, Мганга повелел своим разведчикам обыскать всё вокруг, однако те вернулись ни с чем, рассказав, что больше в округе никого нет и что это единственное войско египтян. С тяжёлым сердцем Мганга занял свои позиции.
Обе армии сблизились, однако, как и в прошлый раз никто не решался напасть первым. Эфиопов сбивал и одновременно пугал совершенно спокойный и непринуждённый вид египтян. В растерянности они не знали, что делать и чего ждать. На этот раз Мганга не стал ждать и первым отдал боевой клич. Эфиопы нестройными рядами и не очень бодрыми криками бросились на врага. Вдруг из центра войска египтян в небо взлетела чёрная туча, как показалось эфиопам, каких-то птиц. В страхе они остановились и, подняв головы, смотрели вверх. Однако по мере приближения эфиопы увидели, что это не птицы, а некие летящие круглые предметы, в которых сидели египетские воины. Зависнув над эфиопским войском, они стали осыпать его стрелами и копьями. Но и без этого безграничный ужас вселился в эфиопских воинов от увиденного. С дикими криками они побежали назад, превращая ровные ряды в бесформенную толпу. Многие эфиопы бросали оружие, считая, что оно им не поможет. Повсюду слышались крики о демонах, колдовстве, богах и проклятии. Невыносимый страх уничтожил эфиопское войско. Однако, несмотря на то, что исход сражения был уже решён, египтяне на летучих колесницах по-прежнему продолжали обстреливать войско врага. В отместку за два первых проигранных боя и позор, фараон Имхотеп не желал отпускать эфиопов и добивался их полного уничтожения. Многие эфиопские воины падали убитыми, пронзённые острыми египетскими стрелами. Некоторые колесницы низко подлетали к земле, и египетские воины хватали эфиопов, а после того, как снова поднимались, сбрасывали их вниз с высоты. На многих колесницах были установлены длинные пики, и когда колесницы бросались вниз, бедные эфиопские воины накалывались на эти пики и египетские копья как мясо, жарящееся над костром. Наконец на эфиопов бросились стоявшие до этого пешие египетские воины, которые довершили разгром и добили войско Мганги. Поражение эфиопов было катастрофическим. Три четверти их пали в пустыне. Лишь немногим удалось выжить и бежать в родную страну. К неудовольствию Имхотепа среди них оказался и сам король Мганга. Однако ничто не могло испортить триумфа фараона. Он не стал терять времени и двинулся дальше на Эфиопию.
В Эфиопии их ждали. Там уже знали, что случилось на поле боя в пустыне от выживших, и были готовы, но это не помогло. Вид летающих колесниц фараонова войска вызывал суеверный ужас. Они воспринимались исключительно как демоны или боги. Большинство эфиопов при виде их сдавались без боя, бросая оружие. Те немногие, кто храбро пытался сопротивляться, ничего не смогли сделать, так как просто не знали, как сражаться с летающим врагом, и, в конце концов, все они были нещадно истреблены египтянами. Вся Эфиопия вместе с её столицей была захвачена немногочисленным египетским войском всего за несколько дней.
Все эфиопские жители покорились фараону. Многие из них были проданы в рабство, их страна и города разграблены, многие мирные эфиопы были убиты. Наконец-то непокорная страна была покорена. Однако к гневу фараона Имхотепа король эфиопов Мганга не был убит и сумел сбежать на юг в королевство своего брата. Но фараон не стал отправляться на поиски беглого монарха, ограничившись посылкой погони, которая вернулась ни с чем.
Эфиопия была обложена данью, а её золотые прииски были взяты под контроль фараоном, после чего Имхотеп с триумфом вернулся в Египет. Его слава, была безграничной. Его почитали как нового бога. В то же время, имя изобретателя Сварабата осталось никому неизвестным, кроме узкого круга людей. Имхотеп уже стал подумывать о завоевании новых земель. Когда празднования победы и чествование фараона, наконец, прекратились, он позвал к себе Сварабата.
- О великий Сварабат! – молвил фараон. – Ты самый величайший из всех колдунов. Так построй же мне тысячу таких колесниц, и мы с тобой завоюем мир!
- О, мой повелитель! – воскликнул Сварабат. – Фараон обещал мне дать всё, что я захочу, но так и не выполнил своего обещания!
- Ты прав, Сварабат! – ответил Имхотеп. – Так скажи мне, чего ты хочешь, и я тот час исполню это! Золото, камни, земли – всё это будет у тебя!
- О фараон! – произнёс Сварабат. – Не нужны мне ни золото, ни камни, ни земли, ни другие сокровища. Отдай мне в жёны свою дочь, прекрасную Нефертити!
Впервые после своего поражения у Эфиопии фараон серьёзно нахмурился.
- Да что ты говоришь Саварабат? – недоумённо воскликнул Имхотеп. – В своём ли ты уме? Как может священная кровь дочери фараона мешаться с кровью простолюдина и чужестранца? Ты можешь получить много других женщин! Я дам тебе любую другую знатную женщину! Проси, что угодно, но только не это!
- О мой фараон! – вновь воскликнул Сварабат. – Ничего другого мне не нужно! Отдай мне свою дочь в жёны!
- Ну, хорошо, - Имхотеп сменил гнев на милость. – На этот раз я тебя прощаю. Ступай. Но если ты ещё раз дерзнёшь мне сказать это, то я повелю содрать с тебя кожу живьём!
Сварабат не хотел уходить, но подоспевшая стража схватила его и выволокла изобретателя из дворца. После этого Сварабат уединился на неделю у себя в мастерской и никуда не выходил. Через неделю фараон повелел вновь привести к себе Сварабата.
- Ну что Сварабат, - произнёс Имхотеп, хмуро смотря на изобретателя. – Придумал ли ты себе новое, другое достойное вознаграждение?
- О фараон, - молвил Сварабат. – Мне не нужно ничего более. Отдай мне в жёны свою дочь Нефертити.
- Что?! – вскричал фараон. – Так ты всё ещё не передумал?! Глупец! Не будет никогда моя дочь твоей женой! Этот брак оскорбит меня в глазах богов и людей! Я буду опозорен тем, что породнился с простолюдином!
- О фараон, - произнёс Сварабат. – Если ты не согласишься, то я не буду более строить для тебя чудесные колесницы.
- Ах, так! – Имхотеп был вне себя от гнева. – Схватить его! Больше ты не будешь своими безумными просьбами оскорблять мой слух!
Подбежавшая стража схватила Сварабата и снова выволокла его из дворца. Но на этот раз изобретателя бросили в подземную тюрьму, куда солнечный свет проникал лишь через небольшое окошко над потолком. Здесь Сварабат провёл ещё месяц. Почти каждый день фараон посылал к нему и приходил сам, но никакие пытки и богатые обещания не заставили изобретателя отказаться от своих слов. Он по-прежнему настойчиво требовал себе в жёны дочь и действительно перестал строить колесницы. Никто более кроме него не знал, как они делаются и что за сила поднимала их в небо. Сварабат никому не открывал своих секретов. Строительство колесниц встало, а их строитель был всё ещё упрям. Не в силах сломить Сварабата, Имхотеп приказал расправиться с ним. Фараон посчитал, что ему вполне хватит и имеющихся колесниц, а столь строптивый изобретатель больше не нужен. Сварабата сначала высекли, затем отрезали уши и нос, после чего бросили в пустыне умирать от жажды и голодных хищников.
Постепенно фараон забыл изобретателя Сварабата. Его думы занимала подготовка нового большого похода на восток, и уже было почти всё готово, как вдруг из Эфиопии пришли тревожные вести. Непокорные эфиопы вдали от глаз фараона подняли бунт, во главе которого был всё тот же ненавистный бывший эфиопский король Мганга. Он сверг вассалов фараона и посадил их на кол, а отрубленные головы отослал Имхотепу. Тогда обозлённый фараон приказал своему войску вновь двинуться на Эфиопию. Он взял свои летающие колесницы и отправился в путь с немногочисленным войском. Уже была на горизонте столица Эфиопии, как вдруг путь фараоновым воинам перегородили бунтовщики во главе со своим вождём Мгангой.
Увидев его, Имхотеп обрадовался. Теперь он имел возможность уничтожить своего давнего врага, который сам пришёл к нему. Имхотеп вне себя крикнул своим воинам, чтобы те готовились к бою. На переднюю линию уже не таясь, выволокли летающие колесницы, а воины заняли в них места. Имхотеп величаво вытащил свой меч и взмахнул им вверх.
- Вперёд! - крикнул он.
Возничие все как один повернули рычаги в своих колесницах, но ничего не случилось. Колесницы по-прежнему оставались недвижимыми на песке. Возничие вновь повернули рычаги, затем ещё и ещё раз. Никакого результата. Колесницы не взлетали. Возничие и воины в колесницах оставались на земле, как и всё войско. Их удивление быстро сменилось страхом и вопросом что делать. В войске пошло роптание. Фараон по-прежнему молчал, несколько раз изменившись в лице. Его поднятый меч медленно опустился вниз.
Вдруг над войском эфиопов в небо взмыла непонятная туча, которая стремительно приближалась и покрывала египетское войско. Имхотеп с каменным лицом смотрел вверх. Одного взгляда на небо хватило, чтобы понять, что случилось. В небе парили летающие колесницы с эфиопскими воинами.
Фараон внезапно всё понял. Словно статуя, он застыл на месте.
- Сварабат! - только и смог прокричать Имхотеп в небо.
Конечно, это был он. Каким-то образом Сварабат выжил в пустыне. В этом ему помог всё тот же Мганга, который с самого начала завоевания его страны пытался узнать секрет египетского оружия, поразившего эфиопов. А такой оплошности, которую допустил фараон, оставив Сварабата живым в желании его помучить, Мганга пропустить не мог. Его люди подобрали изувеченного изобретателя и помогли ему. В то же время египетские колесницы не хотели взлетать без своего создателя, который видимо, знал секрет, известный только ему одному.
Эфиопские колесницы, будто коршуны, набросились на египтян, неустанно осыпая их стрелами и копьями. Египетские воины, зная, что от этого ожидать, не раздумывая, бросились бежать, оставив теперь уже бесполезные колесницы.
Имхотеп в гневе и бессильной злобе смотрел сначала на эфиопов, затем на собственное погибающее воинство. Вдали он видел восседавшего на верблюде довольного Мгангу, но уже ничего не мог ему сделать. Египетской армии больше не существовало. Но фараон не желал сдаваться на милость врагам и попадать в плен, поэтому присоединился к отступавшим.
Мгагна не собирался останавливаться, изгнав египтян со своей земли. Воодушевлённый успехом, он пошёл дальше на сам Египет. Имхотеп как никто другой знал, что летающие колесницы было не остановить, однако всё равно не хотел мириться с этим и планировал, вернувшись в Египет собрать новое войско хотя бы для защиты своих уделов. Но этим мечтам не суждено было сбыться. У самой столицы его настигли подосланные Мгангой убийцы. К позору фараона он принял смерть не от рук и мечей врагов своих эфиопов или презренных наёмников из завоёванных земель. Убийцами оказались его собственные воины, предавшие своего повелителя, чтобы выторговать свою жизнь и положение, как они считали, у будущего нового царя Египта Мганги. Самое ужасное для Имхотепа было то, что их возглавлял его лучший военачальник и, как считалось, близкий друг Свит. Увидев его среди убийц, фараон был вне себя.
- Грязный предатель! - прокричал он.
Выхватив свой меч, Имхотеп бросился на Свита, но тут же несколько копий пронзили его насквозь и подняли вверх, а сам Свит, подойдя к бывшему фараону, взмахнув мечем, отрубил ему голову. Её, залитую мёдом, как трофей Свит лично преподнёс Мганге. Тот приказал заковать череп фараона в золото и сделал из него чашу, из которой стал пить на пирах. Но за устранение своего злейшего врага Свиту и всем остальным убийцам эфиоп ответил чёрной неблагодарностью. Он повелел перебить египтян, а самого Свита посадить на кол. Его череп Мганга также заковал в золото и присоединил к своей коллекции. Черепа убийцы и его жертвы теперь были вместе.
Оставшись сразу и без фараона и без его полководца, под натиском летающих эфиопских колесниц египтяне окончательно потерпели поражение. Эфиопов уже ничто не могло остановить, они брали город за городом. Мганга оказался милостив к завоёванному народу, но был беспощаден ко всяким, оказывавшим сопротивление. Повсюду для устрашения торчали колья, на которые были посажены египтяне и отрезанные головы казнённых. Один отряд бунтовщиков, запершихся в храме бога Тота, был сожжён заживо вместе с храмом.
Мганга с триумфом вошёл в столицу Египта. Покорённые египтяне сразу же провозгласили его богом, сыном Ра и новым фараоном. Когда война, наконец, закончилась, и Мганга спокойно воцарился на египетском троне, то первым делом велел привести ему фараонову дочь Нефертити, бывшую теперь его пленницей. Когда она вошла в тронный зал в окружении стражи, Мганга был поражён её красотой. Она была прекрасна словно богиня Изида. Но за внешней красотой скрывались колкий язык и гордый характер. Нефертити была холодна как камень и такая же упрямая, как и её отец. Она была первой, кто не преклонил голову перед Мгангой, продолжая стоять с гордо поднятой головой. Но Мганга не осмелился её наказать.
- О, прекрасная Нефертити! - произнёс Мганга, вставая с трона. - Знаешь ли ты кто я?
- Ты жалкий червь! - воскликнула Нефертити. - Ты навозный жук! Ты убил моего отца, и я отомщу тебе за это! Даже твоё нахождение во дворце мне противно и мучительно, а твоё восседание на троне моего отца оскорбляет меня и мой род!
- О прекрасная Нефертити! - Мганга попытался сдерживать себя, несмотря на произнесённые в его адрес оскорбления. - Ты не знаешь, что говоришь. Я новый фараон Египта. Ты не смеешь так со мной говорить.
- Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! - продолжала огрызаться Нефертити. - Меня оскорбляет даже разговор с тобой!
Разозлившись, Мганга приказал запереть её в одной из комнат. Он не решился посадить царскую дочь в темницу как всех остальных, но, тем не менее, держал её под бдительным надзором. Её покои, из которых она не выходила, стерегла неусыпная стража. К прекрасной пленнице никто не смел заходить кроме самого Мганги и нескольких надёжных слуг. У Мганги были свои соображения по поводу Нефертити. Он задумал жениться на ней и тем самым стать законным правителем Египта и причислить себя к древнему божественному роду египетских фараонов. Однако столь строптивую принцессу следовало слегка остудить. Через некоторое время заточения она должна стать более покладистой и послушной, в противном случае Мганга хотел применить меры более суровые и жестокие. Пока же говорить о женитьбе со столь строптивой принцессой не может быть и речи.
В один из дней в египетскую столицу явился главный виновник всех бед египтян изобретатель Сварабат. Боясь гнева египтян, всё это время он скрывался и прятался, придя во дворец, завернувшись в дорожный балахон. Сварабат преклонил перед Мгангой свою изуродованную голову и снял с неё капюшон, обнажив увечья. Увидев Сварабата, Мгнага довольно улыбнулся, обнажив свои крупные белые зубы.
- Что привело тебя в мой дворец, кудесник Сварабат? - молвил Мганга. - Ты, верно, пришёл сюда за своей наградой?
- О великий фараон! - воскликнул Сварабат. - Ты говоришь правду. Я пришёл сюда за тем, что ты пообещал мне перед тем как придти в Египет. Отдай мне дочь фараона прекрасную Нефертити.
Услышав это, Мганга изменился в лице, а его и без того тёмная кожа казалось, стала ещё темнее. Он не мог позволить отказаться от дочери фараона. Это не только убьёт его возможность породниться с египетскими фараонами, но и нанесёт ему как правителю ущерб. Узнав, что новый фараон столь слаб и беспомощен, враги скинут его с трона. И это не говоря о том, что египтяне не простят такого обращения с дочерью своего пусть и мёртвого фараона. Могут начаться новые беспорядки и бунты, которые и так вспыхивают каждый день.
- Что за глупости ты говоришь, презренный человек, - зло прошепелявил Мганга. - Зачем тебе нужна дочь фараона? Ты можешь взять золото, серебро, земли, рабов. Бери, что хочешь.
- О великий фараон, - вновь воскликнул Сварабат, отбив новый поклон фараону. - Мне ничего не нужно, кроме того, что ты пообещал мне. Отдай мне прекрасную Нефертити.
- Да ты видно смерти ищешь! - закричал Мганга. - Посмотри на себя, урод! Ты не смеешь даже показаться ей на глаза. Ты можешь взять всё, что захочешь, но дочь фараона ты не получишь!
- О великий фараон! - упал на пол Сварабат. - Я не хотел гневить тебя. Но ты поклялся перед своими богами, что исполнишь эту мою просьбу, если я тебе помогу завоевать египетское царство. Египет пал перед твоими ногами, и если ты не выполнишь слово, то оскорбишь своих богов, именем которых ты клялся.
- Я оскорблю богов, если исполню твою просьбу, - произнёс Мганга. - Но этому не бывать. Ты можешь идти.
- О великий фараон, - воскликнул Сварабат. - Если ты не исполнишь свою клятву, то больше ни одна твоя колесница не взлетит ввысь.
- Ах, так! - разозлился Мганга. - Схватить его!
Подбежавшая стража уволокла Сварабата в тюремную камеру, где заперла его.
Следующие три дня были для Сварабата очень тяжёлыми. Его всячески истязали, пытаясь вырвать секрет его летающих колесниц. Однако Сварабат молчал, стойко вынося мучения. Ему вырывали ногти, сдирали кожу крючьями, жгли огнём или прикладывали к телу раскалённые металлические пластины. Всё было напрасно. Сварабат не проронил ни слова из того, что знал. Страшные пытки не сломили его. Окончательно разозлившись на изобретателя, Мганга отдал приказ отрубить ему голову. Как и Имхотеп, он посчитал, что уже сделанных Сварабатом колесниц вполне хватит. Он уже вдохнул в них жизнь, и забрать её не сможет.
Сварабата вывели на деревянный помост, после чего возложили его голову на пень. Мганга, наблюдавший за казнью, в последний раз взглянул на изобретателя, в надежде, что он одумается, но тот лишь повернул голову в другую сторону. Мганга мрачно вздохнул.
Палач высоко поднял широкое лезвие меча и с размаха опустил его на шею Сварабата. Лезвие легко разрезало её. Во все стороны брызнула кровь и потоком хлынула на песок. Однако лезвие под конец застряло, и палачу пришлось ещё два раза ударить мечом по не перебитой шее, прежде чем голова отделилась от тела. Наконец казнь была завершена. Палач сложил свой меч и высоко поднял отрубленную лысую голову, показывая её всем присутствующим.
Неожиданно уже обезглавленное тело вдруг вскочило и бросилось на стоявшего к нему спиной палача. Столкнув его с помоста, оба полетели вниз, где палач угодил животом на заострённый кол. Вскрикнув и захрипев, он испустил дух. То же самое случилось с обезглавленным телом казнённого. Упав на песок, оно больше не шевелилось, как и положено мёртвому. Однако ни кто к нему не стал походить, считая это происками чёрной магии.
Голова Сварабата, выпавшая из рук мёртвого палача, покатилась по песку и докатилась до ног стоявшего Мганги. Вдруг бездвижные веки головы дрогнули и медленно открылись, а на Мгангу взглянул холодный и ненавистный взгляд Сварабата.
- Тебе конец! - произнесла голова побледневшими устами, после чего веки так же неожиданно и теперь уже навечно закрылись.
После этого Сварабата стали подлинно считать колдуном, духом и даже богом. Более того случившееся на казни многие истолковывали как дурное предзнаменование для нового фараона, и Мганга сам это понимал. Однако главная неприятность для него была ещё впереди. В один из дней Мганге донесли чудовищную весть - все имевшиеся у него летающие колесницы Сварабата перестали летать. Казнённый изобретатель выполнил своё обещание. В одном он ошибся. Одна колесница всё-таки летала, но только одна - та самая фараонова колесница, которую Сварабат сделал первой и подарил её Имхотепу, и которая была найдена и всё ещё оставалась во дворце. Но от одной колесницы не было никакого проку.
Мганга понимал, чем это для него грозит. Войско эфиопов было существенно меньше и по качеству хуже, чем египетское. Единственной силой, которой эфиопы могли сладить с египтянами, были летающие колесницы. И вот теперь их у них не стало. Пока ещё египтяне не знают этого, но рано или поздно им станет об этом известно и тогда они поднимут бунт, который нечем будет остановить. Тучи сгущались над Мгангой и его правлением в Египте. И только одним способом он мог удержаться на троне - если возьмёт в жёны дочь фараона Нефертити. Этим он свяжет себя узами с домом фараона и формально станет официально египетским фараоном. Но Нефертити ни за что не согласится на это. Тогда её придётся заставить силой.
Мганга вновь велел позвать Нефертити. Стража с трудом приволокла упиравшуюся и непокорную египетскую принцессу и бросила к ногам Мганги. Тот величественно встал с трона и подошёл к дочери фараона.
- О прекрасная Нефертити, - произнёс Мганга. - Я знаю, что принёс много горя в твою семью и твою страну, но в твоей власти прекратить все мучения - себя и своего народа. Ты со всем эти покончишь, если согласишься стать моей женой.
Услышав это, Нефертити была вне себя от ярости.
- Да как ты смеешь предлагать мне это! - закричала Нефертити. Ты, грязный презренный эфиоп! Да лучше пусть меня отдадут на съедение зверям, чем я соглашусь на это!
Нефертити продолжала осыпать Мгангу оскорблениями и проклятиями. Мрачный Мганга жестом велел увести упирающуюся Нефертити обратно, что и сделала его верная стража. Мганга стал казаться ещё темнее, чем он был на самом деле. Он понимал, что непокорную дочь фараона не убедить, поэтому выход ему представлялся одним – действовать силой. Медлить больше было нельзя. До его ушей стали доноситься тревожные вести о готовящемся мятеже египтян, который уже нечем будет усмирить, ибо главного оружия эфиопов – летающих колесниц Сварабата – уже не существовало, как и самого изобретателя. Громадные устройства теперь стали бесполезным и неподъёмным хламом. В гневе Мганга приказал уничтожить их все до единой, что и было сделано. Однако таинственные колесницы оказались очень прочными и не поддавались ни огню, ни металлу инструментов, ни камням. Эфиопы так и не смогли узнать секрета полёта колесниц. Пришлось выбросить их в море, которое навсегда поглотило их тайну. Но Мганга понимал, что его они уже не спасут. Для эфиопов оставалось только одно преимущество – Нефертити.
В один вечер Мганга ворвался в покои дочери фараона. Нефертити как раз собиралась ложиться спать. Мганга жестом приказал помогавшим ей рабыням и своим телохранителям покинуть комнату, а страже велел никого не впускать внутрь, после чего накинулся на Нефертити.
- Ты не хотела сделаться моей женой добровольно, так будешь же моей как безвольная рабыня! – произнёс Мганга. – Я войду в твоё чрево, и ты навсегда окажешься в моей власти!
Нефертити отчаянно сопротивлялась, но чёрный эфиоп был необычайно силён. Он держал обе её руки одной своей, а второй срывал с неё одежду. В какой-то момент Нефертити прекратила сопротивляться и направила весь свой взгляд полный ненависти и презрения в глаза ухмыляющегося Мганги. Казалось, она чего-то ждала.
Вдруг Мганга услышал какой-то шум у себя за спиной. Мгновенно обернувшись, он увидел вбегающих в спальню вооружённых людей. Это были египтяне. Они подкупили стражу эфиопов, и те за деньги и в обмен на сохранение их жизней впустили их во дворец. Руководила заговором сама Нефертити, лично выступившая приманкой для Мганги.
Ловушка для короля эфиопов была простой. Дождавшись, когда Мганга войдёт в спальню к Нефертити и отпустит своих телохранителей, оставшись беззащитным, египтяне закололи стражу у входа в спальню и ворвались в покои Нефертити. Мганга, мгновенно всё поняв, потянулся к своему мечу, но вдруг почувствовал страшную боль в спине между лопатками. Оглянувшись, он увидел Нефертити. Бесстрашная дочь фараона извлекла из-под постели заранее приготовленный кинжал и вонзила его в спину Мганги. Раненый король эфиопов опустился на одно колено, пытаясь рукой вытащить из раны нож, а другой рукой схватил Нефертити за горло и сжал его, насколько хватало сил. Нефертити захрипела и отпустила рукоять кинжала, обхватив руку, душившую её. Силы быстро покидали Нефертити, и почти без сознания она стала падать на пол, но в это момент к Мганге подбежали вооружённые заговорщики, которые вонзили свои клинки в его чёрное тело. Мганга отпустил Нефертити и выбежал из спальни. Ему удалось выхватить свой меч и, несмотря на многочисленные раны, в его теле ещё оставалось достаточно силы. Он сумел раскидать своих убийц в разные стороны. На помощь ему подбежала дворцовая стража, которая отвлекла на себя заговорщиков. В завязавшейся схватке все на время забыли о Мганге. Пользуясь этим, король эфиопов сумел скрыться в многочисленных дворцовых покоях. Однако сметливый Мганга знал, что бежать ему некуда. На улице уже бушевала толпа, поднятая мятежниками, которая растерзает его как бешеного шакала. Дворец рано или поздно обыщут, и его обязательно найдут, где бы он ни прятался. Для Мганги оставался один жизненный выход. Через потайную дверь в фараоновых покоях он проник в тайный ход, ведший к башне, где всё ещё хранилась летающая колесница фараона Имхотепа, которую Мганга оставил себе. Это была единственная колесница, которая по непонятной для всех причине всё ещё летала, а значит его, Мгангу, никто не сможет догнать, и он сумеет скрыться от врагов своих в далёких краях и может быть доберётся до родной Эфиопии.
Добравшись до секретной комнаты на самом верху башни, Мганга в спешке забрался в колесницу и неуверенными движениями повернул в ней рычаги. Колесница легко оторвалась от каменного пола и, взмыв к потолку, мгновенно вылетела из башни через огромное полётное окно.
Стояла ночь, светила полная луна, слегка прикрытая прозрачными облаками. Мганга летел прочь из негостеприимной и проклятой страны. Никто не видел его улетающего под покровом темноты. Внизу на улицах города кипела многотысячная толпа с зажженными факелами. Нападение на предводителя эфиопов стало сигналом к восстанию и началу истребления захватчиков. Оставшись без своего правителя, эфиопы быстро потеряли преимущество и сдали свои позиции, обратившись в бегство. Слышались предсмертные крики, звон лязгающих мечей, треск горящих домов, огонь которых огромными кострами поднимались в небо. Мганга знал, что внизу египтяне избивают находившихся в городе эфиопов, и к утру не останется ни одного живого из них, однако он не в силах был ничем помочь своему погибающему воинству. Всё было кончено.
Впереди уже виднелся ряд крепостных стен города, за которыми находилась бескрайняя пустыня, бывшая в ночи серой. Казалось, всё уже позади. Однако неожиданно колесница сначала замедлила свой ход, а затем камнем устремилась вниз. Мганга с ужасом глядя на приближающуюся землю, в беспорядке двигал рычаги колесницы, но всё было тщетно. Последняя колесница сгинувшего Сварабата тоже испустила свой дух, став мёртвым грузом, тянувшим Мгангу к верной погибели. Окончательно всё поняв и осознав свою неминуемую смерть, бывший король Эфиопии и фараон Египта дико и горько захохотал, а затем прокричал в небесную черноту лишь одно единственное слово:
- Сварабат!
Тяжёлая колесница неумолимо приближалась к земле, и при соприкосновении с ней нашёл свою кончину Мганга.
Всю ночь поднявшиеся египтяне били эфиопов, и к утру улицы горда были заполнены свежими трупами и залиты кровью. Оставшиеся в живых эфиопы с позором были изгнаны из города, а вскоре и из страны. Новой правительницей Египта была провозглашена Нефертити.
Труп разбившегося короля эфиопов Мганги был найден в окрестностях города к следующему утру. Бывшему, а теперь мёртвому предводителю эфиопов, чтобы доказать его смерть и опровергнуть слухи о том, что он улетел на небо, египтяне отрезали голову и вынесли её на дворцовую площадь, где насадили на самый высокий кол. Найденная на месте падения летающая колесница фараона к удивлению египтян совершенно не пострадала. Посчитав это колдовством, они, было, попытались её уничтожить, но, как и остальные колесницы зловещего Сварабата, она не подвергалась никакому воздействию, и, в конце концов, Нефертити повелела утопить её на дне моря, как и прочие.
Таковы были дела давно минувших дней, с которых прошло не одно столетие, и уже не осталось в памяти людей ни деяний фараона Имхотепа, ни мудрого правления Нефертити, ни войны с эфиопами. Тайну же летающих колесниц таинственного чужестранца Сварабата, вызвавших сей кровавый конфликт, знало теперь лишь море, на дне которого они покоились, да боги царства мёртвых, в чьих руках отныне и вовек пребывал Сварабат. Давно не осталось в Египте потомков Нефертити и всех людей, в чьей памяти ещё сохранились обрывки этой истории, и так бы они и канули в вечность, если бы один мудрый жрец не запечатлел все эти события на свитке папируса, сохранив их в памяти поколения для потомков.