Надлом. Часть 3. Глава 32

Любовь Голосуева
Безысходность…

Зоя пришла в клуб перед детским сеансом. Кабинет был открыт, на полу валялись журналы и методические пособия. В открытых ящиках стола было все перевернуто, а на столе валялся ее комсомольский билет, разорванный на части. Она, молча, опустилась на стул и сидела в оцепенении. Последние предновогодние дни каждый день задерживалась в клубе до 2-3 часов ночи, украшала фойе. Девчонки после взрослого сеанса шли домой, потому что рано вставать на работу. Почти все было готово, оставалось только съездить за елкой.

Глядя на праздничный выпуск стенгазеты с пыльными следами от сапог, которая валялась на полу, ей вдруг так захотелось заплакать, как в детстве. Вчера она почти до трех часов ночи провозилась с ней. Газета была почти готова, оставалось внести фамилии передовиков. В Зойкино понятие о жизни никак не укладывалось такое предательство. Это не по газете прошлись чьи то бездушные сапоги. Это растоптали ее душу. Кто мог поступить так подло? Ответа не было. Она собрала половинки комсомольского билета. Что она скажет в райкоме комсомола? Если она, секретарь комсомольской организации, не уберегла билет, то какое право имеет быть секретарем. Какой пример она может показать комсомольцам села?  Нужно ехать в райком комсомола немедленно. Там непременно припомнят ей речь при вступлении в кандидаты коммунистической партии, в которой она разочаровалась.

«Ни на что я не годная», - перечеркнула одним росчерком Зойка все, что сделала за свою  небольшую трудовую деятельность. Из оцепенения вывел киномеханик, позвав продавать билеты. Пора начинать детский сеанс. Весь вечер она молчала. Не стала рассказывать ничего девчонкам, потому что сама еще не пришла ни к какому решению. Домой ушла рано, оставив клуб под присмотр дяди Пети. Решение пришло под утро, необходимо взять отпуск и съездить к Нике в гости.  Отчего она собирается бежать? От самой себя?

Последнее время жизнь ее превратилась в серое существование, а душа в сплошной комок страданий. Ни работа, ни учеба не приносили успокоения. Она еще крепче любила Григория, но уже не той наивной любовью в выдуманный образ, а настоящей земной, когда хочется стать неотделимой частью с любимым. Отдать ему всю нерастраченную любовь и нежность. Любить и быть любимой.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/03/12/1082