Ехать на похороны мне не хотелось. Районный поселок, где жила семья моей жены, находился в сорока километрах от областного центра. Но от него надо было еще несколько километров ехать до деревни, где жил умерший, а потом еще - по раскисшей от холодных осенних дождей дороге - тащится до кладбища… Ради чего или ради кого? Умершего я не знал – какой-то очень дальний родственник молодой жены… Но в деревне свои представления о том, что нужно и не нужно, новая родня почти вся деревенская…
За один день не обернуться – значит, выходные дни улетят «коту под хвост». А с понедельника начнется недельное дежурство по городу… Тут надо пояснить, что в отличие от других членов следственно-оперативной бригады, следователи городской прокуратуры дежурили не по суткам, а по неделям. То есть, день ты работаешь, как и положено, а после этого неотлучно находишься дома, чтобы была возможность в любой момент выехать для расследования очередного убийства или изнасилования. Город большой – преступлений прокурорской подследственности хватает. Иногда всю неделю каждую ночь приходилось выезжать… потом любой понедельник казался «майским праздником» и «именинами сердца»… а от усталости самому хотелось убить кого-нибудь из подследственных, а потом изнасиловать… Шучу, конечно, хотя и сам понимаю, что мрачные это шутки.
Обо всем это я думал тоскливо и не очень связно, понимая, что все равно придется ехать на похороны – жена беременна, с ее многочисленной родней надо как-то устанавливать отношения… может всю жизнь придется родниться… Как там говаривал классик марксизма-ленинизма? Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества?
… Каждый из присутствующих бросил горсть мокрой земли на крышку гроба, четверо мужичков скоро и умело забросали могилу. Кучка народа потянулась к старенькому колхозному автобусу, на котором мы добирались из деревни на кладбище. А там уже поминали усопшего – запах самогона ударил в нос, как только я вслед за женой зашел в салон автобуса. Притворная скорбь у присутствующих стремительно улетучивалась с каждой выпитой стопкой. Языки развязались, особенно у какого-то худосочного «молодца», который уже «молол, как говорится, не свое - не наше». То он вперемежку с матом вспоминал, каких-то «земляков с того берега Амура», то про то как «откинулся с зоны»… И все как-то странно косился на меня…
«Баклан»*, - презрительно подумал я, - отбыл год-два «за хулиганку», а корчит из себя хрен знает что… «Первый ухарь на деревне»… За год работы в прокуратуре, расследовав с десяток убийств, я повидал уже не мало народа, отбывшего наказания за серьезные преступления… И многие были молчаливыми… Да и черт с ним, с бакланом этим, – ко мне не вяжется и ладно…
Поминки были обычными – с холодными жирными блинами, водкой и шутками, что хоть «компотику» попьем… Я забыл бы и те похороны и худосочного «баклана», если бы не последующие события. Как часто мы смотрим и не видим, слышим и не понимаем, что же происходит… а иногда и не помним происшедшее…
После возвращения домой выяснилось, что «баклан» по имени Толик когда-то был одноклассником жены, и вроде бы даже испытывал к ней какие-то романтические юношеские чувства… Школьная дружба развития не получила – она уехала в город учиться, а он вскоре «загремел на нары» за какую-то кражонку, а потом еще разок – но уже по хулиганке. А на похоронах дальнего родственника и соседа встретились – увидел ее «баклан» с мужем – следователем городской прокуратуры, беременную и счастливую… Подойти и заговорить не решился, но пытался обратить на себя внимание бывшей одноклассницы каким-то невнятным пьяным трепом про «земляков с того берега Амура».
И все же забылись бы и те похороны, и жалкий «баклан», если бы не свадьба… Одна из многочисленных двоюродных сестер жены выходила замуж, и свадьба была в той же деревне. И на свадьбу ехать мне не хотелось, да как одну отпускать беременную жену? Игнорировать приглашение на свадьбу – нанести тяжкую обиду уже не только своей деревенской родне, но родственникам жениха…
Начиналось на свадьбе все благопристойно и в полном соответствии с традициями советской деревни. В сельском совете после торжественной процедуры, поздравляя молодоженов выпили «шампанское»… Уточню – целый фужер я выпил на голодный желудок. Позднее выяснилось, что на этой свадьбе я, оказывается, был вроде как «самый почетный гость». Не по возрасту - по статусу… чуть ли «свадебным генералом». Видимо, в этой деревне следователь городской прокуратуры впервые был гостем на свадьбе.
К чему я это вспоминаю? Не от гордости, а от злобы на свою глупость… Мне кажется, что тогда абсолютно каждый из гостей выпил со мной «до дна». Помню водку, коньяк и какой-то поганый портвейн… Наверное, и самогоном угостился…
Обилие алкоголя, усталость, накопленная за две недели, сделали свое дело – дальнейшее я помню фрагментами. Братские объятия, вопросы типа «ты меня уважаешь», танец с невестой, потом смех ее сестер, громкий шепот жены в ухо «хватит уже»… Что хватит? Пить или танцевать… или шутить с девчонками?... Руки, сдвигающие рюмки, стопки и стаканы… Несколько новообретенных родственников мужского пола – мы стоим во дворе возле сарая, они курят, а я рассказываю что-то веселое… Возле сарая огромная колода для рубки дров с воткнутым топором… Что-то говоря, я подхожу к колоде, выдергиваю топор… смотрю как блестит острое лезвие, а потом втыкаю его обратно… Потом меня куда-то ведут по деревенской улице… почти вносят в дом, бережно укладывают на железную кровать… Потом – ничего не помню. Очухиваюсь и понимаю, что стою на крыльце деревянной избушку, из меня фонтаном бьет рвота… Снова очухиваюсь уже дома – с дикой головной болью и неудачными попытками вспомнить как на электричке я добрался до города… Господи, только бы голова не раскололась и в рот больше не возьму ни капли спиртного… Зачем я так нажрался?
А самое интересное в этой истории я не помнил. Жена потом рассказала со слов своих родственников – она-то тоже ничего не видела. В разгар свадебного веселья явился тот «баклан Толик» - «поздравить молодых». В деревне каждый имеет право «на свой кусок» праздника – налили и «баклану», и видимо не один раз… И стал он через некоторое время нарываться на скандал, или как выразилась моя деревенская родня, «задирать тебя» во дворе возле сарая. Его попытались урезонить, просили «не портить свадьбу», но «баклан» вошел в раж… ему явно хотелось что-то «доказать» этому городскому фраеру…
Вот что потом рассказывали братья моей жены – они тут же во дворе стояли. «Ты молча стоял, слушал и никак не реагировал на подначки Толяна. Потом расстегнул пиджак, ослабил узел галстука, подошел к колоде и выдернул топор. Посмотрел на лезвие, посмотрел молча на Толяна, да так что все замерли, а он побледнел. Ты с силой вонзил топор в колоду – потом его еле выдернули, и также молча вернулся в компанию. Толян в миг слинял со двора, а мы тебя к тетке Дарье отвели, поспать немного… Ну, и взгляд же у тебя был с топором в руке – мужики поежились»…
Ничего этого я не помнил.
Позднее, после всех этих рассказов, я осознал, что был на миг от убийства – совершенно не осознавая этого… И осознав, тут же представил себе строки обвинительного заключения: «…бывший старший следователь городской прокуратуры, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, на почве внезапно возникших неприязненных отношений к потерпевшему… ударом топора нанес телесные повреждения не совместимые с жизнью, тем самым совершив тяжкое преступление… ранее не судим, характеризуется положительно… имеет новорожденного ребенка (дочь)…
Много месяцев после того случая я не употреблял спиртное. А позднее, расследуя убийства, совершенные при ссорах и драках в состоянии алкогольного опьянения, - всегда старался выяснить, что было причиной ссоры и кто же был в ней виноват?…
И никто из руководства и товарищей не мог понять – откуда у меня такая «сверхтщательность» при выяснении мотивов убийства.
*Баклан (жаргон) - хулиган (иногда - человек, осужденный за хулиганство).