Светлому, прекрасному, удивительному человеческому чувству, которое называется любовью, посвящено бесчисленное собрание рассказов, повестей, романов, театральных драм и лирических душевных всплесков. Возможно, какой-то самозабвенно преданный науке биолог наподобие Паганеля скажет, что этот полет души всего лишь проявление инстинкта продления рода и не более того. Мол, любовь – это украшенная ювелирами от искусства царственная корона полового влечения. Пусть будет так. Но какие, порой недоступные суровому смыслу, движения при этом происходят! Влияет ли у человека на стремление к противоположному полу его профессия? Не исключено. Например, у врачей, как людей эрудированных, способных управлять своей психикой, гораздо реже встречаются страстные болезненные ревностные проявления в семейной жизни. Многим людям, в таком тонком деле как взаимоотношения, не хватает мудрости, а ее составной частью является умение владеть собой. Ну, а теперь снова про любовь. Бывают ли в реальной жизни «спящие красавицы»? Кто-то скажет только в сказке. Увы, это не так. Не пробужденных великим чувством людей предостаточно. Среди них те, кто увлечены каким-либо делом, любо постигшие разочарование и вооруженные осторожностью.
Благинин Вадим на четвертом курсе записался в группу хирургов, но грандиозных планов на будущее не строил, поэтому кружки по избранной специальности не посещал, ограничивался институтской базовой программой. В будущем намеревался вести поликлинический прием амбулаторных больных. Он был чуть выше среднего роста, голубоглаз, нос имел продолговатый, заканчивающийся утолщением округлой формы, и открывающий две аккуратных, но отформатированных в сторону увеличения, ноздри, в которых обладатель сей анатомии любил поковыряться. Губы пухлые, щедро вывернутые вверх и вниз, умели складываться в доброжелательную улыбку. Брови вразброс, роскошные, но до восточного типа не дотягивали, скулы широкие, щеки румяные, лоб обычный с едва уловимыми наметками будущих морщин. Уши были чуть оттопыренные, но внешнего облика не портили. Еще одной особенностью лица Вадима было неестественное утолщение краев век, оставшееся, возможно, от перенесенного в детстве конъюнктивита. У большинства людей смыкающиеся во время сна и при моргании части век ничем не выделяются, фокус зрения постороннего наблюдателя отвлекается ресничным орнаментом. У Вадима края век были не только слегка утолщены, но вдобавок имели интенсивный розоватый даже красноватый оттенок. Его прическа – это стандартная канадка, которая иногда сменялась боксом или полубоксом.
У студентов медиков было немало популярных поговорок, одна из них гласила: «Сдал топочку,- можно жениться!». Топографическую анатомию изучали на четвертом курсе. Если по каким либо причинам приходилось бросать учебу, то диплом фельдшера все равно был гарантирован. К этому времени у большей части обучающихся молодых людей появлялись спутники или спутницы, с которыми завязывалась пока еще осторожная ни к чему не обязывающая дружба. Возле Благинина часто замечалась студентка однокурсница Фаина Полякова. Она была невысокая кругленькая, голубоглазая, с такими же пухлыми губками и большим ртом как у ее товарища. Волосы кудряшки придавали ее доброму лицу обаяние, а все вместе сеяло доверие и участие. Они, дополняя друг друга, создавали какой-то цельный устойчивый жизненный образ. В шестидесятые годы время комсомольской послереволюционной вседозволенности уже давно миновало, поэтому до свадеб у многих влюбленных интима не было. А там кто знает? В конце шестого курса Вадим и Фаина создали новую ячейку общества под обобщенной фамилией Благинины. К моменту призыва Вадима на два года в качестве армейского врача у них уже родился сынишка.
Новоселов Ефим по только одному ему известному велению души и разума решил стать психиатром. Этим разделом медицины он увлекся основательно, поэтому не пропускал ни лекций, ни научно-практических конференций, ни кружковых заседаний. Циклы занятий по психиатрии проходили все студенты независимо от будущего профессионального выбора. У Камского после общения с несколькими пациентами в соответствующей клинике сложилось убеждение, что хирургия – это оазис в сравнении с пустыней безумия. Алкогольные психозы еще, куда ни шло, лечились, а многое другое врачи старались перевести в русло безопасности. И ничего больше. Глупость и сумасшествие существующими лекарствами не поддаются излечению. Возможно, в будущем здесь поможет трансплантация. Студентам преподаватели показывали пациентов, которые в силу неадекватности вскрывали себе живот, чтобы докопаться до источника урчания, самоубийственно наносили другие всевозможные увечья. Больные из следующей группы воображали себя без тени сомнения мировыми знаменитостями: кто-то выступал от имени Наполеона, кто-то утверждал, что он Карл Маркс, Эйнштейны тоже были. Наедине с такой категорией оставаться не хотелось ни на минуту. Больных с тяжелыми психическими нарушениями к счастью мало. Организм здорового человека с успехом выдерживает атаки на сознание, как со стороны природы, так и со стороны общества. Тема гипнотического воздействия Новоселова интригующе интересовала. На старших курсах он уже самостоятельно пытался применять ее на практике для устранения привычки курения и алкогольной зависимости. Как он пояснял, были положительные результаты.
Благинин пристрастился к курению на младших курсах. Будущий доктор прекрасно понимал, что такая привычка врача не красит, но ничего не мог с этим поделать. Однажды вечером в комнату общежития, где он обитал, зашел Новоселов.
- Привет, Вадим!
- Здорово!
- Ну, и запашище у вас! Шире форточку откройте, а то задохнетесь.
В комнате стояли четыре кровати, на которых возлежали сосредоточенные студенты с книгами в руках.
- Что носками воняет?
- Если бы только. Табачным дымом.
- Мы ему говорили, чтобы не дымил в комнате, - сказал один из проживавших молодых людей, кровать, которого стояла возле окна.
- Выгонять будем в курилку! – подключился еще один решительный голос.
Андрей Бахтин, также однокурсник Ефима, сосредоточенно читал монографию.
- Вадим, ты сдал глазные болезни? – поинтересовался Новоселов.
- Сдал.
- Какую оценку получил?
- Хорошо.
- Билеты у тебя есть?
- Есть.
- Дашь. Тебе же они не нужны уже.
- Бери. Они в папке на моей тумбочке.
- Слушай, Ефим, - подключился к разговору Бахтин, - ты же гипнозом занимаешься?
- Учусь пока.
- Закодируй Вадима.
- Да ну вас к черту! – пробурчал Благинин. – Я спать хочу!
- Во сне самый эффективный момент! – понизив голос, не унимался Андрей. – Его и погружать в сон то не надо, после экзаменов он отрубается за двадцать секунд.
Едва было произнесено последнее слово, как с кровати Благинина послышалось сладкое сопение.
- Приступай! – решительно сказал Бахтин.
- Так он же не согласился!
- На него все равно ничего не подействует.
- Ладно, попробую.
Новоселов пододвинул стул вплотную к спящему товарищу, присел. Блаженство на лице Благинина было освящено сиянием румянца, подчеркнуто расслабленной мимикой и едва заметной улыбкой толстоватых губ.
- Ты слышишь только мой голос, - начал Ефим, - тело твое наполняет нежное тепло, ты расслаблен настолько, что движения становятся невозможны. Вокруг тебя поле покрытое цветами. Ты лежишь на нем, раскинув руки. От множества соцветий исходит удивительный аромат. Ты чувствуешь его?
Вадим глубоко вздохнул.
- Замечательно! – продолжал гипнотизер. – Дует легкий ветерок, по синему небу плывут гирлянды облаков, цветет сирень. Рядом река, на ней с удочкой сидит рыбак. Поплавок неподвижно застыл на глади воды. Иногда на него садятся стрекозы. Близится полдень, поэтому клева нет. – Новоселов все это произносил медлительно с ритуальными паузами. - Внезапно порыв ветра доносит отвратительный запах. Ты это чувствуешь. Тебе неприятно. Это рыбак закурил.
В это время Благинин открыл глаза. Мгновенно усёк обстановку и характер действа, тут же разразился длинным, отборным словоизвержением, которое обычно в книгах не приводят:
- Да пошли вы к е…!
Встал, достал пачку сигарет, вынул одну и, разминая ее пальцами, вышел из комнаты.
- Пойду на улицу, покурю.
Однако через пару минут вернулся. Сигарета была потушена и почти не использована.
- Что за сорт мне подсунули! На тошноту тянет. Надо будет сходить в киоск и разобраться.
Присутствовавшие в комнате переглянулись, не проронив ни слова. Новоселов поспешно взял билеты и, опасаясь непредвиденного развития событий, тут же исчез за дверью.