Рядом с Госпремией! (Михаил Глибоцкий) / Проза.ру

            РЯДОМ С ГОСПРЕМИЕЙ             1

            Перед крутым левым поворотом на пустынном Мурунтауском участке автосрады Ташкент-Зарафшан водитель рейсового «Икаруса» по имени Юнус, крепко взял в руки баранку руля, снизил скорость и впился глазами в скользящую ленту асфальта. До полночи оставалось меньше часа, приезд в конечный пункт назначения – город Зарафшан, - ожидался без срыва путевого графика. Поэтому напарник Юнуса, лежебока Кадыр, привычно дремал на заднем сидении автобуса, ибо ему утром управлять машиной в обратном рейсе. И именно в этот серьёзныйный момент кто-то из пассажиров громко застучал кулаком в боковое стекло шофёрской кабины. -Итвачча! Нашёл место и время отвлекать от дороги! – в сердцах пробормотал рассерженный водитель в адрес неспокойного седока и резко открыл правой рукой стекло переговорного окошка между кабиной и салоном. – Чего надо? -За поворотом тормозни, земеля! Нам здесь выходить. – услышал в ответ. -Ты ничего не перепутал, друг? До города ещё сорок километров… А тут и жилых домов близко нет… Одни зоны заключения… Забредёшь в какую-нибудь, тебя арестуют не дай Аллах тебе такого печального удела! - Не боись, земеля, не заблужусь. – отвечал настырный «друг». – Я эти места три Петра в пятёрках топтал, в натуре… - Ботаешь много, Калмык! Сказал ему «Тормозни!» и хватит… А он пусть тормозит, чурка с глазами… - вдруг послышался грубый голос другого пассажира. - Ладно, остановлю… – покорно нажал на тормоз Юнус. –Только не обижайтесь на меня, если в горах свернёте себе шею! -

         Счастливого пути, арбакеш! – пожелал шофёру говорун при выходе из «Икаруса». Неразговорчивый же его попутчик не произнёс ни слова. - Рахмат! - поблагодарил его Юнус, обрадованный тем, что не надо вылазить из кабины в ночь для выдачи чемоданов из багажного отсека автобуса. – И вам счастливо не попасть добровольно за колючую проволоку… Ха-ха-ха!

         Это только в блатной песне про Колыму слёзно, но лицемерно, поётся о каторжном равенстве среди осуждённых преступников:

      Как вспомню    Ванинский порт. И крик парохода угрюмый…

      Как шли мы по трапу на борт. В холодные, мрачные трюмы .

      От качки страдали «зэка». Обнявшись, как родные братья-я.

      Всю ночь напролёт с языка: несутся глухи-и-е проклятья-я!


   На самом же деле в лагерной зоне любой строгости режима для каждого осуждённого всё расписано: кому на нарах кемарить, кому - под нарами, кому баланду разносить, кому парашу выносить, кому горбатиться на Хозяина, а кому «чифир» пить или банковать при игре в «очко». Даже в подконвойных маршевых колоннах за зоной или на ежевечерних перекличках в зоне место для каждого из «зэков» расписано словно в «Табеле о рангах» царя Петьки Великого. Любое самовольство «братьев» жестоко наказывалось авторитетным судом из воров в законе. Вот почему в тайном схороне под двухветвевым фундаментом «Цеха доизмельчения» неразговорчивого пассажира с «Икаруса» с самого утра рабочей субботы и до конца смены долго поучал зэк Барыга из лагеря особого режима П/я № 64/19. Злая воля областного Пахана свела их в этой земляной норе для выполнения ими начальной стадии крупного дела на сотни тысяч рублей. Бухарский гость прислан был сегодня подменить собою Барыгу в подконвойной колонне осуждённых; дойти живым до жилых бараков; безошибочно угнездиться на нужных нарах; благополучно пробыть среди зэков под чужой личиной весь воскресный день. И только после утреннего развода в понедельник опять вернуться в колонне на тот же стройобъект, где его самого в схороне подменит вернувшийся из командировки Барыга. Всего-то две ночи и одно воскресение должен продлиться задуманный балаган, но для самозванца в случае разоблачения каждый час опасной роли грозил мучительной смертью. Мало того, что медленно будут убивать, так ещё перед кончиной обесчестят всем бараком. И гонцу на воле за любую промашку тоже был обещан жестокий конец. Вот поэтому Барыга даже не намекал своему двойнику про адрес места доставки и название своего груза. Двум злоумышленникам было и тесно, и темно, и душно вяме под фундаментом. Они гнездились едва ли не друг на друге. Еле-еле переоделись в одежду друг друга. Курить и громко говорить тоже было не в дугу из-за шухера: а вдруг кто учует табачный дым или услышит голоса? Вокруг в зоне до хрена стукачей.Да чего там о куреве базарить, в натуре, коли даже малую нужду надо было справлять в стекляную банку. По этой причине Барыга всю рабочую субботу лишь шептал, а Лжебарыга старательно запоминал всё услышанное. - Моя пятёрка двенадцатая, слышь ты, земеля? Стою я в ней по середине, век воли не видать. Слева от меня, тьфу ты, теперь от тебя, ходит Гриф со статьей за умышленное убийство с особой жестокостью семьи отпускников… - А ты? То есть «я»? Короче, «мы» - за что паримся? И кто у нас крыша в этой зоне? -За хищение социалистической собственности в особо крупных размерах ты паришься… Крышует тебя Пахан зоны по прозвищу Каракурт, «Чёрный Паук», по-русски. Ты, фраер, не перебивай меня, не то забуду , в натуре, о чём пропустил… Гриф выдаёт себя за крутого гопстопника, но на самом деле он шакал вонючий. Эта падаль всю жизнь горбатилась бульдозеристом в ДЭУ на автотрассе в пустыне Кара-Кум. По ней пузатые городские отпускники из республик Средней Азии на личных тачках летом прутся своим ходом на Кавказ через пески, через Каспий на морском пароме и через Баку. Возвращаются из отпуска по тому же этапу, но уже без денег, пустые Вот таких-то автотуристов за барханами и стерег на своём бульдозере Гриф. Он, падла, нарочно разрыхлял дорожную насыпь так, что ни одна легковушка не могла без буксира проехать через повреждённое место. За свою услугу гнилой стервятник брал с отпускников большие бабки, отстёгивая положенную долю ГАИшникам и своему начальству в ДЭУ. Так и кормился, гиена, несколько лет, пока в его засаду не попалась на обратном пути с Кавказа тачка простого инженера из города Фрунзе… А какие башли у инженера после отпуска? И этот гопстопник грёбанный, уморил-таки в безводных песках до смерти всю многодетную семью, но бесплатно буксировать не стал, сука… - Зачем мне знать о его делах? – удивился бухарец. – Я за свои дела ходил пятёрками по пяти статьям. Сегодня ночью замочил на проходной сторожа. Не предупредили его что ли о нашем приходе… Хипишь поднял, звуковую сирену чуть не включил… - Предупреждённый сторож струсил, как пить дать, а вместо себя и послал лоха… А ты мои байки слушай внимательно. Для твоей же пользы, фраер, тебе всё это надо знать. Вдруг Гриф возникнет против тебя в колонне? Вот ты ему и шепнёшь про бульдозер -то. Он сразу заткнётся… Ведь за убийство детей, знаешь что братва с ним сделает? - Знаю. Гони дальше… Справа от меня что за хмырь? -Тоже артист с погорелого театра. Кликуха у него «Зубодрал». О своих четырёх ходках в зону всем форменную туфту толкает… Что он, дескать, из ворованного золота подпольно клепал вставные зубы. А у самого и лекарского диплома-то нет. Но если правду сказать, то гнилые клыки у «зэков» он клёво дёргает простыми слесарными длинногубцами, да недорого и без боли. Но начальство само не обращается к этому «Айболиту», да и к лагерному лазарету его близко не допускает по брезгливости. Из учётной карточки Зубодрала» начальству известно, что он научился своему ремеслу на покойниках, когда служил санитаром в моргах. Там мародёр золотые коронки, зубы и мосты выдирал у мервецов, переплавлял их в слитки и толкал их ювелирам и протезистам. На воле жил припеваючи, ни бабы, ни детей, а в зону ходил этот кобёл паршивый по статье за изнасилование дохлых баб… - Да ты чо? В натуре?– даже вскрикнул от удивления бухарский гость погреба. – Ну и соседи у тебя, ой у нас, в шеренге! - Выключи матюгальник, шумило! –зашипел испуганный Барыга. – Стукачи вокруг, так и шныряют!
      - Гони теперь про соседей по нарам в бараке. - Твоя-моя «шконка» находится на среднем ярусе двенадцатой этажерки, справа от входной двери. Сечёшь, что пятёрка наша в подконвойной колонне и этажерка с нарами имеют одинаковый номер? Сверху над тобой ютится узбек Темирпчак, «Железный нож» по-русски. Внизу под тобой вор в законе Кахор… Это не кличка, а имя его по паспорту… Тут шепот Барыги заглушил снаружи громкий звон подвешенного куска рельса от ударов по нему куска арматуры. Командир конвоя так оповестил спецконтингент на стройобъекте об обеденном перерыве, о прибытии кухни с баландой и о сборе героев труда в одну кучу и в одно место для приёма пищи. Утомлённый монотонными нравоучениями Барыги гость обрадованно прошептал: - Пора, Барыга, похавать и нам. У меня в сидоре всего навалом. Потом запалим один чинарик на двоих. А ты, пока народ около обжираловки отирается, приоткрой-ка лазейку хоть на минуту, да из санитарных бутылок наших мочу побыстрей вылей… От вони в этом зиндане копыта откинем. - Ты на многие блага губу не раскатывай, в натуре. Может ещё сончас захочешь объявить, фраер? Я еще о многом с тобой не перетёр. И всё для твоей же пользы, сечёшь? Думаешь, мне в жилу будет, если в понедельник утром в этой норе не ты будешь ждать меня, а капитан Любезный, кум нашей зоны … А мне сроку осталось всего шесть месяцев. Из-за тебя, лоха, за побег добавят мне, самое малое, трояк! -За что же это ласковое «погоняло» у капитана? -Нет, это фамилия у него такая редкая. Цепкий, сучара. Голова у него не только для офицерской фуражки. Его сам начальник ИТК, подполковник Комаров, сильно боится, а про осуждённую братву и говорить нечего. Слушай, а у тебя что за «погоняло»? Меня вот Барыгой дразнят, а тебя как? - Салют придуркам! Это меня Барыгой дразнят! – насмешливо зашипел в ответ бухарец. – Ты чеканулся совсем что ли перед самоволкой? - Э-э-э… А-а-а… - смешался наставник. – У-у тебя… в рюкзаке не завалялся шкалик с водярой? Обмыли бы знакомство Барыги с Барыгой… - Да если бы и завалялся, то тебе не дам ни капли. Забыл наверное про свои ходки в наркологические профилактории? Мне не светит получить перо в бок, если ты опять уйдёшь в запой ! Давай похаваем насухую, да покемарим часок! Сытые, но недовольные своей участью, два злоумышленника долго мостились в подземном гнезде прежде, чем заснули… - Хватит сопеть мне в ухо, сука! – вскоре зашипел бухарец и злобно ткнул Барыгу кулаком в лицо.- Разлёгся тут кабаном, а мне не дал и на десять минут ставни закрыть. Кончай ночевать, в натуре. Допой мне всё до конца про барак, про каптёрку, про баню и про майдан. Да, о самом главном чуть не забыл тебя спросить: какое погоняло у твоей «подружки из голубых»? как «она» выглядит по словестному портрету? - Ишь чего захотел, фраер? – окрысился ревнивый Бырыга. – Видали мы таких деловых. Всего-то на один день в гости завалился, а уже подавай ему и дом, и стол, и бабу!
- Да зачем он мне нужен, твой педераст? Я потому спрашиваю, что завтра на майдане в зоне какой-нибудь скот поганый вдруг окликнет меня «Барыгой», да на свиданку позовёт, а я ни в зуб ногой про него… Сам засвечусь и тебя засвечу… Сечёшь, а, Отелла грёбанный? - Секу, не тупой. Никто тебя не окликнет, век свободы не видать. – соврал неизлечимый ревнивец, к тому же обиженный на гостя с воли за его отказ попотчевать водкой собрата по несчастью. - Ну, как знаешь, фраер… Молчи, но помни, что Паханы тебя круто разведут, если завтра я проколюсь по твоей ревности.- погрозил Лжебарыга. - А счас включи свои локаторы послушай меня. После съёма братвы с зоны осторожно доберись к автотрассе до места крутого поворота направо. Колёса у тебя есть? - Часы что ли? Откуда-а? - Что ж ты молчишь, лопух? Вот будет хохма, если в барак «Барыга» заявится вечером с колёсами на руке, хотя утром уходил без них., в натуре. «Где взял!»- спросят кенты. «Да в лавке на Цехе доизмельчения купил!»- отвечу, ха-ха-ха… На, фраер, мои часы, владей пока. Возвратишь в понедельник, когда вернёшься сюда сам. Слушай дальше. В десять часов вечера к тебе подойдёт на дороге хмырь с погонялой Калмык. Для опознания он спросит тебя: - Замена прошла клёво? Ответишь: - Как в аптеке, земеля. Не перепутай, в натуре. Калмык ещё утром должен купить два билета на рейсовый автобус «Зарафшан – Ташкент», себе и тебе. Договориться с водилой о подборе вас на этом месте. Мне не интересно совсем, куда ты едешь, зато у Калмыка такое длинное ботало, что держись с ним постороже. Ну вроде всё перетёрли. Давай помолчим, а то кукушники скоро начнут шмон зоны перед съёмом братвы. Ещё засекут нас. Хоп? – закончил речь гость. - Майли! – согласился с ним собеседник и они неловко, в тесноте, хлопнули друг у друга по ладошке правой руки.             Зверинная осторожность Лжебарыги была-таки не напрасной. На воскресной прогулке по майдану жилой зоны его вдруг окликнул «зэк» бабской наружности. Запаниковавший бухарец вместо привычного кивка головой давнему партнёру, трусливо нырнул в толпу братвы, о чём вечером стало известно оперуполномоченному зоны, капитану Любезному. В то же воскресение на базаре города Вабкент, что невдалеке от Бухары, настоящего Барыгу после сдачи им товара оптом подвёл силный запой, от тяги к которому расхититель социалистической собственности в крупных размерах так не излечился в прежние времена.

         Патрульно-механизированный патруль старшего сержанта Вабкентского горотдела МВД Махмудходжаева прибыл по вызову в чайную «Чинара», погрузил в люльку мотоцикла бесчувственное тело алкаша и привычно доставил в медвытрезвитель. При обыске нечаянного клиента Ефтеева даже бывалые медсанитары ахнули: в специальном поясе нашлись 22000 рублей и 17 самодельных нашейных крестиков из золота высочайшей пробы. Ментовское начальство тут же мудро решило не брать к себе в КПЗ крутого золототорговца, а передать его в местное Управление КГБ при СМ Узбекской ССР.

            2

   - Бойтесь на стройке пожаров и рацпредложений! – любил поучать прорабов и мастеров начальник СМУ «Промстрой» Леонид Иванович Тимошенко, тогда как сам не пропускал ни одного случая вписать себя в число соавторов новой технической мысли дабы получить в кассе свою долю денежного вознаграждения за экономический эффект. Но утром того понедельника, когда дождевая вода в прошедшее воскресение залила до подоконников весь первый этаж Управления нашего гензаказчика, он дипломатично промолчал. Хватило-таки ему ума не лицемерить сегодня перед подчинёнными, ибо ночной потоп произошёл по причине полной непроходимости дренажной трубы под железнодорожной насыпью по вине горе-рационализаторов, и его, в том числе. Неистовые искатели новизны за несколько лет освоения стройплощадки понасовали в безропотную трубу то телефонный кабель большого сечения, то толстый стальной паропровод, то воздуховод большого диаметра, то противопожарный водопровод для производственных цехов на той стороне промзоны. Ретивый рационализатор Тимоха к проектировщикам относился как к неприятельским диверсантам, только и замышлявшим всевозможные козни против трудолюбивых строителей промышленных зданий и сооружений. Ярким примером «культурного вредительства проектантов» в язвительных монологах Тимохи на ежедневных планёрках служил «Цех мойки деталей технологического оборудования», строительство которого было отменено-таки по предложению доблестных рационализаторов. Съэкономленные средства были направлены на отделку личного кабинета директора заводоуправления. Про размер полученной им лично премии от экономического эффекта насмешник скромно молчал. А его слушатели, линейные инженеры-строители, привыкшие к грязным ломам и лопатам землекопов, к замызганным бульдозерам, экскаваторам и многотонным грузовикам, весело смеялись над остротами начальника СМУ в адрес любителя мытья деталей перед ремонтами. Но однажды на защиту чести разработчиков проекта встал недавно принятый на работу мастер Глибоцкий из вольнонаёмных инженеров-строителей.             - Леонид Иванович, проектант-то совсем не дурак! – послышался его голос в самый разгар веселья. – В грязевых насосах отделения адсорбции имеется такая детель, как «улитка». Именно она перегоняет золотоносную жидкую грязь из горизонтальных труб в вертикальные… Центробежная сила гидравлического вихря в «улитке» разделяет пульпу на золотую муку и пустую грязь, как сепаратор разделяет молоко на сливки и пахту. И если лёгкие сливки выливаются из аппарата, то тяжелая золотая остаётся внутри технологического оборудования.. Значит, засохшая пульпа на внутренних стенках «улиток» от грязевых насосов есть не что иное, как обогащённый концентрат руды с 20%-ным содержанием золота высокой пробы! - Вы посмотрите на этого Мамина-Сибиряка! - взревел начальник СМУ «Промстрой». – До него, видите ли, никто про эти ценробеж… центрострем… центрифуги, туды их мать, знать не знал! -Зачем вы так говорите, Леонид Иванович? Проектант знал об этом, но какие-то неграмотные рационализаторы загубили его идею на корню. Корыстолюбцы же засчитали в экономию от отмены «Мойки» лишь стоимость кирпича, цемента, железобетонных плит перекрытия и трубопроводов. Заработную плату строителей тоже учли, а об утечке золота в промышленную канализации забыли… - В-о-о-н!!! Выйдите вон с планёрки… Я лишаю вас слова на неделю! – вынес неожиданный приговор побагровевший Тимоха, бросил очки на письменный стол и полез во внутренний карман пиджака за таблетками валидола. К чёрной зависти всех остальных участников планёрки, умник вовремя вышел из прорабской и успел на последний рейс рабочего поезда с ласковым именем «Матаня». Больше того, такая лафа ему будет длиться ещё пять дней. Коллеги и «зэки» быстро наделили новичка погонялом «Академик», ибо тот читал книги и в автобусе по пути на работу, и в прорабской биндюге во время обеденного перерыва. Проносил в зону для любознательных узников непроверенную контролёрами художественную литературу. . Особой симпатией Академика пользовался дагестанец с погонялом «Абрек» за то, что тот узник круглый год носил на    животе, под робой, пояс с кармашками для к а в к а з с к о й    з е м л о т ц о в! У многих народов есть такой обычай, но очень мало людей следуют ему. Наивный мастер всем ставил в пример этого дважды убийцу и дважды беглеца из мест заключения за его верность родине. Потакал любимцу несмотря на намёки своих коллег о том, что хитрый Абрек под видом родной земли проносит в зону и из зоны запрещённые вещи: папиросы, водку, коноплю, холодное и огнестрельное оружие. -Это вы от зависти наговариваете на человека! – отвечал насмешникам Глибоцкий.- Сами-то на такую верность обычаям предков не способны ведь. Самому Абреку такая реклама была не по нутру до того, что бандит однажды даже пригрозил прилюдно отрезать башку своему нечаянному поклоннику, чем несказанно удивил Академика. И ещё одна странность наблюдалась за ним: мастер не матерился вслух и называл зэков по имени и отчеству! Ни в чём же другом коллеги-матершинники не могли упрекнуть доброслова, ибо табельный учёт рабочих выходов был у него лучше всех, трудовая дисциплина тоже. Весной этого года, помнится, сам Тимоха однажды приказал Академику вписать в табель десять рабочих дней какому-то спецпоселенцу Сулейменову . Но бюрократ упёрся, как ишак: - Покажите мне этого героя труда, - твердит. - тогда впишу! А как можно было выполнить эту просьбу, если расконвоированный Сулейменов уже неделю сидел в следственном изоляторе города Бухары за участие в бандитском ограблении центральной сберкассы, во время которого были убиты из автомата Калашникова два охранника. В упомянутый понедельник Академик опять отличился. В сегоднящнем Барыге он начисто отказался признавать пятничного Барыгу! Скандал поднялся громкий. Прибежал в прорабский вагончик командир конвоя с фотографиями расхитетеля социалистической собственности из его уголовного дела. Примчался на «УАЗ»е в стройзону сам начальник Производственной Части ИТК подполковник Блинов. Да не один, а с командиром конвойного батальона майором Гавриловым. Все они едва не целовались с грустным Лжебарыгой и призывали к такому же поступку подозрительного мастера Глибоцкого. Позже всех заявился на объект разгневанный начальник «Тимоха», чтобы клятвенно пообещать офицерам Внутренних войск сегодня же уволить «культурного смутьяна», у которго от неумеренного чтения книг развились-де зрительные галлюцинации, отягощённые шпиономанией. И уволил бы, но в самый разгар скандала прибежал от въездных ворот в зону помощник начальника караула и передал своему командиру Гаврилову приказ капитана Любезного, срочно арестовать неизвестного человека за самозванство с преступными намерениями! - Вот ещё один Пинкертон на нашу голову! – вынужденно утихомирился Тимоха. - Тоже, наверное, начитался книг про шпионов, бездельник! Словом, на вечерней планёрке злополучного понедельника привычного совещания не получилось. И не из-за утреннего потопа в конторе заводоуправления, и не из-за ареста Лжебарыги бдительным «кумом», а из-за приезда на объект в 15 часов 30 минут многочисленной бригады высоких чинов МВД из Ташкента, Бухары и Зарафшана.

            3             Среди людей в синих фуражках выделялся степным солончаком одинокий штатский человек с лысой головой. Это был главный технолог Бухарского горно-металлургического комбината, кандидат технических наук Альберт Гауссович Гарджубеев. Миссия ему здесь предстояла как трудновыполнимая, так и бесславная! . Это он собрал материал для докторской диссертации с убедительными доказательствами о принципиальной невозможности спекания добытой золотой муки в слитки по причине её испарения в промышленных тигелях. Но к публикации её он не стремился, ибо оппоненты по будущей защите совали под нос соискателя очередной учёной степени собственноручную подпись Гарджубеева на экпертном заключении о государственной целесообразности строительства и эксплуатации гидрометаллургического завода по выпуску именно такой золотой муки! Главному технологу верили и в Бухаре, и в Ташкенте, и в Москве. И И ка гром среди ясного неба прозвучало для бухарских золотопромышленников сообщение об аресте в Вабкенте торговца    православными крестиками из Мурунтауского золота! Как же так?! Стандартных золотых слитков в Государственный Банк СССР бухарцы не шлют, а подпольное оптовое производство кустарных изделий из золота, пожалуйста, открыли! Да не где-нибудь, а в зоне особого режима. Если разделить огромную сумму выручки у арестованного купца на цену одной единицы товара, то расчёт количества цацек говорит о нешуточной деятельности за колючей проволокой многолюдной артели умельцев. Кто-то из них умудряется-таки плавить летучую золотую муку; кто-то отливает из жидкого металла в гипсовых формах мелкие заготовки; а кто-то вручную шлифует песком и полирует нулевой наждачной бумагой каждый предмет религиозного культа. И это в атеистическом государстве, где единственной идеологией является марксизм-ленинизм! Позор, да и только… Недаром об аресте Барыги в Вабкенте стало известно даже в Ташкенте, в канцелярии самого Первого Секретаря ЦК КП Узбекистана Ш.Р. Рашидова.
            Директор комбината Зарап Петросович Арапетян довольно грубо напутствовал в дорогу своего главного технолога: -Поезжай, умник грёбанный, и прочти свою диссертацию о непреодолимых технических трудностях зоновским бандитам и педерастам. - Зря смеётесь, товарищь директор. Я до сих пор не верю, что крестики сделаны из золота Мурунтауского месторождения. – упорствовал в своём заблуждении высокий специалист. - Мне плевать с высокой горы на твою веру, брехун со степенью! Почитай лучше заключение экспресс-анализа областной металловедческой лаборатории, очковтиратель. А сейчас езжай в зону на курсы повышения квалификации и без слитка для Госбанка СССР не возвращайся, бездельник! Научишься выпекать «золотые буханки» - возвращайся назад, будешь готовить бумаги на Государственную премию Первой степени. - Вас включать в число лауреатов, босс? – применил запрещённый приём в разговоре хитрый бюрократ. - Зачем же тогда спрашивать про очевидное? Езжай, доведи работу до конца… Сегодня ещё рано ещё кроить шкуру непойманной степной лисы, умник! Представителя Комбината Гарджубеева неохотно допустили на первые допросы гражданина Ефтеева, имевшего в зоне погоняло «Барыга». И не зря, ибо первональные ложные показания пропойного золоторговца стали целебным бальзамом на изболевшее сердце Альберта Гауссовича. - В стройзоне Цеха доизмельчения, гражданин начальник, – погнал тюльку арестант. – при вертикальной планировке площадки однажды откопали Муратбайкудук, засыпанный ещё басмачами. Этот глубокий колодец был прорублен зубилами в скальном грунте во времена Эмиров Бухарских, в натуре. Местные пастухи говорили, что вода из него пригодна для питья лишь верблюдам. Но настоящим богатством Муратбая была не вода, а крупинки самородного золота в каменных стенках и на дне колодца. Купленные им в вечную кабалу рабы в висячих корзинах ковыряли скалу в шахте и отправляли свою добычу в кожинных мешках по ночам на гора. Другие шныри крушили твёрдую породу в песок. Третьи - промывали его колодезной водой на козьих шкурах, положенных мехом вверх на дно каменных поилок… Правду говорю, начальник, век вободы не видать! - И долго вы будете угощать нас своими байками, Ефтеев? – нетерпеливо спросил разговорчивого сказителя следователь Ормонов. - Во-во! Не вы первый… Многие из зоновской братвы не поверили этим байкам, гражданин начальник. А головастые-то шустряки сунулись в Муратбайкудук, да давай колупаться в нём . Дорогую руду таскали как-то проносили в жилую зону, да сдавали Пахану… Кто из неё выплавлял «рыжьё»? Кто ладил товар? Убей, не знаю… Мне велели довезти товар в Вабкент и получить за него башли… - Скажите, товарищ, - не по уставу обратился технолог к Барыге. -Мелкие самородки золота в руде из колодца попадаются? -Были, начальник. Один мудрило разрезал себе кожу на руке или ноге, не помню, и прятал рыжьё в болячках, в натуре. - Рахимов! – вызвал Ормонов часового из- за двери кабинета. – Увести! Не иначе следователь был предупреждён своим начальством о желании Бухарских золотопромышленников отвести от себя подозрения в головотяпстве. Доверчивый технолог поспешил сообщить директору Комбината о древней золотоносной шахте под названием Муратбайкудук.             Но через два дня следователь читал следующее сообщение под грифом «Для служебного пользования»: «Колодец Муратбая находится в 15 кимлометрах от строительной зоны «Цех доизмельчения». На строительной площадке при обыске обнаружен под подошвой одного фундамента тайник на два человека. На факт использования его беглецами указывают две бутылки с человеческой мочой. Предположительно, одним из них может быть осужденный Ефтеев. Начоперчасти ИТК 64/19 капитан С.Любезный».             Опытный Оромонов теперь не разводил базара с арестантом. - Предварительное следствие окончено, гражданин Ефтеев. Сегодня же мы вас этапируем обратно в ту зону, из которой вы совершили побег! - Не делай этого, начальник! Всё расскажу, сукой буду… Меня же там разорвут на куски…Сам знаешь, как наша братва принимает отчёт о выполнении командировочного задания… - Знаю. Потому и разглашаю служебную тайну. А ты если хочешь жить, то колись до конца, Барыга. -Давай, начальник, чистые бланки допроса. Всё напишу, без пантов. Только курева оставь, в натуре…             Вестимо, что в протоколе этого допроса про сказочный Муратбайкудук не было и слова. Провинциальному следователю из Вабкента и в страшном сне привидеться не могло, что копия допроса Барыги, направленая им в Бухарское Управление исполнения наказаний, вызовет череду убийств «зэков», имевших хоть какое-либо касательство к подпольному изготовлению предметов культа.             4             С капитаном Любезным в зоне никто не дружил: ни сослуживцы, ни осуждённые. Такова печальная участь всех «кумовьев» в Архипелаге ГУЛАГ. У «кума» во всех хозяйственных подразделениях были осведомители. Не прошли мимо их внимания и инженеры-строители из числа вольнонаёмного состава. Были донесения и на прораба Вахромова, берущего деньги с подневольных рабочих за туфтовые табеля или наряды; и на старшего прораба Касьяна, приносящего в свою прорабскую конторку дрожжи и сахар для своего шныря по имени Энгельс, изготовителя хмельной браги; на нового мастера Глибоцкого, обращающего к осуждённым не по Инструкции и приносящего спецконтингенту книги и журналы из собственной, а не из зоновской библиотеки; на кавказца Абрека, угрожавшего прилюдно отрезать голову своему поклоннику и благодетелю Глибоцкому; на крохобора «Тимоху», не брезгующего попариться в зоновской бане, после чего бесплатно выпить и закусить да позабавиться с «голубыми».. Весь этот компромат был аккуратно и трудолюбиво собран опером не за один год службы здесь. Хранился он в несгораемом сейфе с замысловатым замком, открыть который по приказу начальника ИТУ, полковника Комарова не один раз безуспешно пытались осуждённые медвежатники в отсутствие капитана. Заняла своё место в сейфе и малява от осведомителя «Любки», который сообщал о том, что в воскресение Барыга почему-то не признал его, своего многолетнего партнёра по запретному пороку. Мудрено ли, что в этот тяжёлый понедельник всезнающему оперативнику в деле расследования подмены Барыги двойником с воли первыми начали вредить охранники из конвойного батальона. Младший сержант и рядовой солдат охраны, приехавшие за Лжебарыгой на «воронке», по злой случайности были из числа конвоя, просмотревшего преступную подмену осужденного другим человеком. Конечно же, охранники хладнокровно забили прикладами до смерти опасного свидетелеля их ротозейства! Правду сказать, в своей жестокой кончине убитый был виноват сам. Признался бы он сразу про заранее спланированный заход двойника в зону в полночь с пятницы на субботу; про целодневное скрывание двух злоумышленников в подземном схороне; про переодевание из вольной одежды в зэковскую - то получил бы обязательную для всех беглецов лупцовку, но остался бы в живых. Но вместо чистосердечного признания пассажир «воронка» начал рассказывать конвою сказку о случайном попадении в подконвойную колонну осужденных! - А робу зоновскую ты тоже случайно нашёл, гнида? За недоумков нас держишь, падло? – взярился сержант.- Колись лучше, кто зарезал сторожа на стройобъекте в ту ночь? Где настоящий Барыга, по учётной карточке Николай Алексеевич Ефтеев? А твоя фамилия какая, мразь? Говори-и-и!!! - Правду говорю, начальник! – ушёл в глухую несознанку арестант. - Робу нашёл, век свободы не видать, если гоню тюльку… А сторожа в упор не видел, с перепою… Солдаты понимали, что если подобные показания услышит служебная Областная комиссия из Бухары, то трёхгодичного срока в штафбате не избежать никому из субботнего караула. Трусливые убийцы в погонах привычно выбросили из «воронка» на каменистую дорогу тело тюлькогога, а в кабину шофёру постучали лишь четверь часа спустя. Пока спецмашина развернулась на узкой полосе, пока убийцы подъехали к покойнику, трупные мухи уже обсели кровавое месиво вместо головы. В акте о несчастном случае со смертельным исходом с неизвестным и неопознанным бродягой было записано, что задержанный выпрыгнул на полном ходу из высокого кузова «воронка» и разбил черепную коробку о дорожные камни. После необходимых канцелярских заморочек несчастного бродягу похоронили на зоновском кладбище под железной табличкой без имени и номера. Осуждённые Гриф и Зубодрал под протокол поведали начальнику оперчасти, капитану Любезному, о том, как незнакомый им хмырь встал в субботу в 12-ю пятёрку, назвал их клички, передал привет от Барыги вместе с пузырём водяры. В бараке он попросил показать ему в место Барыги на нарах , залёг на своём месте и затаился там как мышь. В воскресение гулял на майдане без особой охоты, с оглядками, на приветствия кентов отвечал неохотно. Каких-нибудь дел с самозванцем ни тот, ни другой сосед по пятёрке не имели. Вскоре и Гриф и Зубодрал погибли из-за неосторожности охранников: первого, нечаянно якобы подошедшего к колючей проволоке стройзоны, застрелил часовой со сторожевой вышки; второго насмерть загрызла взбесившаяся от жары сторожевая овчарка Стрелка. Собаку пришлось пристрелить. Так след к организаторам преступной подмены Барыги оборвался внутри зоны. Вторым вредителем в деле расследования «кумом» этого дела стал начальник производственной части, подполковник Блинов. Он своей властью разметал по отдалённым строительным и производственным объектам весь личный состав бригады по ремонту грязевых насосов из цетральной ремонтно-механической мастерской завода. Некоторых же слесарей он включил в реестры ближайших этапов на Крайний Север и в Восточную Сибирь, чтобы через два-три дня оборвать след и от источника драгоценной грязи. По разумению капитана Любезного, самым вероятным местом подпольного производства золотых изделий был арматурный цех на злополучной стройзоне. Наряду со многими электросварочными стендами цех имел большое число автогенных генераторов, работающих на комковом карбиде. Тут арматуру резали на проектные заготовки и анкера, тут из них и сваривали огромные пространственные аромокаркасы для двухветвевых фундаментов. Кроме стендов действовала небольшая кузница с обслугой в два портрета: кузнец и молотобоец. Небольшой кузнечный горн с механическим поддувом воздуха мог быть идеальным местом для тайной выплавки металла из руды. Но твёрдой уверенности в этом у «кума» не было, ибо ему, как и всем заводчанам, было известно, что золотую муку из склада готовой продукции украсть нет никакой возможности и что эта золотая мука не спекается в слитки. Но нательные крестики были же как-то изготовлены! И оперативник решил посетить арматурный цех для визуального осмотра места предполагаемого преступления и для экспресс-допроса железных дел мастеров. Вызывать их к себе в кабинет на виду всей жилой зоны было опасно. По заведённому порядку подполковник Блинов в 16 часов каждого дня подавал в штаб конвойного батальона списки людей на завтра для той или иной рабочей зоны, как из числа спецконтингента, так и из числа вольнонаёмных. Во время рабочего дня эти списки находились на контрольно-пропускном пункте зон у начальников караула. Поэтому «кум» привычно попросил писаря ПЧ внести свою фамилию в список посетителей «Цеха доизмельчения», не подозревая о противодействии начатому им расследованию со стороны сослуживцев. Это была его первая ошибка. Вторую ошибку он совершил тут же, когда поинтересовался завтрашним местом пребывания кузнеца и молотобойца. Писарь обо всём доложил Блинову сразу же после ухода от него любознатца. Испуганный подполковник тут же срочно послал его на своём служебном автомобиле с секретным поручением не к начальнику караула стройобъекта, а к… зэковскому пахану! Бандита с восемью судимостями вызвали по системе оповещения в контрольно-пропускной пункт зоны, где писарь недолго пошептался с рецидивистом без свидетелей. Вскоре он уехал восвояси, в канцелярию. К концу рабочей смены кузнец вдруг превратился в живой факел от внезапного огненного взрыва в кузнечном горне, а на молотобойца упал с высокого фундамента тяжёлый армокаркас, раздавив парня на смерть! Члены комиссии по технике безопасности единодушно признали оба трагическия происшествия несчастными случаями со смертельным исходом по неосторожности рабочих. Так была оборвана для капитана Любезного и эта ниточка к раскрытию тайны подпольного производства золотых изделий. Но настырный оперативник не опустил рук, а всю ночь перечитывал донесения стукачей в поисках какого-нибудь другого следа к золотопромышленникам и к их убийцам. И нашёл! Огоньком во тьме стала давнее донесение осведомителя об обещании Абрека прилюдно отрезать башку Академику. Вот почему «кум» всё-таки пришёл на на объект «Цех доизмельчения» для встречи с… мастером Глибоцким, в день приезда в СМУ комиссии из МВД.             5             - Михаил Николаевич! – обратился капитан к мастеру, когда они остались одни в вагончике для прорабов. – Вспомните, пожалуйста, почему осуждённый по кличке Абрек обещал вас обезглавить? - Я виноват перед ним, товарищ капитан. Мне до того хотелось коснутся священной для него земли отцов, что я подстерёг его у кузницы в тот день во время обеденного перерыва. Осуждённый мылся по пояс над ведром с водой, а его пояс лежал поверх одежды на куче арматуры. Пока Абрек мылил себе голову мылом, я без спроса взял этот пояс в руки. - Вы с ума сошли что ли, мастер? Рецидивист мог вас убить как обычного лагерного крысятника, который ворует в зоне у своих. И ничего ему не было бы. Вас что не инструктировали, перед работой со спецконтингентом? - Нет, инструктажа не было. Предупредили наспех, чтобы не вступал в преступную связь с осуждёнными, да не проносил в зону запрещённые вещи. Кавказец обозлился потому, что в его поясе кармашки для священной земли оказались пустыми, да и измазаны они были не кавказским чернозёмом, а заводской грязью характерного такого цвета. - То есть? Поясните, пожалуйста. - Ну-у, с чем сравнить бы? Цвет такой вот, как… как… в отвалах переработанной руды за заводом… Да знаете вы этот цвет, товарищ капитан. Горнорудная мука после обработки её соляной кислотой всегда так окрашивается. Пояс я не успел положить на место до того, как хозяин его помыл голову. Абрек сильно на меня разозлился, но я дал ему честное слово не говорить никому про его обман с землёю отцов. - Значит заводской грязью был вымазан пояс? Мама моя родная, ну почему у тебя сын уродился таким дураком? – стал корить себя начальник оперчасти. – Вот и отыскался отдел технического снабжения подпольного производства! Жаль-ко, что его не сегодня, так завтра, замочат как опасного свидетеля. - Кого замочат? – спросил наивный Академик. – Пояс для стирки? - Ну вы и шутник, Михаил Николаевич! Ага,пояс для стирки замочат…Ха-ха-ха… А напомните-ка мне сейчас суть ваших разногласий с начальником СМУ по поводу рацпредложения по отмене строительства цеха мойки заводского оборудования перед ремонтом. Он вас тогда ещё выгнал с планёрки, помните? - Вы и об этом знаете, товарищ капитан? - Служба у меня такая, мастер. Так в чём вы не сошлись тогда с Тимохой? - Это долгая песня, поверте. Я потом вам о ней расскажу, а сейчас давайте подумаем как предотвратить расправу с осужденным Кубаевым Борисом Кайсаберовичем. Не считайте меня уж совсем наивным, уважаемый начальник оперативной части. Ведь это Абрека должны замочить вслед за Лжебарыгой, за кузнецом и молотобойцем? - Да, Абрека. – признался «кум». – И я ума не приложу, как его спасти. Если вызову Кубаева на встречу со мной в оперчасть, то ему не жить после неё и одного часу. Подойти к нему сейчас, здесь в зоне, то его убьют прямо в колонне по пути в колонию. Кто-то колуном обрубает концы вокруг кузницы. - Может мне с ним поговорить, товарищ капитан? – спросил Академик. – Если за раскрытие тайны своего пояса Абрек не убил меня тогда, значит поверил моему честному слову. Думаю, поверит мне и сейчас. Скажите только, что он должен сделать для помощи себе? - Прежде всего сказать, как кузнец арматурного цеха из заводской грязи выплавлял золотые слитки для крестиков. Если он расколется, то я договорюсь со столичным гостем из КГБ , чтобы этого свидетеля прямо из стройзоны увезли аж в Ташкент. У него на это хватит полномочий. Там уже какой день колется настоящий Барыга, но он не знает самого главного технологического секрета подпольных дельцов. Показания же Абрека должны предотвратить страшный скандал на предстоящем съезде КПСС. - Ни хрена себе заморочки, простите за выражение. Тогда тем более именно мне надо встретиться с Борисом Кайсаберовичем. Но сделать это надо после вашего ухода из стройзоны, а то как бы кто не догадался о вашем поручении мне. А как вам сообщить о его согласии на дачу показаний? -Значит правду говорят про то, что вы, Михаил Николаевич, обращаетесь к спецконтингенту по имени и отчеству. Вот вам номер моего городского телефона. По нему и позвоните после встречи с Абреком. Напрямую мне не звоните в канцелярию, Думаю, меня пасут противники расследования. Трубку возмёт моя супруга, Инесса Ивановна. Я её предупрежу о вашем сообщении. Скажете ей всего два слова: «Он согласен»! А она мне перезвонит мне. Я сразу же пойду к члену комиссии из Ташкента. Для отвода глаз после этого звонка перезвоните к себе домой и поговорите с домочадцами. Хоп? – закончил наставления капитан. - Майли! – ответил Академик.             - Здравствуйте, Борис Кайсаберович! – обратился Академик к Абреку в его конуре при кузнице арматурного цеха. - Что ты меня по имени-отчеству погоняешь, начальник, как на следствии, в натуре! – недружелюбно встретил гостя хозяин биндюги. – Говори, зачем пришёл? Опять вынюхиваешь что-то? Если бы я, лох гнилой, тебя тогда замочил, то и кузнец не сгорел бы , а из молотобойца не вышла лепёшка… - Не надо ля-ля, Абрек! Зачем валить с больной головы на здоровую, мой друг? За покойных кентов своих скажи спасибо алкашу Барыге, который ударился запил горькую до окончания торговой командировки, а сегодня в Ташкенте стучит на вас всех. - Как стучит? Гонишь тюльку, сучара! Прилетела же к нам в зону малява из Бухары, что Барыгу вабкентская шпана на базаре замочила, а выручку и остаток рыжья себе присвоила! Наша братва всех бакланов найдёт, кровью умоются, крысятники… - Вот так горбатых лечат! – блеснул мастер Глибоцкий знанием лагерного фольклора. – Обули менты вас, гнилых лохов, этой малявой. Вам о себе, Борис Кайсаберович, впору побеспокоиться, а не лить крокодиловы слёзы о погибших товарищах. Неужели вы не врубаетесь, что кто-то не топором, а тяжёлым колуном, обрубает концы вокруг золотых крестиков? Кто знает, не подошла ли и ваша очередь? - Твою мать, начальник! – удивился осужденный. – Ты как в череп мне заглянул, в натуре. Я уже какую ночь не сплю совсем, вздрагиваю от каждого шороха. Жду смерти каждый час… И сегодня, мне стукнули, из зоны уже не выйду, в натуре! Хорошо, что я в последние дни в своём поясе ношу не заводскую грязь, а настоящий чернозём с Кавказа, с могил предков. Подскажи, Академик, как мне отомстить вертухаю Блинову? - Честно? - Честно! - Отберите у этого дельца золотую комушку, Борис Кайсаберович. Расскажите всё капитану Любезному. В благодарность за откровенность вас сегодня же увезут в Ташкент… - Тихо, фраер! Слышишь? Кто-то ходит за стенкой? Значит уже пасут меня, обречённого, шныри от Пахана стройзоны. И «кум» мне ничем не поможет… - горестно сказал Абрек, оглянулся вокруг и вдруг зашептал. - Наклонись ко мне, Академик, и включи свои эхолоты. Сейчас выйдешь из моей биндюжки, вправо от двери нагнёшься и поднимешь с земли для понту небольшую арматурную сетку для фундамента. Под сеткой присыпан песком закопченный колпак от кислородного баллона, полный старых тряпок. Так эту козырную улику надо незаметно вынести за колючую проволоку и передать лысому члену комиссии из Бухары. Мне стукнули, что это главный технолог Бухарского комбината, что только он, а не твой вшивый капитан Любезный, может лишить подполковника Блинова кормушки и спасти меня от пера между рёбер. Усёк? А теперь, канай по-быстрому. Да смотри не попадись «зэкам» на глаза с колпаком-то! Замочат и тебя, в натуре… Прощай, Академик, не увидимся больше. Знай, что кнокал я тебя, клёвого строймастера. - А-а-а… золотоносную руду вы откуда носили в своём поясе? Что мне сказать, если Лысый спросит? - Из жилой зоны носил. А туда она попадала от слесарей по ремонту грязевых насосов… Из улиток каких-то… Всё, канай отсюда… Мне ещё перед смертью свежего чифиру заглотить хочется…             Мастер Глибоцкий металлический колпак от кислородного баллона запрятал за пазухой своей рубашки, сверху для отвода глаз прижал к пузу ненужную арматурную сетку, а в конторе перепрятал в свой портфель. На вечерней планёрке он передал свой трофей Гаджубееву Альберту Гауссовичу с короткой пояснительной запиской. Главного технолога комбината словно кольнули иголкой в ягодицу. - Япона мать! Это же так просто, а мы, идиоты, сколько месяцев башку ломаем!– закричал учёный муж громко, вскочил со стула и бегом помчался к своей служебной машине. Не простившись с другими членами комиссии из органов МВД, Лысый поспешно влез в автосалон служебной «Волги» и приказал водителю гнать на всех скоростях до самой Бухары. Вечером технолог докладывал директору комбината о «зэковском секрете» выплавки слитков из золотой муки Мурунтауского месторождения. Тот долго не мог поверить, что причина неудач при спекании сверхчистой золотой муки крылась в отсутствии шлаковой плёнки из пустой породы над золотым расплавом, которая как раз и не давала золотой муке испаряться из промышленных тигелей. Изготовители нательных крестиков в зоне плавили не муку, а руду с высочайшмим содержанием полезного ископаемого. -Это что же получается? – удивился Герой Социалистического труда Арапетян. – У «зэков» в чифирбаке из грязи получалась что-то вроде пенки из сливок в чашке кофе? - Да, Зарап Петросович! Всё дело и было в этой проклятой пенке! - Молодец. Хвалю за то, что докопался до сути. Дай знать в Ташкент, в канцелярию Шарафа Рашидовича, о том что золотую муку из Мурунтауского месторождения мы научились спекать в слитки. Пусть приступают к изготовлению подарочной шкатулки для Очередного съезда КПСС. И приступай к подготовке документов на Государственную Первой степени. Список соискателей покажи мне обязательно. Да-а, чуть не забыл, этого металлурга из «зэков» надо доссрочно освободить и тоже включить в число лауреатов где-нибудь в самом конце списка.             Оба высоких золотопомышленника не ведали о том, что при съёме спецконтингента с объекта «Цех доизмельчения» осуждённый с погонялом «Абрек», кандидат в список лауреатов на Госпремию, не занял своего места в законной пятёрке подконвойной колонны и не откликнулся на свой номер при перекличке. Срочно была объявлена тревога по случаю предполагаемого побега опасного рецидивиста. Съём спецконтингента со стройобъекта был задержан на неопределённое время. Но вскоре тревогу отменили, ибо в конуре около кузницы нашли мертвеца. Абрек нечаянно захлебнулся, якобы, горячим чифиром и умер от асфиксии. Недовольных задержкой «зэков» увели-таки под конвоем в жилую зону, а очередной труп везли в «воронке» ей вослед. Приказом по Бухарскому областному Управлению исполнения наказаний начальник ИТК П/Я 64/19, полковник Комаров был уволен в запас без пенсии. Начальник Производственной части, подполковник Блинов, переведён в другое место службы с большим понижением в звании и должности. Не избежал наказания и командир конвойного батальона Гаврилов вместе с начальником колонии спецпосления. Начальник караула с помошником, убившие Лжебарыгу, получили по приговору военного трибунала три года штрафбата. Один только настырный «кум», капитан Любезный, получил за честную службу и проявленную бдительность внеочередные подполковничьи погоны и должность Комарова.

         Строительный мастер Глибоцкий был переведен в прорабы и ему поручили строительство цеха по сооружению «Мойки заводского оборудования перед ремонтом». Благодарный главный технолог комбината выяснил-таки фамилию автора пояснительной записки при колпаке от кислородного баллона с позолоченными внутренними стенками. Он включил её в список соискателей на Госпремию вместо убитого Абрека. Но Академик специально поехал к начальству в Бухару, чтобы отказаться от незаслуженной чести. Этим самым мастер сохранил себя от мести «зэков» и криминальных дельцов из Управления исполнения наказаний. Цех «Мытья технологического оборудования перед ремонтом» был всё-таки возведён и введён в эксплуатацию в рекордно короткие сроки под руководством дотошного мастера Глибоцкого, по кличке «Академик». С тех пор утечка драгоценного металла с золотоизвлекательного завода прекратилась.