Эта история действительно когда-то и с кем-то произошла, и как говорится, основана на реальных фактах, но не ищите в ее героях своих знакомых, просто поверьте на слово, все именно так и было.
"Приехали, конечная", - объявил водитель и, сладко потянувшись, вылез из автобуса. Деловито попинав по "лысым" скатам своего транспортного средства - видавшего виды ядовито- желтого "пазика", он с наслаждением закурил, ожидая, пока из его "ласточки" выйдут все пассажиры. Бабки с сумками и пакетами, несколько студентов, двое рабочих в форменных оранжевых жилетах гуськом потянулись к выходу из автобуса. Последним покинул салон мужик, дотоле мирно дремавший на заднем сиденье.
Андрея, а именно так звали мужчину, одетого в затрапезную "энцефалитку", стоптанные кирзовые сапоги и заросшего рыжей щетиной по самые глаза, не узнал никто из попутчиков-односельчан. Да его и трудно было узнать, несколько последних бурных месяцев сделали его лет на десять старше и изменили до неузнаваемости. Потоптавшись у автобуса, Андрей достал смятую пачку дешевенькой "Примы", прикурил у водителя и, закинув на плечо потрепанный рюкзачок, нескорым шагом побрел в ближайший проулок.
Осенний день выдался погожим, подмерзшая за ночь грязь антрацитом блестела на октябрьском солнце. А на досках разбитого тротуара, по которому шел Андрей, местами, куда не дотянулось за день солнце, серебрился иней. Дома Андрей не был с весны. Тогда, в апреле, подбил его ехать "калымить" на строительство под Иркутск сосед Илюха.
- Поедем, Андрюха. Пару месяцев попашешь - год жить безбедно будешь. Ну и так, отдохнем, туда-сюда.
Андрей к тому времени уже несколько лет перебивался случайными заработками, поскольку последнее его место работы (пилорама) приказало "долго жить". От безысходности он стал крепко поддавать и в таком состоянии вымещал свою злость на жене Алене и семилетнем сыне Женьке. Потом выходил из запоя, валялся в ногах у жены, просил прощения и с остервенением хватался за работу по дому. Затем все повторялось вновь. Трезвые периоды его жизни становились все меньше и меньше. Потому он ухватился за предложение соседа, хотя и знал, что работник с того никакой. Деньги на дорогу они на пару с Илюхой насобирали по родне. И, пригласив в бригаду еще троих деревенских мужиков, отправились в далекий край за длинным рублем.
Но вместо работы получилась одна растянувшаяся на несколько месяцев гулянка. Иркутский предприниматель, искавший себе рабочую силу в глубинке подешевле, хотел построить километрах в пятидесяти от Иркутска не то базу отдыха, не то охотничий домик, завез их на место, привез на место будущей стройки и часть стройматериала, после чего сам бесследно исчез, ударившись в бега от многочисленных кредиторов.
Жизнь в лесу поначалу пришлась "строителям" по вкусу. Загуляли от души, но когда проели и пропили все завезенные припасы, инструменты и хозяйские стройматериалы, пришлось переходить на "подножный корм". Брались за что придется, но работы в близлежащем поселке и для местных-то не было. И только с приходом лета, подрядившись на ремонт местной школы, "строители" ожили. Теперь пили уже не каждый день, сложился даже своеобразный распорядок. Два - три дня гуляют, день отлеживаются, два - три дня работают. Ни шатко, ни валко, но к концу лета ремонт они сделали, только вот получать было нечего, все было выбрано заранее, авансами. Благо, подошла пора сбора кедрового ореха. Всей бригадой нанялись колотить орех. А как только получили первый аванс, Андрей, разругавшись с "бригадиром" Илюхой решил: хватит, пора домой. Его же соратники решили остаться в надежде на то, что орех в этом году будет в цене и удастся что-нибудь заработать.
Вот и родная улица. По пути к дому Андрей увидел свежие ветки пихты, лежавшие через равные промежутки на дороге. Ясное дело, - решил Андрей -"кто-то, из поселковых переселился, в мир иной". Но вот, наконец, и родной дом. Настежь распахнутые ворота заставили Андрея матюгнуться, вот нет хозяина и ворота закрыть некому. Во дворе было пусто, разбросанные то там, то сям окурки, чего даже курящий Андрей терпеть не мог, и отсутствие собаки Найды делали его непривычно чужим и как-будто даже нежилым.
Андрей открыл дверь, миновав пустые сени, вошел в комнату и остолбенел. Вся комната была занята сдвинутыми столами, а за ними сидела вся его многочисленная родня, соседи, приятели, знакомые и даже совсем не знакомые ему люди. Застолье шло полным ходом. Кое-кто уже спал на диване или прямо за столом. Увидев Андрея, все собрание вмиг смолкло. Повисла гнетущая тишина. Жена Андрея Алена, хотя никогда не была особо верующей вдруг быстро-быстро закрестилась, бабка Матрена, ойкнув, стала заваливаться на бок, а сосед дядя Коля потихоньку пополз под стол. Замершую тишину нарушал лишь мерный храп спавшего в углу на диване племянника Шурика. Пришла пора удивиться и Андрею.
- Ну, привет, что ли, родня. Чего замолкли-то? По какому случаю гуляем или в честь моего возвращения праздник?
По комнате пролетел сдавленный вздох, и вновь воцарилась мертвая тишина. Тридцать человек во все глаза смотрели на человека, которого они не далее как три часа назад похоронили на поселковом кладбище. "Покойник" между тем подошел к столу и налил себе стопку. Выпив и смачно закусив огурчиком, Андрей вдруг увидел в углу на столике собственную фотографию, украшенную наискосок черной траурной лентой. Рядом стоял стакан водки с куском хлеба на нем, а тоненькая горящая свечка дополняла этот скорбный антураж. Андрей от изумления на секунду потерял дар речи. Родня тоже выжидающе молчала. Кто его знает, как надо себя вести с выходцами из потустороннего мира? Выпитая водка успела, видно, подействовать, и Андрей первый пришел в себя.
- Ага, похоронили меня, стало быть. А я вот пришел посмотреть, как вы тут меня на тот свет провожаете. Ну что, помянем раба божьего Андрея, родственнички?
У некоторых из присутствующих сработал инстинкт, и они потянулись за рюмками. Андрей между тем выпил еще и стал искать на столе чем бы закусить. В этот момент, словно прорвало плотину, заговорили все разом.
- Андрюха! Живой! Откуда, как?
- А мы думали ты умер, мы ж тебя сами хоронили, поминки вон теперь справляем, памятник тебе поставили, а ты вон как, живой, - это заговорил дядька Петр, ставший Андрею вместо отца, после того как в год, один за другим, умерли его родители.
- А мы думали, ты умер, - как эхо повторила за ним жена Алена. В ее голосе явно читались тревога и даже разочарование, потому что умерший Андрей сулил ей и их сыну Жене пенсию по утере кормильца, а от живого мужа, кроме пьянок и побоев, она уже ничего не ждала.
- Так вы кого зарыли-то? - спросил Андрей.
- А кто ж его теперь знает. Вон, племяш твой Шурик протрезвеет и расскажет, они с Аленой на опознание ездили. Алена - она все в истерике была, сама не своя, толку от нее мало. Ну Шурик тебя вроде в морге и узнал, по коронке железной на зубах, да наколке на руке, букве "А". Правда, ты, то есть покойник, под трактор - трелевочник угодил, там особо-то и не разберешь.
Тем временем враз протрезвевшие гости по одному и группками стали разбегаться из Андреева дома. Шурика тоже растолкали, но до конца видно, не разбудили, и он загнусавил пьяным голосом:
- Давайте помянем дядьку мово Андрюху.
И его, так ничего и не понявшего, тут же вытолкали взашей.
- Значит, плакала по мне, Алена? - спросил Андрей у жены. - А я вот живой, только рада ли ты этому?
- Так сын же без отца остался, да и простила я тебе все, там, на кладбище. А теперь… к прежнему - не вернусь. Или умер ты для меня, или пить не будешь больше, сам выбирай…
Вместо эпилога
Говорят того, кого по ошибке в покойники записали, ждет долгая жизнь. Об этом я не знаю, но знаю другое - для Андрея и его семьи - жены Алены и сына Жени, после этого случая началась другая жизнь. Конечно, соблазнительно бы закончить эту историю хеппи-эндом, но дешевый оптимизм еще хуже пессимизма, и потому дописать недостающие страницы этой истории я предоставляю вам, мои дорогие читатели.
Одно можно сказать точно: едва ли не каждый день мы выбираем. Выбираем слова, выбираем людей, выбираем дороги, свои дороги. И не слушайте тех, кто только умеет сетовать на несчастливую судьбу, судьба, по крайней мере, на добрую половину - это наш собственный выбор.