Кончился «вынужденный» отстой корабля. Старпом и боцман загрузили всё необходимое, и корабль был готов к походу. В этот раз мы уходили в Карское море, успевшее немного освободиться от льда. Меня предупредили, что заказ был правительственным, хотя кураторами оформлены несколько заказчиков. В том числе, Министерство геологии. Где-то в этом море будет устанавливаться плавучая буровая платформа. Поход рассчитывается на два месяца. Пополнение топливом и продуктами питания предусмотрено в Архангельске.
Поход прошёл с оценкой «отлично». Мы тщательно «прочесали» все указанные в приказе места, определили конфигурацию морского дна на доступных нам глубинах, выдали карты. Кроме того, обнаружили немецкую подводную лодку. Её повредили во время ВОВ, но предполагали, что она затонула в другом месте, где была большая глубина. А лодка оказалась совсем не там.
Когда мы вернулись домой, меня огорошили неожиданной новостью. Фаина получила результаты тестов ДНК на отцовство. Нашей оказалась рождённая Эльзой дочь. Отцом мальчика оказался Лукьяненко. Но девочка, рождённая Надей была бесспорно моя. Моей дочерью оказалась и Эмма.
Меня очень возмутило отцовство Лукьяненко. Бесило не само отцовство, а то, что они сделали это тайком от меня. Подобного предательства я не ожидал ни от которого. Если это было им нужно, могли бы честно сказать. Я же сам много раз предлагал им сойтись и жить в любой из наших квартир. Фаина с Надей долго успокаивали мою гордыню. В конечном итоге Фаина принесла с десяток медицинских журналов, в том числе и иностранных, где описывались подобные случаи. Был даже описан случай беременности целомудренной девочки, которая своей рукой случайно занесла сперму мужчины на половые губы. Если бы у девочки не оказалось плевы, мужика обвинили бы в совращении или изнасиловании. Меня поразила способность сперматозоидов проделать такой длинный путь и ещё оплодотворить яйцеклетку.
Обрадованный нечаянным отцовством, Лукьяненко в моё отсутствие попросил у Фаины руки Эльзы. Той ничего не оставалось, как согласиться. Они сразу же уехали в Питер. Молока в поздно развившихся грудях Эльзы хватало только на одного ребёнка. Зато его было больше, чем достаточно у Нади. Она без особых проблем кормила своего и нашего с Фаиной ребёнка. Поэтому Фаина согласилась на отъезд Эльзы с Лукьяненко. Я в это время был в море.
Ещё до рождения детей им придумали имена. Своей девочке (а Надя была уверена, что она носит девочку) она дала имя Мария. Оно созвучно украинскому слову мрия – мечта. Фаина надеялась, что наш мальчик, поэтому настаивала на имени Богдан, то есть, богом дан. Ведь она была уверена, что не может произвести на свет детей. Эльза пожелала своей дочери дать имя Дарья – подарок. Так и получилось, мы получили очень ценный для нас подарок Эльзы, судьбы и бога. Когда же выяснилась ошибка, никто не стал менять имя детям. Бог дал Эльзе и Лукьяненко Богдана. Оба этого не ожидали. Может, узнав об истинном отце ребёнка, Эльза не столько испытывала боль при сношении, сколько стыдилась своей нечаянной измены. Ну, бог им судья. К Эмме я не успел привыкнуть. А Шурочке Мария быстро заменила прежнюю сестричку.
Надя стыдилась ложиться в общую с Фаиной постель. А мы и не настаивали. Попеременное пребывание в постели Нади и Фаины мне нравилось даже больше. Да и Фаина с Надей дружили лучше, чем с Эльзой. Такого взаимопонимания я от них не ожидал. Меня удивляла дружба с Фаиной Эльзы, но с Надей у них были ещё более близкие отношения. Если Фаина уже стала остывать к близости, то у Нади ничего подобного не замечалось. Не было у неё и того навязчивого желания близости, как у Эльзы. Зато она никогда не отказывала в ней и не ограничивала продолжительность. Каждое совокупление с ней она воспринимала, как подарок, как награду за своё терпение и кротость. И при всё этом они с Фаиной в близости были совершенно разные. У них разными были не только характеры и ощущения влагалищ, но даже и тела. Разным был и темперамент.
Надя любое свободное время посвящала вязанию. Даже на пару минут отдыха она брала в руки спицы. В её шерстяные, пуховые и мохеровые изделия была одета почти половина госпитальных работников. Она связала мне изумительной красоты свитер, который я подарил председателю ассоциации предпринимателей. Правда, его скоро переизбрали. Но дружить с ним мы не перестали. Теперь он всюду появлялся в этом свитере, утверждая, что он приносит ему удачу. Используя результаты использования нашего дома, он стал рекламировать и строить дома такой конструкции. Даже печку предлагал такую же. Заказчикам дома очень нравились. Наученные мной каменщики полностью переключились на кладку печей. Только не всегда могли спроектировать печку под заказ. Я охотно помогал им, порой делая даже порядовки.
Фаина поддерживала связь с Эльзой. По её сообщениям, Эльза надеется получить материнский капитал и обменять свою однокомнатную квартиру с доплатой на двухкомнатную. Лукьяненко редко бывает дома, почти постоянно пропадая в море. Там готовится какой-то серьёзный проект, поэтому не только проводят обследование дна, но и траление минных полей. Из-за большого количества затопленных отравляющих веществ подрывать мины не везде разрешают, чтобы не потревожить проржавевшие контейнеры с ядами. Придумали какое-то приспособление для вывода мин в безопасное место. Балтийское море относительно мелкое, но в нём очень много границ сопредельных государств. С помощью наших кораблей можно было бы полностью очистить его от всего этого мусора, но мешают международные амбиции. А некоторые государства находят подрывную деятельность даже в присутствии этого специального корабля в нейтральных водах.
Дочь Паши всё больше начинает походить на меня. Хотя Паша уверена в сроках, она всё же сделала анализ ДНК, чтобы не чувствовать себя виновной перед Макарычем. Анализ показал, что она бесспорно является отцом. А похожесть Фаина объяснила полигонией – участием генов других партнёров в формировании плода. Чем меньше время зачатия от близости с другим партнёром, тем больше возможна похожесть дитя на этого соучастника.
Через некоторое время Надя стала зарабатывать не только вязанием. Из-за обилия молока её привлекли к кормлению детей в родильном отделении госпиталя. Фаине даже отвели несколько часов в её сменах, чтобы помогать Наде придти с детьми или побыть с ними дома. На этом молоке Надя зарабатывала даже больше, чем на вязании. Всевозможные анализы и исследования показывали, что оно было самого высокого качества. Вскоре дома появились какие-то склянки и устройства для приёма и хранения избыточного молока. Чаще всего, его использовали дома, потому что свежее молоко из груди ценилось значительно выше. Надя очень смущалась, когда я видел это.
Хотя я в своё время грозил не отдать Эльзе Эмму, её исчезновение перенёс довольно легко. Скорее всего, мне помогла пережить эту потерю Шурочка. С каждым возвращением из плавания она становилась всё интереснее. Я едва не плакал от умиления, когда она с Фаиной встречала меня на причале и страстно обнимала и целовала. Только нацеловавшись с ней, я мог уделить внимание Фаине.
Как ни красива становилась Надя, я всё равно очень любил мою заметно стареющую жену. Не только сама Фаина, но и Надя занимались её омолаживанием. Не раз видел батареи различных кремов и паст. Иногда, вернувшись «не вовремя» заставал их за манипуляций с лицом Фаины. Я постоянно убеждал её, что люблю такою, какая она есть. Но жена всё больше стыдилась своего вида.
Зато Надя расцветала. Деревенская пронзающая красота становилась у неё всё ярче. Ей не надо было ни краситься, ни пользоваться кремами. Природа наградила её и крепким здоровьем. Хотя у неё стало меньше талии и больше живота, её фигура восхищала своей природной прелестью. Она не была полной, но выглядела пышной сдобной булочкой, излучающей природное здоровье. Я для себя сделал сравнение Фаины и Эльзы со сладкой плоской ватрушкой, а Нади – с мясным пышным пирожком. Эльза мало отличалась от Фаины. В этом сравнении у них только начинка была разной: у одной – малиновая, у другой – земляничная. Питаться постоянно сладким достаточно быстро приедается. Зато пирожок с мясом не только вызывает аппетит, но и хорошо насыщает. Фаина с Надей вызывали у меня больше желания, чем Фаина с Эльзой из-за их несравнимости. Это заметила даже жена.
Возможно, я стал выходить из похотливого возраста. Вернувшись из плавания, я с удовольствием «кувыркался» с обеими пару дней, а потом переходил на одноразовые «мероприятия». Накупавшись и напарившись в бане, мы часами сидели в комнате отдыха, давая детям вволю наплескаться в ванне. Меня уже не тянуло лишний раз пощупать «сладкие» места моих женщин, пристать к ним с желанием трахнуться. Всё это как-то отошло на второй план. Только ночью я не мог удержаться от близости. С Фаиной – потому что любил её, а с Надей – потому что слишком она была соблазнительна даже при касании. Что было удивительным, обе разрешали оставлять в себе моё добро на всю ночь. Обнимая Фаину, я вслух мечтал, чтобы она опять «залетела». Мы пересадим яйцеклетку Наде, чтобы завести ещё одного ребёнка. Мише скучно одному. С Романом у них большая разница в возрасте. Фаина ворчала, что у нас и так филиал детского сада и детдома. А потом целовала мне руку, обнимающую её. Надя соглашалась на любое материнство, лишь бы мы не прогнали её. Хотя она почти ни куда не ходила, ей у нас очень нравилось. Не смотря на то, что Надя очень много вязала, она успевала в отсутствие Фаины сделать всё, что можно: уборку во всём доме, постирать и приготовить еду. Той оставалось только заниматься детьми. Надя даже клумбы около дома устроила.
Почти весь год я провёл в плавании, возвращаясь домой через месяц, два и даже три. Неделя пребывания дома и вновь поход. Даже перед Новым годом нам пришёл приказ картографировать донный рельеф в проливах между островами Земли Франца-Иосифа. Там ещё только начинается ледостав.