Через день после выпускного бала Варвара сама позвонила Горячеву. Поинтересовавшись, не слишком ли пострадал Антон Петрович во время выпускного бала от притязаний коллег, она неожиданно предложила:
- Мы, провинциалы, народ простой, бесхитростный, а потому я вас просто и бесхитростно приглашаю прогуляться. Если, конечно, вы сейчас свободны. Меня домашние бросили – кто на работе, кто документы в вуз побежал сдавать, - а столица из окна манит, терпенья нет…
Уловив заминку, чуткая провинциалка засмеялась:
- Если вы хотите отказать мне, не подбирайте слов. Я и так – без слов – все правильно пойму.
Горячев поторопился оправдаться:
- Варенька, я не отказать вам хочу, а разобраться со временем. У меня на вечер назначено занятие с великовозрастным учеником. Впрочем, если далеко из Крылатского не уезжать – я успею.
Так и договорились: недалеко…
Вот как, на ловца и зверь бежит… Горячев суетливо засобирался. Светлый летний костюм, галстук не нужен, впрочем, можно без костюма и без галстука, что-нибудь спортивное…
Из открытого окна потянуло запахом горелых спичек.
- Не суетись, Маэстро. Свари кофе, время есть.
Подчиняясь вполне справедливому замечанию, Горячев сел с чашкой свежесваренного кофе за кухонный стол.
Внимание женщин, и часто довольно навязчивое, было для него не внове. По блестящим глазкам этой стриженой Варвары и слепец заметил бы ее интерес к Горячеву, возникший с первой минуты знакомства. Сегодня ему как раз это и нужно.
- А ты, оказывается, дурак, Маэстро? Разве ты не понимаешь, что девка – это приманка, крючок. Тебе сейчас одно нужно – спрятаться, лечь на дно.
- Отстань. Прибереги свои умные советы для первоклашек.
- Первоклашкам советовать не надо – ведешь за ручку, пока мама не видит, и все дела. А такие, как ты, в моем постоянном присутствии оч-чень нуждаются. Ведь самомнений у вас – выше крыши. Еще раз говорю: отстань от девки и от парня. Открытым текстом они тебе не скажут, что им известно. А убирать обоих «на всякий случай» - хлопотно и глупо. Тогда уж точно вляпаешься. Да и не получится у тебя…
- Почему не получится? Где двое, там и еще двое – до кучи…
- Ишь как заговорил. Охо-хо, а ведь правильно пишут ученые юристы: безнаказанность чревата рецидивами…
- Охо-хо, ты, Хриплый, оказывается, читать умеешь. А детективы, интересно, входят в круг твоего чтения?
- Говорю же: дурак. Большинство из них как раз я и надиктовываю.
- И за милых дам, умник?
- За некоторых. Особенно кровожадных.
- Вот и беги, диктуй. У нас по соседству одна из таких живет – кровожадная. Кажется, у нее сейчас творческий кризис. Наверное, ты слишком на меня отвлекся. Пошел вон, сказал.
- Не получится у тебя, - Хриплый сказал это так проникновенно и грустно, что Горячев засмеялся:
- Неужто? Что ж такого произошло в последнее время, что может мне помешать? Даже если менты на след вышли – кое-что я еще могу успеть.
- Не, менты еще не вышли. Тычутся рядышком, но слишком много разных деталей – голова нужна умная, чтоб свести все к одному. А она у них в отпуске. Дело не в ментах. Краснощекая твоя мешает.
Горячев вздрогнул. Не хватало еще, чтоб этот мерзкий, мерзкий, мерзкий касался Марии!
- Да ты не горячись, чистюля, - с презрением и злостью произнес хриплый шепоток. - Ты еще пожалеешь, что не послушался меня и не бежал от нее сразу, как увидел…
- Что она? – тоже шепотом и тоже хрипло спросил Горячев, потому что нигде, ни от кого больше о Марии он не мог узнать.
- Она читает… эти… ну, понимаешь, тьфу! На хлебе и воде сидит. И ревет. Почитает – поревет. Снова почитает – снова ревет. Такая страшная стала – ты б плюнул, если б увидел… Не волнуйся, очень скоро она о тебе забудет. Как некто англичанин сказал: «Если чувствам ходу не давать, они мельчают от переполненья!»
Его горделивое хихиканье было настолько нестерпимым, что Горячев бросил об пол чашку с остатками кофе.
Хриплый поперхнулся смешком, зло выругался и замолчал.
Резкий порыв ветра парусом раздул тонкую занавеску, она улетела бы, если б была свободна. Горячев втянул занавеску, прикрыл окно. Сквозняк вынес из кухни запах горелых спичек и кофе, с улицы потянуло близким дождиком, пыльной листвой.
Горячев охнул про себя: Варвара-то ждет!
Она и правда уже стояла возле «Макдональдса», как договорились. Горячев подлетел – темно-бордовая роза на длинном стебле была вместо извинений.
«А хорошенькая эта провинциалка», - отстраненно подумал Антон Петрович, незаметно разглядывая девушку. Как жаль, что все у него так… сложно. Их можно было бы познакомить с Марией, они б наверняка понравились друг другу. Было в этих девушках что-то общее. Горячев не мог бы сказать – что именно, но он знал точно: общее в них как раз то, чего нет в нем самом…
Варвара отлично разыгрывала роль разбитной провинциалки. Но это была именно роль – Горячев не сомневался. Девица была неопытна и не знала, какая нота в их случайном знакомстве и столь же случайной прогулке была бы самой верной.
Душный день обещал то ли грозу, то ли просто ласковый дождик.
Прощаясь у Варвариного дома, он пообещал звонить и, может быть, прийти в гости – перед отъездом в деревню к матери.
Варвара вошла в подъезд, поднялась по лестнице на второй этаж, прислушалась: тихо. Она аккуратно положила розу на длинном стебле в батарею – может, дождется. Быстро-быстро вытащила из рюкзачка, болтавшегося за спиной всю прогулку, темные очки, кепку, джинсы и жилет. Моментально переоделась и выскочила на улицу.
Триста метров до остановки бегом, и Варвара увидела, как Горячев садится в троллейбус. Пока он покупал у водителя талон, она пристроилась на последнее сиденье, оказавшись спиной ко всем пассажирам, и к Горячеву тоже.
Димка говорил, что он живет рядом с автобусно-троллейбусным кругом. Значит, перегонов пять можно сидеть спокойно. Варвара думала, что охотничий азарт скоро заглушит тягостное чувство сожаления, которое не покидало ее с тех пор, как она увидела Горячева. Он был не похож на отморозка, способного лишить человека жизни. И на негодяя, который спокойно вскрывает чужие двери и сейфы, - тоже не похож. В чем Варвара никогда бы не призналась Димке – этот человек был похож на принца, который подплывал на лодочке с алыми парусами к волжскому берегу, а на берегу – Варвара в легком платье, раздувавшемся от прибрежного ветерка. Еще он скакал рядом с ее ахалкетинцем на белом коне и кричал что-то веселое и ласковое, щурясь от солнца, от зелени луга, от полноты и неповторимости жизни…
Нет, надо вспомнить тот страшный топор и представить, что теперь не отец, не мать, а Тетьзоя и Димка нуждаются в том, чтоб Варвара впрыгнула в тесное пространство между жизнью и смертью. А страх, сожаление и прочие штучки подождут до лучших, более спокойных времен.
Варвара пониже надвинула кепочку, закрывая от солнца и ненужных взглядов пол-лица. Сидя на песочнице, в которой играли дети, она поглядывала на подъезд – выйдет ли Горячев. И он вышел – в деловом костюме, как, вероятно, всегда ходил на работу, с кожаным портфелем в руках. Вот его машина: скособоченная «девятка» - двумя правыми колесами на пешеходной дорожке, двумя левыми – на асфальте проезжей части. И он садится в нее!
Не смея тут же вскочить, Варвара заметалась глазами: почему не подумала о таком варианте? Почему не предусмотрела? Что сейчас делать? «Девятка» медленно сползла с пешеходной дорожки, отъехала от подъезда, набирая скорость.
Варвара вскочила и бросилась к шоссе. Пока Горячев выруливает из дворов, она успеет. Какая-то иномарка резко затормозила буквально в пяти сантиметрах от Варвары. Мужик громогласно сообщил Варваре, кто она есть. Обижаться было некогда, впрочем, и не на что. Прав мужик.
Варвара судорожно задергала дверцу:
- Откройте, миленький! Век молиться буду!
«Миленький», впавший в транс от такого нахальства, дверь открыл. И не успел он продолжить словесное описание Варвариной сущности, как впереди из-за дома вывернула горячевская «девятка».
Варвара схватила водителя за плечо:
- Вот, вот он, миленький! Выручай! Давай за ним чеши!
Водитель судорожно глотнул, обалдело перевел взгляд с Варвары на «девятку».
- Вылезай, кукла! Мне на работу надо.
- Миленький, хорошенький, я тебя поцелую, если не упустишь. Или сто баксов плачу, если догонишь.
Парень оглушительно засмеялся и газанул.
- Ремень застегни, - велел парень. – Мужа выслеживаешь, что ли? Сильно насолил, если ты такая заведенная? Или это любовник?
- Любовник, да, только не упустите…
Несколько секунд ехали молча, а потом парень, глянув на Варвару, предложил:
- А может, плюнешь на него? У меня и тачка лучше, и сам я ничего, веселый. И зовут меня Матвей.
- Ой, Матвей! Золотое имечко!
- Да я и сам золотой. - Варвара взглянула на водителя повнимательней. Бритый череп, широченные плечи, глаза черные и наглые.
- Ты, золотой, крути баранку, не упусти клиента.
Парень бормотнул что-то, не пряча насмешливой улыбки. Тем не менее, за «девяткой» наблюдал внимательно и из виду ее не упускал. С широкого проспекта Горячев, а за ним и «золотой» Матвей свернули на какую-то улицу – Варвара совершенно не ориентировалась.
Старый красивый длиннющий домина – наверное, это и есть один из «сталинских», подумала Варвара.
Горячев уже проехал по дорожке к подъезду и выходил из машины. Варвара сморщилась:
- Ой, домофон! Цифры не увижу!
Матвей косо глянул на свою нечаянную пассажирку, покрутил головой и рванул по газону на дорожку перед подъездом.
- Слушай, золотой, - очень проникновенно попросила Варвара. – Ты не сиди, иди за ним, пожалуйста. Посмотришь, в какую квартиру позвонит…
Сжимая от нетерпения кулаки, Варвара считала: раз, два, три… десять…И куда пропал «золотой»? Наконец, он появился. Шел к машине и улыбался – так, что у Варвары замерло сердце: надо скорее выскакивать, как бы чего не вышло…
А Матвей, усевшись на свое место, повернулся всем корпусом к Варваре.
- Ну, кукла, сотней баксов не отделаешься, потому как я уже опоздал на две тысячи баксов. Так что давай свой телефон. А за углом я тебя высажу. Квартира, в которую вошел твой любимый, номер 60. Этаж, соответственно, четвертый. Ну, давай телефон. И как тебя зовут – скажи.
- Варвара я, золотой. Только, может, лучше ты мне свой телефончик дашь, а то я у тетки живу, она строгая – ужас. Или у тебя жена еще строже?
- Не, жена уже ушла. Место свободно и надолго.
- Намек поняла. Но я, как ты видишь, не претендую.
Матвеев джип обогнул угол дома, и Варвара вышла. Помахала вслед, искренне благодаря Матвея в душе и не менее искренне желая, чтоб он никогда в ее жизни больше не появлялся.
Она заметила крупные цифры на фасаде – номер дома и улица. Запомнила. Ну и что? Ждать Горячева или не ждать? Недалеко от подъезда, в который он вошел, начиналась череда разномастных ларьков. Газеты и журналы, питье – сухарики - сигареты. Ларьки продолжались до следующего подъезда. Возле него, кстати, стояла лавочка. Ну, очень кстати!
Очень хотелось пить. В палатке, ближайшей к нужному подъезду, продавалась минералка. Варвара долго не решалась сдвинуться с места – не упустить бы Горячева. Мимо процокала на каблучках девица с коляской, спросила у Варвары – который час. Варвара ответила нечленораздельно – высохший язык не повиновался. Девица с подозрением поглядела на нее и чуть прибавила шаг.
Варвара все-таки пошла к ларьку, купила минералку и стала пить из горлышка, не отрывая глаз от подъезда. Часа полтора уже прошло. Если верить Горячеву, он занимается со взрослым учеником. Ну, может, и для взрослого достаточно? Едва она подумала об этом, как дверь подъезда открылась, и показался Горячев с молодым мужчиной – тоже в костюме, несмотря на жару, и с портфелем в руке.
Варвара повернулась к витрине киоска, краем глаза наблюдая за своим объектом.
- Когда вернусь, мы обязательно продолжим занятия, - донесся до нее бархатный голос «ученика».
- Только, может быть, не сразу. Я собирался съездить отдохнуть на пару недель.
- У вас путевка? Если нет разницы, то, может быть, сейчас и поедете? Вернемся одновременно и созвонимся. Вы не представляете, Антон Петрович, как мне помогают наши занятия. Никакие курсы не дали бы столько.
Варвара сообразила, что машина «ученика», как и горячевская серебристая «девятка», припаркована совсем близко от киоска. Она пожалела, что не умеет проходить сквозь стены…
- Пожалуй, можно, - услышала она раздумчивый голос Горячева. – Поеду к матери, порыбачу. Там в озере такие крупные караси попадаются – одно удовольствие ловить! А через пару недель созвонимся.
Они уехали. Варвара еще постояла немного, держась рукой за угол киоска. Потом, шаркая, словно столетняя бабка, добралась до своей скамейки.
«Сейчас лягу прямо здесь, на лавке», - подумала сонно. Она сложила свой пазл. Больше ничего от меня не просите. Заквакал Кузя. Вытащив из рюкзака мобильник, Варвара сообщила Диме, что все в порядке, она в безопасности, подробности письмом.
- Может, заехать за тобой? – Димка очень волновался и, кажется, ругал себя за то, что втянул Варвару в свое расследование.
- Иди на фиг. Я устала, хочу побыть одна и вообще – поспать на лавочке. А что, нельзя? А может, я бомж?
Димка уловил еле живые шутливые нотки в голосе Варвары и отключился. Но Кузя тут же снова заверещал.
- Куколка, как твои дела? Что-то я забеспокоился – не замочил ли тебя твой любимый?
Варвара даже вздрогнула от такой проницательности простоватого Матвея. Или он только кажется простоватым? Она изобразила глубочайшее недоумение:
- С чего это ему меня мочить? Скорей уж я его. Просто у тебя, Матвей, на сегодня все дела кончились, и ты решил со мной поближе познакомиться.
- Я конкретно беспокоился, куколка.
- Во-первых, я тебе не куколка. Скорее уж бабочка. А во-вторых, что такого произошло, чтоб «конкретно» беспокоиться?
- А хрен его знает. Но у меня нюх на всякую пакость
- Это кто пакость, грубый ты человек?
- Наверное, твой любовник.
- Не болтай ерунды. Кстати, еще не факт, что я его брошу.
- Короче, ты где?
- По тому же адресу, на лавочке.
- Так и знал, блин. Я через десять минут буду. Да не вздумай убегать, я тебя просто отвезу туда, где ты на меня напала.
- А ты что, благородный?
- Сомневалась?
- Как бы это мягче сказать… Ну да ладно, экономь денежки.
- Обязательно буду. Ну вот, куколка, карета подана.
Варвара огляделась. Кровь – или страх – снова застучала в висках. Куда ты, дурочка? Этот Матвей наверняка из братков – башка бритая, нюх острый, глаз наглый. Завезет куда-нибудь. Она думала так, а сама шла к машине.
Красивая у Матвея машина, огромный джип – еще бы научиться марки различать. Он и не подумал выйти, открыть дверь перед дамой. Сидит за рулем и улыбается во весь рот.
- А ты знаешь, что на фарфоровую статуэтку похожа?
- Матвей, скажи честно, ты что-нибудь плохое задумал?
Он вздохнул с сожалением:
- Ну почему так бывает: если баба красивая, то обязательно дура?
Варвара не обиделась – слишком сильные эмоции ей сейчас были так же противопоказаны, как резкие движения. Она взгромоздилась рядом с Матвеем. Поехали! Куда?
Димка метался по двору. Варвара зачем-то отключила Кузю, и он не знал, что делать. Денис успокаивал его, но по голосу заметно было – по долгу дружбы, а вовсе не из уверенности, что все с Варварой в порядке.
Они увидели, как недалеко от поворота во двор остановился черный джип, а из него вышла живая-невредимая Варвара. С водительского места выпрыгнул мужик, бритый наголо. Они постояли вместе, о чем-то переговариваясь и смеясь. Вдруг Варвара поднялась на цыпочки и поцеловала мужика в чисто выбритую щеку.
Димка схватил Дениса за рукав:
- Ты что-нибудь понимаешь?
- Понимаю. Выполняя боевую задачу, Варвара нашла боевого друга. А что, нормально.
Джип уехал, газанув с места, и Варвара не спеша пошла к дому.
- Только пока ни о чем не спрашивайте! Сначала есть, пить и спать…
- Кроме спать! – крикнули в один голос Дима и Денис.
С полдня обещанный дождик вдруг ринулся с небес. Ребята нырнули в подъезд, а Варвара стояла под прохладными частыми каплями и смотрела, как пузырятся, пенятся моментально появившиеся лужи. Можно было бы закатать джинсы, снять обувь и пойти босиком, куда глаза глядят.
Но уж слишком много глаз глядело на нее. Из подъезда и из окон дома.