- А вам как ваше начальство? - вопрошала я у случайных прохожих, - Мое по ночам хохотать на кладбище улетает, у нее своя, мать ее, ступа – Бентли называется, а вместо метлы язык раздвоенный, как у змеюки.
И плевать мне было, что от меня, грациозно шатающейся после четырех «маргарит», люди шарахаются. Подумаешь, шесть часов вечера. День-вечер-ночь – какая разница? Освещение? Да плевать!
Плохо я работаю одна за троих, видите ли! Да чтоб ее, жабу пупырчатую, вместо принца Иван-дурак поцеловал!
До дома оставался последний километр. Сегодня вместо обычной рабочей «продленки» у меня физкультура.
Лишила меня летнего отпуска! Да не больно-то и хотелось: дача, грядки, жуки колорадские … господи, может, еще одну «маргариту»?
И какого лешего дверь на два замка аж закрыта? Ладно, акулы не вымерли, и я не сдамся.
- Ух ты черт, - короткий полет над баррикадой из обуви, и я приземлилась на свои четыре.
- Твою ж мать!
Тонкий свет уходящего от меня летнего солнца сочился сквозь сомкнутые шторы нашей скромной комнаты и ложился аккурат на двоих: моего мужа и его антонима – мою голую начальницу.
Вот они как, точки, в жизни ставятся. Тишина. Не учат в таких обстоятельствах речь толкать.
- Оправдывайся, только быстро, – сказала я, присаживаясь на расправленный диван рядом с начальством.
- Лида, пойдем на кухню? – попросил меня муж и тут же будто скукожился, а я поняла вдруг, что ему неудобно перед ней.
- Иди, Ваня, не с тобой разговариваю, - я подняла упавший на пол с бедра начальницы уголок одеяла, пока муж (видимо, уже бывший) спешно натягивал поглаженные мной вчера джинсы, и, похлопав его любовницу по филейной части, расставила запятые:
- Ну что, нанимаем еще пару человек, и я лечу с премии в отпуск?
- С чего вы так решили? – непривычно тихо прошипела она, глядя на меня словно впервые увидела.
- А мы талисманами поменялись, - сказала я и кивнула в сторону кухни, - Иван-дурак теперь твой. Мне, видимо, твой принц в обмен причитается, раз ты не согласна..
- Согласна, - поставила она точку.