Когда-то в старину, давным-давно, случилось то, о
чём вам поведает эта легенда…
Мир вокруг Него стягивался, заворачивался вовнутрь и
при этом бесконечно, стремительно расширялся:
деревья улетали в переулки, растворяясь в небе, и
незаметно вновь возвращались на свои места и вновь
начинали свой полёт.
Он чувствовал, что каждый вздох может быть последним
и его вот-вот разорвёт. Пожалуй, это было состояние
«счастья», хотя само слово отсутствовало в его речи.
А случилось это, когда Исламей увидел Марьюшку, с
тугой русой косой, с зелёными, беспричинно
смеющимися глазами, независимой улыбкой, как вызов
мужской части населения. Она лихо скакала на коне,
что не каждый джигит мог её догнать.
При виде её юноша испытывал и гордость, и умиление,
и восторг одновременно. Он любовался ею удивлённо.
Перехватив взгляд джигита, Марьюшка поняла, что он
нуждается в её защите.
Она была обожаемая дочь князя
Мстислава, к тому же отмеченная поэтическим даром и
дерзким характером, что добавляло отцу гордости и
беспокойства за её будущее. Поговаривали, что
собрался везти отец Марьюшку в Киев и там отдать за
сына киевского князя Ярослава.
Но сердце – вольная птица. Ему не прикажешь, его не
заставишь любить – пойди поймай и верни назад эту
любовь. Полюбила же Марьюшка Исламея. Ведь нет дела
любви до того, русский или черкес твой любимый. Был
ли красив? Да разве за пригожее лицо любят. Был ли
богатырём? Да разве за силу любят. Известно лишь,
что не был он богат, но в бедности порой как
страдают, так и любят богаче, тем те, кто от
собственного богатства, что нищий – ни мыслью
понять, ни сердцем ответно отозваться. Но князь
Мстислав и слышать об этом не хотел, поскольку в
дочери души не чаял.
И решили тогда влюблённые бежать из родного дома и
жить в горах, вдали от людей, вдвоём. Да уж время
неподходящее выбрали для побега. Нежданно-негаданно
выпал снег. Куда ни кинь взгляд – снега,... белые, как
лебединое перо, и слегка подсиненные. «Ничего будут
светить они в тусклом морозной ночи», - успокаивала
себя девушка, отгоняя недобрые предчувствия, всё
больше находясь во власти удушливо-тоскливого
настроения.
Путь к жилищу, выстроенному Исламеем, неблизок. Надо
поторапливаться. Волнение влюбленных передавалось и
Чубарому: верный конь от нетерпения перебирал
стройными ногами, как бы подгоняя молодых.
Несколько часов они уже в пути. Марьюшку клонило в
сон, но какое-то смутное, невыразимое беспокойство
по-прежнему шевелилось где-то внутри, отпечатываясь
на языке вкусом горько-сладкой полыни.
Целый день и вечер мчали они по лесу, припорошенному
снегом, силы были на исходе. «Успеть бы до темноты!»
- думал юноша. – До укромного жилища рукой подать:
перебраться лишь через горную реку». Дорога была
опасной. С какой-то невероятной быстротой на долину
ниспадала золотистая мгла, плавно сгущающаяся к
белоснежным зубцам. Небо прояснялось. Показался
золотой месяц, высвечивая белёсую звёздную сыпь.
Неудержимо темнело.
Вдруг уставший конь оступился. Исламей успел лишь
оттолкнуть Марьюшку от скалистого обрыва, а сам
вместе со скакуном полетел в ледяную воду пенящейся
внизу горной реки.
Сонная Марьюшка не сразу поняла, что случилось. Она
рассеянно всматривалась в чёрный жидкий воздух,
тщетно пытаясь разглядеть невидимую бездну,
поглотившую любимого. Еще некоторое время
вслушивалась в пение волн, в жёсткое сухое дыхание
ветра, надеясь услышать голос друга. Но поняв, что
медлить нельзя, встрепенулась, опомнилась:
- Исла-ме-е-ей! – звала она, будто разрезая
убаюкивающую тишину всего мира.
Вскочила на ноги и в полной темноте принялась спускаться вниз к самому берегу, судорожно цепляясь за камни. И если бы не ночь, то весь мир бы увидел маленькую женскую фигурку, ползущую по отвесной скале, спешащей на помощь любимому.
Сжалилась богиня Моря Хы-Гуащ, опекающая влюблённых,
и вынесла на берег обессилевшего Исламея, забрав к
себе Чубарого. Но бог холода Чъыл не пожелал
расставаться с пленником и тут же сковал его одежду
в ледяной панцирь. И тут Марьюшка увидела жилище,
куда они торопились, оно было совсем рядом.
Девушка уложила Исламея на шкуры и развела огонь.
Она хотела отогреть юношу, но ему уже не могли
помочь ни огонь, ни она сама. Беспощадный мороз
сделал своё страшное дело. Обезумевшая от горя
Марьюшка всё надеялась, что огонь оживит её любимого
– и вот уже огромный костёр пылал в жилище. Сноп
искар, подхваченный ветром, улетал всё выше и выше.
Яркий круг света – за ним неприветливая ночь. При
каждой новой охапке дров стена огня поднималась в
чёрное небо. И вот уже занялся огнём окружающий лес.
Но Марьюшка не замечала этого: её увлекал только
занявший её огонь, желание пробудить тепло жизни в
любимом…
И теперь дымят костры… Костры туристов, охотников,
путников, заблудившихся в лесу... Это дым от пламени
Марьюшки, поднимаясь к небу
напоминает нам, что костер не потух, что любовь
вечна. Когда же отчаяние снова охватывает Марьюшку начинают буйствовать лесные пожары… и вновь
полыхает костёр любви…