Первый том Собрания сочинений - 5
Вчера было что-то так тяжко, что я два часа под периной не могла согреться. Главное, как на 8-е Марта сняла шапку, потому что "мелир" сделала, так два дня и собирала комплименты, пока вчера голова не отвалилась. Сначала стал завывать ветер. Пришлось ограничиться одними подрамниками. Я научилась так загибать кнопки, что они на решетке держатся, как пришпиленные. Но потом пошел холодный дождь, и двумя решетками пришлось пожертвовать, все переиначивать. Валера, нынче сосед по улочке, еще больше намучился, у него подрамников в три раза больше, может, даже раз в шесть, вот мы сели, каждый на свой стульчик у оставленного для покупателей окна, после сражения с ветром и дождем, и начали перечислять, на кого мы похожи.
- На бесстрашных!
- На бесстрашных идиотов!
Тут ветер до того стал дергать дождь, что по крыше застучала шрапнель.
- На привязанных к будке безродных псов!
- На прикованных цепью к стене узников!
Мимо на всех парах промчался с возиком Овик.
- Вот свободные люди - когда захотят, тогда и уходят со станка, - подытожил Валера, - а мы - рабы лампы!
- Даже если я сейчас позвоню Владику, он приедет не раньше, чем через час. Это будет четыре, - не согласилась я.
- К четырем часам обещают шквальный ветер.
- А сейчас какой?
- Порывистый.
Разумеется, я звонила Владику три раза, пока его разбудила. А что - за окном дождь и ветер, а в постели, под периной, благодать, - в общем, пока он проснулся и приехал, папки уже час стояли закрытыми, а я так замерзла, что у меня стучали не только зубы, но и коленки. А что всего обидней, и пусть никто не смотрит на лампаду, у меня зубы и коленки стучали за собственные же деньги, это я себе такой смертельный аттракцион устроила. Чем не игрок?
У меня было двести крон бумажкой и восемьдесят мелочью, я протянула двести крон Владику, со словами "а восемьдесят мне на бутылку итальянского мерло".
- Я не возьму, - сказал Владик, - я потом еще пани Светоушке станек собирать буду, она мне заплатит двести крон.
- Не спорь со мной, - сказала я, и, достав поцелуй, поплелась со станка. Главное, ставить ноги не торопясь. Глядя на каждый камушек. И при медленной ходьбе в камушках начинает проступать какой-то волшебный рисунок, мрамор он такой. Как будто в него утоптались души.
Я была уже на Смиховском надражи, и дожидалась своего автобуса, номер 190 (десятка!), как раздался звонок:
- Кира! Это Наташа! Мы получили посылку! Машка такая гордая, что пальцы веером, вы, мол, мизинца моего не стоите, у меня теперь сумка от "Кристиан Диор"!!!
- Она девушка, ей впору.
- Да ты не представляешь, как мы тут все на ушах! Я тебе Сережу дам!
- Кирочка, родная наша, как мы тебя тут все любим, - запел Сережа, - а особенно я, я в тебе прямо души не чаю!
- Я тебя тоже очень люблю, Сережа, - сказала я, - но вот подошел мой автобус, я прощаюсь, и обязательно позвоню, туда, ближе к теплу.
Я три остановки проехала, прежде, чем до меня дошло, что я еду куда-то на Гаи. Потом бы я с этих Гаи ехала до Моджан часа полтора.
Бог надоумил. Вышла, перешла на обратную сторону, ветер просто сносил при этом, и дождь сек, доехала обратно до Смиховского надражи, и уже через полчаса лежала под периной, проклиная март, пеняя ему, что он еще хуже, чем ноябрь, в ноябре хоть уже смиряешься с холодом, голодом, долгами, а в марте, особенно после второй половины февраля, полной солнца, оттепелей, зеленых газонов и нежданно расцветших сакур, ждешь привета, ждешь грачей, ручьев, по которым "везу я кораблик по быстрой реке"... а взамен звонок бухгалтера, и слова "жду тебя во вторник, после работы"...
Как же я могла забыть, что вчера было Прощенное воскресенье?
С другой стороны, как бы я могла помнить?! Ведь голова-то отвалилась!