Время не испортило её красоту. Запои проходили не оставляя на её лице заметного следа. Не оставили они и изменений фигуры. Честно говоря, мне было очень жаль эту женщину. Пристрастие к алкоголю так может испортить такую прелесть, созданную дарить счастье своему мужу, мужчине, любовнику! Даже папа порой пускал слюну, любуясь ею. Мне кажется, время даже делало её ещё прекраснее.
После обеда мы уложили детей спать. Пользуясь этим, папа пошёл в город. Он хотел побыть один. Я проверил работу его телефона и отпустил.
-- Хочешь в бане искупаться?
-- У тебя баня есть?
-- Показать?
Мы спустились в подвал. В присутствии постороннего человека своя баня мне показалась удивительно совершенной. По сути, в ней эстетически добавить было нечего. Технически не хватало только накопителя горячей воды. Но это было делом времени. Увидев туалет, Надя обрадовалась. Она с прошлой ночи носит в себе моё семя. Фаина обещала помочь избавиться от беременности, если случится такая ситуация.
-- Надя! Ты приехала сюда, чтобы спать со мной вместо Фаины?
-- Она разве тебе не говорила? Ты не доволен?
-- Очень доволен. Ты лучшая из всех моих женщин. Нет, только Фаина лучше. Если бы ты не пила, была бы ни их месте.
-- Возьми меня сюда на любых условиях. Фаина с Эльзой поддержат меня. Я не претендую ни на что. Мне хватит даже, если ты будешь пользоваться, когда у них будут месячные. Даже если трогать не будешь. В посёлке теперь такая скука, что по неволе запьёшь. Здесь чувствуется жизнь, здесь всюду люди, дети. Там за целый день можешь увидеть одного, двух человек.
-- Давай тебя поженим на Лукьяненко. Отличный мужик! Пока он будет в плавании, тебя поддержат Фаина с Эльзой. Ты будешь с ним счастлива.
-- А с тобой можно будет встречаться?
-- Если разрешит Фаина, я хоть с чёртом встречусь.
-- Фаина специально позвала меня сюда. А ты на меня не реагируешь. У меня так давно не было мужчины, что даже голова кружится. Я тебе так противна?
-- Не противна. Как бы не привыкнуть.
-- Саш! За три дня не привыкнешь. Свет можешь выключить?
Наверно, она ориентировалась на мой силуэт на фоне светлого пятна на стене подвала проникающего через входную дверь на верху. Едва погас свет, как её руки обвили меня, губы нашли мои губы, тугие груди ткнулись в мою грудь. Она легла лицом вниз на стол комнаты отдыха.
Зачем я это сделал? Мне было невозможно хорошо с ней, но пакостное чувство измены вызывало противное состояние. Теперь не знаю, кому изменял, Фаине или Эльзе. Наверно, обеим сразу.
-- Саша! Возьми меня сюда! Я буду делать всё, что вы скажете. Я буду вашей домработницей, прислугой. Под контролем твоих женщин я не буду пить. Здесь и повода пить не будет. Я согласна быть тебе любовницей, хоть тайной, хоть открытой. Я устала жить там в нищете, скуке и тоске. Если ты не захочешь меня трогать, я буду жить тихой мышкой и не побеспокою твоих женщин.
-- Это всё решает Фаина. Можешь считать меня подкаблучником, но я так люблю её.
Надя была совсем не такой, как Фаина или Эльза. Даже после длительного воздержания она ощущалась на много слаще их. Это я знал даже тогда, когда пытался жениться не ней. Но променять мою Фаину на неё я всё равно не хотел.
Когда включил свет, смущённая случившимся, Надя поцеловала меня в щеку и ушла наверх заниматься детьми, если они проснутся. Когда поднялся посмотреть детей, Надя мелькала спицами, довязывая кому-то рукавички. Возможно, она начала это делать ещё в дороге. Пряжа кончалась, вот папа и ходил в город, чтобы купить её.
Вечером мы снова пошли в госпиталь. Эльзе разрешили сидеть, но Фаину ещё держали в реанимации.
К Фаине пустили только на следующий день, когда её после обхода перевели в вип-палату. Я хотел оплатить её, но мои потуги отклонила заведующая: Фаина слишком уважаема, чтобы её поселять в общую палату. К ней согласились перевести Эльзу, чтобы не было скучно. С Надей Фаина обнялась, как с лучшей подругой. Они перемигнулись с ней о чём-то только им известном, оставшись довольными немым разговором. Папа галантно поцеловал ей руку, она притянула его и поцеловала в щеку. Дети подходили и гладили ей руку, лежащую поверх одеяла. Зато я приложился к её губам от всей души. Разрешённое время кончилось и нас попросили покинуть палату. Вместо нас туда завезли на каталке Эльзу, с которой перекинулись парой фраз. Только разрешили ей поцеловать Эмму.
Главврач отделения принёс мне больничный лист, освобождая от службы на 5 дней. В штабе сделали испуганные глаза, когда пришёл сообщить о больничном. Оказывается, у меня появилась широкая прядь седых волос. Но до этого времени никто не сказал об этом.
Когда мы вечером пришли навестить Фаину, в отделении было столпотворение. Приехала съёмочная группа канала «Наука.тв». Они уже взяли интервью у оперировавшего Фаину врача подсаживавшего яйцеклетку Эльзе гинеколога, сняли Фаину и Эльзу, теперь ждали только нас. Нас попросили сказать несколько предложений, написанных на бумажке. Высказалась даже Шурочка. Папа вместо текста на бумажке закатил хвалебную речь минут на десять в адрес работников госпиталя, порта и самой Фаины. Предоставили слово даже Наде.
Мы посмотрели потом эту запись на телеэкране. Речь папы очень аккуратно изрезали, пару фраз даже поменяли местами. Его назвали свёкром, приехавшим к снохе издалека. Эльзу назвали только суррогатной матерью, согласившейся на эксперимент, а Надю лучшей подругой, примчавшейся присмотреть за детьми. Шурочка и Миша прошли нашими детьми, а Эмма – дочерью суррогатной матери. Передача больше всего обидела Эльзу, которая, судя по сюжету, является едва знакомым нам человеком. Самой главной неувязкой было описание того, что Фаина давно лишилась матки, но нашим детям едва перевалило за три года Шурочке и полтора года Мише. Но суть передачи была не в этом, а в том, что оплодотворённую яйцеклетку внематочной беременности пересадили суррогатной матери, согласившейся выносить нашего ребёнка. При этом не указали, как могла оплодотвориться яйцеклетка, если нет матки. Но в остальном, съёмка и сюжет были интересными.
Вырезав сомнительные места, событие показали и по другим каналам. Больше всего тому, что он попал в телевизор, радовался папа. Узнали себя и дети. Если Эльза без макияжа выглядела довольно серо, то природная красота лица и фигуры Нади проявились больше, чем ожидалось. На экране она выглядела ослепительной красавицей. Видимо её фигурой залюбовался и оператор, больше всего сделавший кадров с ней. При этом ещё много оказалось вырезано.
Когда съёмочная группа удалилась, мы занялись свиданием. Швы у Фаины пока заживают нормально. Если не окажется никаких осложнений, её выпишут через неделю. Эльзу уже выписали, но оставили из-за приезда телевизионщиков. Теперь просят остаться сиделкой в ночь. Спать с мужем ей всё равно пока нельзя, а для сборов на работу отпустят пораньше. Меня попросили найти Фаине сиделку на день. Ею сама напросилась быть Надя.
Как и предыдущей ночью, Надя опять оказалась у меня в спальне. Сначала мы, просто, разговаривали. Её присутствие вновь разожгло у меня похоть, а её безотказность снова привели нас в постель. Наверно, спад столь сильного стресса привёл к тому, что я, наверно, за час до подъёма освободил её от своих посягательств. Всю ночь Надя плавилась подо мной, гася вскрики и вопли страстными поцелуями. Мне очень хотелось разрядиться, но разрядка не приходила. Женщина стала почти прежней, какой я хотел взять её в жёны. Честно говоря, она мне очень нравилась в постели. Нравилась чуть ли не больше, чем Фаина.
Папа уехал домой утром, оставив Надю у нас. Мы договорились сговориться по телефону о способе возвращения её в посёлок.
Рано утром мы с Надей шли в госпиталь сменить Эльзу. Как мне ни стыдно было перед Фаиной за измену с Надей, очень хотелось повидать жену. Эльза, позавтракав в госпитале, шла на уроки. Занятия в её кружках были на неделю приостановлены. Первый день она ещё выдержала, но на второй запросила близости. Ей это было ещё рано. Я попросил её протерпеть ещё два дня. Она согласилась, но умолила хотя бы полежать с ней рядом. Рядом не получилось. Мы соединились и полежали так минут десять. После этого она, удовлетворённая произошедшим, ушла за Эммой, я сходил на службу и, возвращаясь обратно, забрал с собой Надю и Шурочку с Мишей. Дождавшись нас, Эльза ушла в госпиталь. Позднее призналась, что в ней взыграла ревность к более молодой, более красивой и более аппетитной Наде.
Из-за моего больничного и отсутствия срочных заказов корабль поставили на профилактический ремонт. Некоторое время экипаж ещё жил на судне. Я приходил туда только для проверки. Лукьяненко в это время привлёк спортивные команды ко всяческим соревнованиям.
На следующий день сразу после школы Эльза пошла к гинекологу. Её долго обследовали, попросили ещё день воздержаться от секса. Однако, она не выдержала и запросила близости. Удовлетворяя её потребность, я даже немного подвигался, но до оргазма не довёл даже её. Сразу после этого пошли менять Надю. Эльза брала с собой книги и конспекты для подготовки к следующему дню занятий. Мне приходилось брать с собой Эмму, чтобы не оставлять её дома одну. На пути из госпиталя мы с Надей забирали из садика Шурочку и Мишу.
Каждая ночь, проведённая с Надей наедине, была сказкой. Она комплекцией напоминала якуточку Свету. Только отличалась от той тем, что уже рожала. Но это почему-то не портило её. Как в своё время с Фаиной и Эльзой, мы почти без остановки сношались перед сном часа четыре. За это время она получала по три порции моего семени. О последствиях мы почему-то не задумывались. Новизна ощущений внешних и внутренних форм не только по-особенному удовлетворяли потребность, но и вызывали возбуждение. Так продолжалось пять дней, пока Фаину не выписали домой. Не думаю, что о наших отношениях не знала Фаина. Эльза и Надя по половине суток проводили рядом с ней.
Отпросившийся на берег Лукьяненко не вызвал у меня подозрений. А через пару дней Эльза, взяв с меня клятву, что не будет никаких последствий, призналась, что он просил у неё руки. Когда Эльза не согласилась, попытался даже изнасиловать. В последний момент женщина сумела отбиться. Да и желания у неё никакого не было. Я тогда не придал никакого значения тому, что, прежде рвавшаяся к близости, она в тот день не проявила никакого желания. Так и ушла на смену Наде нетронутой. Зато Лукьяненко стал избегать встреч со мной. Делал он это настолько естественно, что я и этому не придал никакого значения. После её признания мне стыдно было предъявлять к ней какие-либо претензии, ведь я сам каждый день изменял им с Надей. Но и встречаться больше с Эльзой Лукьяненко не стал.
После двух дней терпения Эльза всё же добилась оргазма. Чтобы она случайно не лишилась драгоценной мне яйцеклетки, я не стал выводить её на пик состояния. Это, кажется, поняла и она. На следующий день мы уже совершили простой полноценный акт.